Читать книгу "Штурмуя небеса. ЛСД и американская мечта - Джей Стивенс"

Мне было печально видеть Тима, которого я всегда глубоко любил как друга, таким чужим и мрачным. То он заявлял, что «белый свет Будды — на самом деле лишь выстрел из винтовки революционера». То случайно обронил фразу, что надо бы «ликвидировать полицейских свиней», или начинал защищать кокаин или героин только потому, что они помогают достичь определенных «состояний сознания». И меня приводили в отчаяние все более хаотичные, бессмысленные и бессвязные писания, которые выходили из-под его пера и публиковались под его именем.

Тим приглашал Мецнера отправиться с ним в Лагуна-Бич, но Ральф себя плохо чувствовал и отказался. И — к счастью. В Лагуна-Бич автомобиль Тима остановила полиция и обнаружила у него в багажнике чуть меньше килограмма марихуаны.

Это добавило новых проблем к той игре в прятки, в которую Лири играл с судебными властями. В 1969 году апелляция на приговор техасского суда наконец была рассмотрена в Верховном Суде. И 20 мая Верховный Суд оправдал его на том основании, что закон о налоге на марихуану был не вполне проработанным и несколько запутанным: вы же не можете публично и официально заплатить налог с вещества, которое признано нелегальным. И хотя в Техасе немедленно объявили, что будут слушать дело Лири в суде по другим статьям, решение Верховного Суда наполнило Лири надеждой. На следующий день он объявил, что будет баллотироваться на пост губернатора Калифорнии в качестве кандидата от новой партии «УСЕРДИЕ»,[122]что было аббревиатурой Свободной Инициативы, Награды, Достоинства и Порядка. Кроме всего прочего, в программе этой партии значилась борьба за легальную продажу марихуаны в государственных магазинах (когда его спросили, а как с некурящими, Лири ответил, что они могут покупать печенье с гашишем). Но самой радикальной его идеей было сделать это правительственной философией. Лири лелеял поистине платоновские замыслы: он собирался поделиться браздами губернаторства с Рональдом Рейганом, представлявшим республиканцев, или с кандидатом от демократов Джессом Анрой. Они будут заниматься всякими занудными делами вроде улаживания формальностей с судьями, а сам Тим с Розмари будут жить в типи на лужайке перед особняком губернатора в качестве правителей-философов.

На предвыборных плакатах байронического вида Тим вглядывался в глубины космоса, а под ним веселилась толпа кайфующих людей.

Это было его последним общественным делом. В январе 1970 года техасский суд вновь приговорил его к десяти годам тюрьмы. Лири мгновенно подал апелляцию. Однако через несколько недель, 21 марта, его арестовали в Лагуна-Бич с грузом марихуаны. Назвав его «коварным и опасным человеком» и «жаждущим удовольствий невменяемым проповедником наркотиков», верховный судья Байрон Макмиллан отказался выпустить его на поруки. Если он хочет подать апелляцию — пусть делает это уже из-за решетки. 23 июля Верховный Суд Калифорнии отказал ему в поручительстве без каких-либо комментариев 18 августа его препроводили в тюрьму предварительного заключения в Сан-Луис-Обиспо, на полпути между Сан-Франциско и Лос-Анджелесом. Он выглядел ужасно.

Если добавить приговор техасского суда, то в общей сложности ему грозило двадцать лет тюрьмы. И это не считая надвигающегося суда по одиннадцати обвинениям округа Дачес, основанным на информации, полученной в ходе нескольких полицейских налетов на Большой дом в конце 1967 года.

Психоделическое движение зашло в тупик. Наркотики были все еще доступны, даже больше, чем раньше, однако мало кто использовал их для того, чтобы вырваться за пределы сознания. Для молодежи путешествие в Иной Мир стало чем-то вроде прогулки в Диснейленд: много ужастиков и веселья, но мудрости они не извлекали из этого никакой, да и не видели в этом особого смысла, относясь к этому несерьезно.

Кизи, Оусли, IFIF, Кислотные тесты, Касталия, Фестиваль путешествий, Гарвардская программа по изучению псилоцибина, Встреча племен — все это быстро забывалось, словно нечто, произошедшее со старшими братьями или дядями, или словно это было не с ними, словно они просто читали об этом в книжке или журнале. Все это уже не казалось им реальным. Неужели кто-то действительно думал что дядя Сэм сможет стать Буддой? Говорить о прекрасных временах всегда больно, потому что вслед за ними обычно наступали времена тяжелые. Позади остаются и быстро забываются множество людей. Просто перегоревших или засаженных в тюрьму. Тех, кто все еще пытается что-то сделать или безвозвратно потерянных, как Нил Кэссиди, погибший на железнодорожных путях рядом с мексиканским городком Сан-Мигуэль-Альенде. Или как Джек Керуак, умерший от кровоизлияния в мозг. Как Джон Григгс, вожак Братства вечной любви, которого убила доза поддельного некачественного псилоцибина. Или Шарон Тэйт,[123]которую погубила общая атмосфера растущей злобы в Хэйте. Люди гибли незаметно, но игнорировать это было нельзя

Игра почти подошла к концу. Ночью 12 сентября 1970 года Тим Лири, предварительно выкрасив свои фирменные теннисные туфли в черный цвет, выбрался на крышу тюремного блока номер 324. Там проходил телефонный кабель, который сверху нависал над заграждением в три с половиной метра. А снаружи за оградой его должны ждать автомобиль и 25 тысяч долларов — помощь от Братства вечной любви. За рулем машины (если она там действительно была) сидел член «Тайного шторма», который был боевиком ныне покойного ДСС — Движения за свободу слова.

Все, что Лири надо было сделать, — держась за кабель, выбраться на свободу. Но на трети пути мускулы начали сдавать, и он почувствовал, что сейчас упадет.

Неужели они все-таки поймают меня, как енота? А я только бросил курить. И больше не могу выносить вида этих решеток. Сорок девять лет и 325 дней готовился я к этому суровому испытанию. И страха нет — только невыносимая беспомощность. Такой бесславный конец — меня подстрелят, словно ленивца на ветке…

Но затем он вновь почувствовал резкий прилив сил и энергии. Он должен сделать это. И никто его не застрелит. А автомобиль дождется его. И Розмари. А потом — свобода! И он снова двинулся навстречу ветру.

Словно дикий гусь.

ЭПИЛОГ. ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ В ВОСЬМИДЕСЯТЫЕ

I

Впервые я услышал о «венусе»(«Венере») в Лос-Анджелесе, в 1983 году. Мы сидели впятером за мраморным столиком на ранчо недалеко от Малибу, вкушали обед и беседовали о разработке руд на астероидах и пятом поколении компьютеров, когда хозяин неожиданно спросил: а не пробовал ли кто из нас «венус»?

«Мы с Луи как-то рискнули, и потом у нас долго болели животы», — сообщил он.

Кинопродюсер, сидевший справа от меня, приподняв брови, спросил:

«"Венус"? Еще одно средство для расширения пространства-времени?»

Хозяин кивнул.

«Официальное название — 2-СВ124».

«А, да, Эдгар говорил, что там есть некоторые проблемы, но он сказал, что результат оправдывает их».