Читать книгу "Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова - Леонид Млечин"

Но как убедить советское руководство поддержать это решение?

«Министр, — вспоминал руководитель аппарата министра иностранных дел ФРГ Франк Эльбе, — двигался с осторожностью гигантского насекомого, которое с помощью множества щупалец проверяет, что происходит вокруг, готовый, встретив препятствие, отступить».

31 января 1990 года Геншер выступал в баварском городке Тутцинг. «Я хотел облегчить советским руководителям принятие решения», — вспоминает он. И министр иностранных дел ФРГ пообещал тогда:

— Не будет расширения НАТО на восток, то есть Североатлантический блок не приблизится к границам Союза.

Его слова нельзя было понять превратно: военные структуры НАТО не появятся на территории бывшей ГДР, и дверь блока останется закрытой для стран Восточной Европы.

Геншер помнил, что происходило во время венгерских событий 1956 года. Восставшие заявили, что намерены вступить в НАТО, и это дало Москве оправдание для военного вмешательства. В 1990 году Геншер хотел успокоить Горбачева: ему нечего опасаться. Запад намерен сотрудничать с Москвой.

Первым Ханса Дитриха Геншера поддержал прагматичный государственный секретарь Джеймс Бейкер. 2 февраля Геншер и Бейкер расположились в вашингтонском кабинете госсекретаря, скинули пиджаки, положили ноги на стол и договорились, что НАТО не станет расширяться на восток. К ним присоединился и британский министр Дуглас Херд. Они встретились 6 февраля. Как раз тогда в Венгрии должны были состояться первые свободные выборы. Геншер говорил британскому министру:

— Советский Союз не должен бояться, что в случае прихода к власти нового правительства, Венгрия присоединится к западному альянсу. Кремлю нужно дать твердые заверения на сей счет.

Дуглас Херд согласился с ним. 9 февраля 1990 года госсекретарь Бейкер сказал в Кремле, что если СССР соглашается на членство в НАТО единой Германии, «натовские войска не продвинутся на восток ни на дюйм».

Два десятилетия спустя Горбачев все еще возмущается этим эпизодом:

— На американских политиков нельзя положиться.

Бейкер же говорит, что «он имел в виду только Восточную Германию, которая получит внутри НАТО особый статус, и больше ничего». Но Геншер-то на следующий день, беседуя с Шеварднадзе, говорил обо всей Восточной Европе!

Через несколько дней руководители западной дипломатии вновь встретились. Джеймс Бейкер неуверенно заметил:

— Похоже, центрально-европейские страны захотят вступить в НАТО.

Геншер отрезал:

— Сейчас мы не должны даже обсуждать этот вопрос.

Бейкер с ним согласился.

Можно ли считать это обещанием, данным на века? Ясно, что нет. Скажем, тогда обсуждался вопрос о выходе Польши из Варшавского договора. Москве нужна была уверенность, что Польша «не присоединится к НАТО на следующий день». Но в будущем такая возможность не отвергалась.

Пожилые политики того времени сейчас уже не могут точно вспомнить, что и как тогда говорилось. Все хотят выглядеть хорошо. Горбачев не желает быть политиком, который не сумел вовремя захлопнуть двери НАТО перед бывшими союзниками по Варшавскому договору. Геншер и Бейкер не желали быть людьми, которые решали судьбы восточных европейцев через их головы. А Шеварднадзе давным-давно пришел к выводу, что в расширении НАТО нет ничего страшного.

Но в 1990 году у них были разные интересы!

В конце мая 1990 года Горбачев согласился на объединение Германии. Тогда западные политики доказывали Горбачеву, что не намерены пользоваться ситуацией в свою пользу и баланс сил не изменится. Почему же Горбачев вместе с Шеварднадзе не заставили Запад зафиксировать на бумаге обещание не расширять НАТО на восток?

— В начале 1990 года Варшавский договор еще существовал, — напоминает Михаил Сергеевич, — само упоминание о возможности расширения НАТО казалось тогда абсурдом.

Прибалтийские республики вообще еще были частью Советского Союза, и вероятность их вступления в НАТО вообще не обсуждалась. В Восточной Европе у власти находились пацифисты вроде президента Чехии Вацлава Гавела, который, будь на то его воля, распустил бы не только Варшавский договор, но и НАТО. В то время ни одно восточноевропейское правительство не стремилось в НАТО, да и Запад абсолютно не горел желанием их принимать. Это означало лишние расходы, и раздражать Москву не хотелось…

Но в 1991 году Советский Союз распался. Началась кровавая война в Югославии. Возник страх балканизации всей Восточной Европы. Внезапно все пожелали вступить в НАТО, и пришлось НАТО всех принять. И тогда начался спор об истории этого вопроса, продолжающийся и по сей день…

При президенте Медведеве пытались в принципе остановить расширение Североатлантического блока. 23 июня 2009 года в Вене на ежегодной конференции Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе министр Лавров изложил идею Медведева — заключить новый общеевропейский договор. Принципы: невмешательство во внутренние дела, недопустимость силовых решений и отказ от размещения существенных боевых сил за пределами своих территорий. Иначе говоря, смысл договора состоит в том, чтобы остановить расширение НАТО.

Лавров вновь выразил негативное отношение к расширению военного блока:

— Речь идет о недальновидной политике «отщипывания» кусков бывшей территории Организации Варшавского договора с продвижением к российским границам.

Российский министр рассказывал о том, как желание вступить в НАТО вредит самим этим странам (он, надо понимать, имел в виду Украину и Грузию):

— Затягивание в альянс то раскалывает общество, то поощряет режимы к военным авантюрам.

Идея нового договора не вызвала большого интереса. Характерно, что Лавров был единственным министром на конференции, остальные страны были представлены заместителями министров или даже послами.

Бандера ссорит наши народы

Виктор Ющенко ушел с поста президента Украины, исчез главный раздражитель, мешавший российским руководителям иметь дело с Киевом. Открылась возможность развивать отношения с Украиной как с важнейшим внешнеполитическим партнером.

Но остается еще один постоянно действующий раздражитель — непреодоленное прошлое. В России многие так и не смирились с тем, что это независимое государство с собственной историей.

Сводить украинскую национальную идею к провинциальной буффонаде, оперетке, цирку, комедии с переодеванием — несправедливо и нереалистично, отмечают историки. И переход Украины под руку русских царей не следует изображать идиллически. Гоголь писал о том, что украинский народ не хотел этого, потому что «дышал вольностью и лихим казачеством и хотел пожить своей жизнью».

После февральской революции 1917 года в России национально мыслящие украинцы попытались образовать свое государство. Но украинское государство, просуществовав два года, рухнуло — и не только потому, что Ленин и Троцкий двинули на Киев Красную Армию. Немалая часть населения Украины хотела быть вместе с Россией. Другая часть украинского народа оказалась в составе Польши.