Читать книгу "Далекие часы - Кейт Мортон"

Пока он наблюдал, она внезапно распахнула глаза, и он чуть не разжал пальцы от удивления. Женщина повернула голову к окну, и их взгляды встретились.

Перси заметила мужчину у окна, как только зашла за угол. Свет выхватывал темный силуэт, похожий на гориллу; незнакомец взобрался по стене, цепляясь за камни, и посмотрел в хорошую гостиную. Комнату, где спала Саффи. В груди Перси что-то заклокотало; всю жизнь она считала своим долгом охранять сестер и потому покрепче сжала деревянную рукоятку молотка. С натянутыми нервами она побежала к мужчине сквозь дождь.

Возникнуть за окном, как вымазанный илом вуайерист, — совсем не то впечатление, которое он надеялся произвести на сестер Юнипер.

Но Тома уже увидели. Он не мог просто спрыгнуть и спрятаться, сделать вид, что ничего не произошло. Он неуверенно улыбнулся, поднял руку, чтобы помахать, дать знать о своих добрых намерениях, но тут же уронил ее, когда сообразил, что она вымазана в иле.

О боже. Женщина стояла и не улыбалась.

Она направилась к нему.

В глубине души он понимал, несмотря на унижение, что этому моменту суждено стать любимым анекдотом благодаря самой своей абсурдности: «Помните ночь, когда мы познакомились с Томом? Он появился за окном, весь в иле, и помахал мне рукой!»

Но до этого еще далеко. Пока что ему остается лишь ждать; пока она идет к нему, медленно, почти как во сне, и немного дрожит, словно ее терзает такой же адский холод, как и его под дождем.

Она потянулась к задвижке окна, он попытался подобрать нужные фразы, а затем она что-то схватила с подоконника.

Перси застыла как вкопанная. Мужчина исчез. Прямо у нее на глазах он свалился на землю. Она подняла глаза и увидела в окне трясущуюся Саффи, которая крепко сжимала в руках гаечный ключ.

Резкий треск. Интересно, что это? Движение, его собственное, внезапное и неожиданное.

Падение.

Что-то холодное и мокрое у лица.

Звуки. Может, это птицы? Крики, визг. Он вздрогнул и ощутил привкус ила. Где он? Где Юнипер?

Капли дождя колотили его по голове, и он чувствовал каждую каплю в отдельности, словно музыку, перебор струн, сложную мелодию. Они были прекрасны, и он удивился, что не замечал этого прежде. Отдельные капли, совершенные, все до единой. Небо роняет их, они впитываются в землю, чтобы слиться в реки и наполнить океаны, чтобы людям, животным, растениям было что пить… Все так просто.

Он вспомнил грозу, в которую попал еще мальчиком, когда отец был жив. Том испугался. Было темно, гремел гром, и он спрятался под столом на кухне. Он плакал, жмурился и сжимал кулаки. Он ревел так отчаянно, страх так стенал в его ушах, что он не заметил, как отец вошел в комнату. Внезапно гигантский медведь подхватил Тома огромными лапами, прижал к груди и заверил, что все хорошо, и кисло-сладкий запах табака в его дыхании отогнал беды прочь. В устах отца эти слова прозвучали как заклятие. Обещание. И Том больше не боялся…

Куда подевалось варенье?

Варенье — это очень важно. Мужчина из полуподвальной квартиры сказал, что это его лучшая партия; что он сам собрал ежевику и много месяцев копил выдаваемый по карточкам сахар. Но Том не мог вспомнить, куда подевалась банка. Он знал, она была у него. Он привез ее из Лондона в сумке, а потом вынул и поставил на землю. Он забыл ее под столом? Когда он прятался от дождя, банка с вареньем была у него? Наверное, надо выбраться отсюда и поискать. Придется, ведь варенье — подарок. Сейчас он встанет и поищет, а после посмеется над тем, что едва не потерял банку. Вот только немножко отдохнет.

Он устал. Ужасно устал. Путешествие получилось таким долгим. Грозовая ночь, утомительный подъем по дорожке, целый день поездов, автобусов и опозданий, но самое главное, что путешествие привело его к ней. Он так много преодолел; он так много читал, преподавал, мечтал, желал и надеялся. Вполне естественно, что ему нужно отдохнуть, он только на минутку закроет глаза и расслабится; совсем ненадолго, чтобы быть готовым, когда они вновь встретятся…

Том закрыл глаза, и перед ними вспыхнули мириады крошечных звездочек, они мерцали, кружились, и ему хотелось одного: смотреть на них. Ему казалось, что самое желанное на свете — лежать и смотреть на эти звезды. Так он и сделал; наблюдал, как они кружат и осыпаются, и гадал, сможет ли когда-нибудь добраться до них, протянуть палец и поймать звезду; вдруг он заметил, что среди них что-то прячется. Лицо, лицо Юнипер. Его сердце расправило крылья. Выходит, его путь завершен. Она совсем рядом, наклоняется, кладет ладонь ему на плечо, тихонько шепчет что-то на ухо. Слова, которые описывали все это так замечательно, что когда он попытался их ухватить, повторить, они пролились водой между пальцев, и звезды сияли у нее в глазах, и звезды сияли у нее на губах, и маленькие искрящиеся огоньки сверкали у нее в волосах; и он больше не мог ее слышать, хотя ее губы шевелились, и звезды подмигивали, потому что она таяла, растворялась во мраке; и он тоже таял.

— Джун… — пробормотал он, когда задрожали последние крошечные огоньки и погасли один за другим, когда густой ил забил его горло, нос и рот, когда дождь стучал по его голове, когда легкие разрывались от нехватки воздуха; он улыбнулся, когда ее нежное дыхание коснулось его шеи…

3

Юнипер внезапно очнулась с пульсирующей головой и землистым привкусом во рту после неестественного сна. В глаза словно насыпали песка. Где она? Вокруг темно, как ночью, но откуда-то сочится слабый свет. Она моргнула и увидела высоко над головой потолок. Его отметины и балки казались знакомыми и в то же время как будто неправильными. Что-то было не так. Что случилось?

Определенно что-то случилось; она чувствовала это. Но что?

Я не помню.

Она повернула голову… медленно… чтобы перекатился ворох незакрепленных безымянных предметов. Изучила пространство в поисках улик; ничего не заметила, кроме пустой простыни, заставленной полки и тонкой полоски света, которая тянулась из-за приоткрытой двери.

Юнипер узнала место. Это чердак в Майлдерхерсте. Она лежала в собственной постели, в которой не лежала очень давно. Она жила на другом чердаке, залитом солнцем, совсем не таком, как этот.

Я не помню.

Рядом никого нет. Мысль пришла с такой ясностью, словно она прочла ее черным по белому; пустота была болью, ноющей раной. Она думала, что рядом кто-то будет. Мужчина. Она думала, что рядом будет мужчина.

Затем последовала странная волна дурных предчувствий; провал в памяти — привычное дело, но было что-то еще. Юнипер заблудилась в темном шкафу своего сознания; хотя вокруг было темно, ее переполняла уверенность, невыносимый страх, что вместе с ней в шкафу заперто нечто ужасное.

Я не помню.

Закрыв глаза, она напряженно прислушалась в поисках каких-либо подсказок. Лондонская суета осталась далеко позади: автобусы, люди на улице, бормотание, доносящееся из соседних квартир; но вены дома стонали, камни вздыхали, и был еще один постоянный звук. Дождь… легкий стук дождя по крыше.