Читать книгу "Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс"

Но увы, не сложилось. Мы дошли до середины дороги, когда в одном окошке что-то мелькнуло. Женский голос вскричал: «Эл!», и через десять секунд из всех дверей хлынули люди.

Проворней всего оказались женщины, и не прошло и минуты, как девушек плотным кольцом окружили десяток теток, гомонящих, плачущих и обнимающихся. Девушки, похоже, не возражали. Может, оно и к лучшему. Теплый прием должен помочь им оправиться.

Мужчины держались в стороне, понимая, что в таком деле от них толку мало. Большинство из них глазели с порога или с крыльца. Человек шесть-восемь вышли на улицу и, не торопясь, наблюдали за развитием событий. Это были люди осторожные, крестьяне и друзья крестьян. Они знали по имени всех, кто живет на десять километров в округе. В таких городках, как Левиншир, чужих нет — я исключение.

Никто из мужчин не был близким родственником девушек. А даже если и был, они понимали, что в течение ближайшего часа, а может, и ближайшего дня к ним не подберешься. Так что они предоставили все своим женам и сестрам. Поскольку больше им заняться было нечем, они мимоходом окинули взглядом лошадей и воззрились на меня.

Я поманил к себе мальчонку лет десяти:

— Ступай, скажи мэру, что его дочка вернулась. Бегом!

Мальчишка сорвался с места, подняв облако дорожной пыли, замелькали босые пятки.

Мужчины медленно стягивались поближе ко мне: недавние события вдесятеро усилили их природное недоверие к чужим. Парнишка лет двенадцати был не так осторожен, как прочие, и подошел ко мне вплотную, разглядывая мой меч и мой плащ.

— Тебя как звать? — спросил я.

— Пит.

— Пит, ты верхом ездить умеешь?

Малый обиделся.

— А то!

— Где ферма Уокеров, знаешь?

Он кивнул.

— Туда, на север, в трех километрах по дороге на мельницу.

Я шагнул в сторону и вручил ему поводья чалого.

— Поезжай, скажи, что их дочка вернулась. И отдай коня, пусть на нем сюда и приедут.

Он очутился в седле прежде, чем я успел предложить подсадить. Я не отпускал поводья, пока не подтянул стремена: убьется еще по дороге.

— Если смотаешься туда и обратно, не свернув шею ни себе, ни моей лошади, получишь пенни, — сказал я.

— Два пенни! — потребовал он.

Я расхохотался. Он развернул коня и умчался.

Мужчины тем временем подтянулись ближе, окружив меня неплотным кольцом.

Высокий лысеющий мужик с хмурой рожей и седеющей бородой, похоже, взял на себя роль главного.

— А ты кто такой? — осведомился он. Его тон говорил яснее слов: «А ты что за перец?»

— Квоут, — любезно ответил я. — А ты?

— По-моему, это не твое дело, — проворчал он. — Зачем пожаловал?

«Какого черта ты сюда приперся, да еще с нашими девками?»

— Матерь Божия, Сет, — сказал ему мужик постарше. — Тебе Бог ума дал меньше, чем собаке. Не стоит так говорить с…

— А ты поперек меня не влазь, Бенджамин! — ощетинился хмурый. — Что мы, права не имеем знать, кто он таков?

Он повернулся ко мне и вышел на несколько шагов вперед всех прочих.

— Ты — из тех ублюдков-комедиантов, что тут давеча проезжали?

Я покачал головой, стараясь выглядеть безобидным.

— Нет.

— А по-моему, да! По-моему, ты как раз сильно смахиваешь на этих эдема руэ! Зыришь по-ихнему.

Стоящие вокруг мужики вытянули шеи, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Господи, Сет! — снова вмешался старик. — Среди них не было ни одного рыжего. Такую шевелюру, да не запомнить! Не из ихних он.

— И зачем бы мне привозить их обратно, если бы я был одним из тех, кто их увез? — заметил я.

Мужик помрачнел еще сильнее и снова принялся наступать на меня.

— Что, малый, умничать вздумал? Может, думаешь, мы тут дурные все? Решил, что если привезешь их взад, то получишь награду и погони за вами больше не будет?

Он теперь стоял почти на расстоянии вытянутой руки, и рожа у него была свирепая.

Я огляделся и увидел тот же гнев на лицах всех прочих мужчин, что стояли вокруг. Это был тот гнев, что мало-помалу накипает в сердцах добрых людей, жаждущих справедливости и не способных ее обрести, а оттого рвущихся отомстить первому, кто попадется под руку.

Я попытался придумать способ разрядить ситуацию, но прежде, чем я нашелся, услышал у себя за спиной резкий возглас Крин:

— Сет! А ну отойди от него!

Сет замялся. Он уже тянул ко мне руки.

— Ну…

Крин уже шла на него. Группка женщин расступилась, пропуская ее, но по-прежнему стояла тесно.

— Он же нас спас, Сет! — заорала она. — Ты, тупой дерьмоед, спас он нас, понял?! А вы все где были, черт вас возьми? Почему вы не попытались нас выручить?

Сет отступил от меня. На его лице боролись гнев и стыд. Гнев взял верх.

— Мы попытались! — рявкнул он. — Под Билом убили коня, ему раздавило ногу. Джима пырнули ножом в руку, старый Каппер до сих пор в себя не пришел, так его отколошматили. Они нас едва не убили!

Я снова огляделся по сторонам и увидел гнев на лицах мужчин. Теперь я видел его подлинную причину. Бессилие, которое они ощущали, не в силах защитить свой городок от бесчинств фальшивой труппы. Они не смогли отстоять дочерей своих друзей и соседей, и им было стыдно.

— Плохо, значит, пытались! — с жаром бросила Крин. Глаза у нее горели. — А вот он сумел нас спасти, потому что он настоящий мужчина! Не то что вы, которые бросили нас умирать!

Молодой человек слева от меня, крестьянин лет семнадцати, не сдержал гнева.

— Ничего бы этого не случилось, кабы ты не бегала за ними, как эдемская шлюха!

Я сломал ему руку прежде, чем сообразил, что делаю. Он с воплем рухнул на землю.

Я взял его за шкирку и поставил на ноги.

— Как твое имя? — рявкнул я ему в лицо.

— Рука, рука! — заохал он. Глаза у него начали закатываться.

Я тряханул его, как тряпичную куклу.

— Имя!

— Джейсон! — выпалил он. — Матерь Божия, рука…

Я взял его свободной рукой за подбородок и развернул его лицом в сторону Крин и Эл.

— Джейсон, — тихо прошипел я ему на ухо, — я хочу, чтобы ты посмотрел на этих девушек. Посмотрел и подумал о том, в каком аду они жили все эти дни, связанные по рукам и ногам в фургоне. Я хочу, чтобы ты спросил себя, что хуже: оказаться со сломанной рукой или чтобы тебя похитили чужаки, которые насилуют тебя по четыре раза за ночь?

Потом я развернул его лицом к себе и заговорил так тихо, что это был даже и не шепот: