Читать книгу "История Византийской империи. Становление - Федор Успенский"

Несмотря на громадные трудности, комиссия блистательно и скоро исполнила возложенное на нее поручение, и уже в апреле 529 г. собранные и проверенные тексты императорских указов были опубликованы в XII книгах под именем Кодекса. Это знаменитый Codex Justiniani, который в 534 г. подвергся новой переработке и вышел, так сказать, новым изданием, отменившим старое. Эта последняя редакция или сборник, заключающий в себе от 4600 до 4700 постановлений, от Адриана до 534 г., и составляет тот Юстиниановский кодекс, которым наука пользуется и доныне [333].

Гораздо более значения имеет другое предприятие того же рода. Пандекты представляют собой совершенно оригинальный и вполне научный юридический труд, исполненный особой комиссией из 15 лиц под руководством того же Трибониана. Здесь предстояло осуществить еще более сложную задачу, именно собрать в одно руководство все прежние объяснения или толкования законов, данные и записанные в свое время римскими юрисконсультами. Обширный материал нужно было разыскивать в рукописных кодексах и подвергать исследованию, причем привлечено было к изучению до 2000 кодексов. В этом предприятии особенно заметна научная подготовка Трибониана и серьезная постановка всего предпринятого дела. Добытый при изучении рукописей материал был распределен по отделам и разделен на 7 частей в 50 книгах. Таким образом, выведен был, по выражению Юстиниана, как бы священный храм или цитадель в защиту древнего права, которое оставалось неупорядоченным в течение 1400 лет.

После издания дигест, иначе пандект, в 533 г. Юстиниан озаботился составлением руководства для начинающих юристов. Таково происхождение и значение Институций в 4 книгах, составленных законоведами Феофилом и Дорофеем. Пандекты вместе с Кодексом известны под наименованием Corpus iuris, на котором и основывалась юридическая практика VI и VII вв. Дальнейшее развитие римского права выражалось в новеллах, т. е. законах, изданных после опубликования Corpus iuris, к которым и нужно обращаться при изучении применения к жизни юридических норм.

Бесспорно, что законодательная деятельность Юстиниана имеет громадное значение в истории европейской культуры. Но нельзя скрывать и того, что слишком поспешная работа выразилась в последней редакции этого замечательного памятника некоторыми недостатками. Так, не устранены некоторые противоречия в статьях древних юристов, встречаются повторения, нет единства и нередки неточности в обозначении содержания приводимых отрывков. Практическое значение его усматривается из того, что он в качестве руководства для судебных учреждений был разослан во все провинции и города и до известной степени обеспечивал единство судебной практики. Все согласны, что он составлен с величайшим уменьем и знанием дела: законы подведены под известные отделы и распределены в хронологическом и предметном порядке, каждая статья носит имя императора и место и время издания. Но это, впрочем, дело специальной критики. Для историка важней отметить в законодательстве Юстиниана те черты, которыми выражается характер и намерения законодателя, а равно черты времени. Очень любопытно, прежде всего, что законы изданы на латинском языке. В этом отношении Юстиниан отдавал дань своей теории восстановления Римской империи, которой границы совпадали с границами известного мира. Уже один из его предшественников, именно Юлиан (361–363), издал на греческом языке распоряжения свои по отношению к восстановлению в империи язычества, основываясь, конечно, на распространенности и культурном значении греческого языка; но, как известно, эти распоряжения имели успех, далеко не соответствовавший ожиданиям императора.

Юстиниан, обращаясь со своими законами к различным народам, жившим в его обширной империи, имел, конечно, больше оснований избрать латинский язык, как язык права, имевший притом широкое распространение в административной практике и в деловых отношениях. Кстати здесь заметить, что греческий язык получает постепенное утверждение в империи вместе с политическим оживлением и религиозным преобладанием эллинского элемента, выразившимся в особенности с тех пор, когда Восток отделился от империи вследствие персидских и арабских завоеваний. Итак, употребляя латинский язык, Юстиниан представляет собой идеалы древнего Рима; точно так же он является представителем древности и в своих воззрениях на абсолютную власть императора и на организацию империи и сочетание различных ее частей под водительством божественного избранника. Но рядом с этим проглядывают и черты нового времени, объясняющиеся частью желанием приспособить законы к новым формам жизни и вновь назревшим потребностям, частью же под влиянием христианства. В вопросах о личном праве привносится смягчающий принцип гуманности (humanitas), а ригоризм в древнем вещном праве уступает требованиям общественной пользы и применениям naturalis ratio.

Приспособляясь к требованиям общественной морали и социальной справедливости, законодательство изменило понятие о семье. Женщина приравнивается в правах к мужчине, прежняя безграничная власть мужа уступает место христианскому взгляду на взаимные обязательства между супругами. Точно так же изменяется идея отеческой власти и по отношению к детям, которые эмансипирируются в смысле свободы брака и в имущественном отношении. Гуманные идеи простираются на положение рабства, смягчая суровые законы и облегчая способы освобождения на волю. В законе о наследстве, определившем права на наследование имуществом для жены, а равно для дочерей и сестер, исследователи усматривают революционный против древних воззрений принцип. И следует признать, что законодательная деятельность дает Юстиниану весьма почетное место во всеобщей истории, которое и останется за ним, несмотря на многие отрицательные стороны его деятельности в других отношениях. Несколько раз и сам он выражал мысль о важном государственном и культурном значении своих законодательных предприятий и приказал, чтобы его законы имели обязательную силу по всей империи, вытеснив из употребления все предшествовавшие правовые нормы. Три высшие школы права: в Константинополе, Риме и Бейруте, получили, между прочим, обязанность следить за чистотой права и заниматься научной разработкой юридических памятников.

Законодательная деятельность не ограничилась упомянутыми выше сборниками. Все текущие вопросы — административные, судебные и финансовые — вызывали ряд особенных императорских указов, которые под именем новелл частью изменяли, частью дополняли постановления, заключавшиеся в дигестах и в Кодексе. Таких новелл в период времени от 534 до 565 г. издано до 154. Они касаются, главным образом, администрации гражданской и церковной, суда, финансовой системы и имеют громадное значение для истории выработки византинизма и эволюции римского права и учреждений. Очень любопытно, между прочим, отметить, что новеллы издавались уже на греческом языке, а пандекты и Кодекс изданы были на латинском. Ясное дело, что Римская империя реформировалась уже в Ромэйско-Византийскую.

При обзоре административной деятельности Юстиниана нам весьма важно будет проследить по его новеллам новые начала, которые войдут в основание того порядка вещей, что имеет обнаружиться в VII и в особенности в половине VIII в. Но прежде всего бросим общий взгляд на административные мероприятия Юстиниана. В короткое время, на расстоянии 12–15 месяцев (535–536), он издал целый ряд новелл, которыми были затронуты разнообразные и живые стороны государственной и общественной жизни. Найдя расстройство в управлении, осведомившись о жестоких бедствиях населения, страдавшего от вымогательства чиновников и крупных землевладельцев, император решился применить весь авторитет своей неограниченной власти против всеми сознаваемого зла. В заботах об улучшении администрации он идет к расширению учреждений и круга служилых лиц созданием новых органов для контроля, наделением епископов правом наблюдения за гражданскими чинами в епархии и, наконец, устройством новых инстанций, в которые можно было обращаться с жалобами на низших чиновников. Рассуждая как кабинетный мыслитель и полагая, что все его мероприятия будут исполнены в точности, лишь только указы придут по назначению, он плодит канцелярские распоряжения, в которых до самых мелких подробностей разъясняет образ действий провинциальных судей, сборщиков податей и других чиновников. Выставляя главнейшее к ним требование, чтобы они были «чисты на руку» и не высасывали соки из населения, вместе с тем Юстиниан постоянно предъявлял к ним требование, чтобы они заботились об исправном поступлении податей и что их служебное положение зависит от исполнения этого требования. Чтобы понять весь трагизм этой проповеди о неподкупности и честности, достаточно указать, что, в то время как составлялись подобные новеллы, в самом дворце продавались за деньги судебные и административные должности и отдавался в аренду сбор податей в провинциях. Хотя в течение своего продолжительного царствования он много раз должен был возвращаться к своим предписаниям, повторять и подтверждать те же самые указы, и хотя уже из этого можно бы вывести заключение, что рекомендуемые им уставы и правила не применяются к жизни, тем не менее он глубоко верил в практическое осуществление своей системы и не видел того, что, казалось бы, так легко понять. Многие его новеллы носят в своих начальных строках самоуверенные выражения: «Нам удалось при помощи Божией достигнуть (таких-то) успехов», но эти успехи были только в его воображении, Юстиниан в этом смысле был жертвой созданной им фикции. Его громадные военные и строительные предприятия требовали больших денежных средств и таких трат, которые не покрывались обыкновенными доходами. Чтобы пополнить казну и продолжать несоразмерные с доходами расходы, он решался прибегать ко всяческим средствам и вступать в противоречие с принципами, им же самим одобряемыми и рекомендуемыми. Прежде чем переходить к конкретным фактам, находим уместным дать здесь образец законодательных актов Юстиниана в той мысли, что иным способом нельзя дать понятие о настроении и психике законодателя.