Читать книгу "Гибель красных моисеев. Начало террора. 1918 год - Николай Коняев"

Феликс узнал его сразу. Об этой встрече он сказал мне, когда мы уже отплыли от пристани. Английский же шпион, к счастью, не узнал Феликса: так была изменена его внешность. Притом этому врагу даже в голову не могло придти, что председатель ВЧК находится в Швейцарии».

Хотя Софья Сигизмундовна и говорит, что встреча Локкарта и Дзержинского была незапланированной и Локкарт не узнал Дзержинского, но это ее слова, это она так думала…

Если бы встреча Дзержинского с Локкартом была случайной и Локкарт действительно не узнал его, зачем бы тогда было сообщать Феликсу Эдмундовичу своей нежно любимой супруге об этом, зачем волновать ее известием, что он едва не попался в руки врагов?

Все-таки не такой уж и молодой был Феликс Эдмундович, чтобы подобно юному гимназисту приводить в необходимое для ответного чувства волнение возлюбленную гимназистку. Да ведь и правило есть о случайностях и совпадениях…

Как известно, Локкарту, Бойсу и Хиллу, а также другим сотрудникам миссий Антанты было разрешено вернуться домой в октябре. Феликс Эдмундович на швейцарские курорты отправляется тоже в октябре.

Напомним о дружеском прощании Якоба Христофоровича Петерса с Локкартом перед отъездом и о том, что Локкарт повез в Англию супруге Петерса Мэй письмо мужа и деньги, собранные им нелегким чекистским трудом…

И вот Локкарт приезжает в Швейцарию, и не куда-нибудь, а именно в Лугано, куда в те же дни приезжает и Феликс Эдмундович…

А вот еще одна история из октября 1918 года.

Правда, происходит она не в Швейцарии, а в Германии, но история тоже очень интересная, и участвует в ней тоже ближайший помощник Феликса Эдмундовича — Вячеслав Рудольфович Менжинский.

«На другой день рано утром к нам явился какой-то молодой еврей и пригласил нас присутствовать при взвешивании золота, — вспоминал А. Тайгин, принимавший непосредственное участие в перевозке чекистами русского золота за границу. — На это занятие ушел весь день, т.к. взвешивание требовало большой точности и отнимало много времени.

Один за другим появлялись золотые слитки и исчезали за массивной дверью стальной кладовой. Всего было принято 47 ящиков, содержащих в себе 191 слиток, весом 3125 кг чистого золота.

Еще до того было передано немцам — 16 сентября 1918 г. — 42 860 кг золота и 30 сентября 1918 г. — 50 676 кг золота.

Кроме золота, мы привезли и сдали тому же Менжинскому 113 635 тысяч рублей денежными знаками, что по тогдашней оценке золота равнялось 48 819 кг металла.

По окончании взвешивания и подсчета мы были приглашены в контору Мендельсона за получением расписки. Нас принял полный, гладко выбритый господин средних лет, любезно усадил в кресла в своем роскошном кабинете и шумно и неискренно выражал нам свое восхищение по поводу совершившегося в России переворота, думая, очевидно, угодить нам своим восторгом.

Мой спутник не выдержал и сухо заметил, что ему, Мендельсону, как банкиру и богатому буржую, меньше всего пристало ликовать по поводу русских событий. Мендельсон пожал плечами и поторопился переменить тему разговора. Принесли расписку довольно странного содержания, в которой вместо точного указания веса золота было прибавлено слово “приблизительно”.

Секретарь отказался от принятия такой расписки.

— Но почему? — заволновался Мендельсон и сразу стал наглым и грубым. — Ведь тут же указано, что принято 47 ящиков со 191 слитком. Что же вам еще нужно?

— Мне нужно, чтобы цифра веса была обозначена совершенно точно, так, как она определена взвешиванием. Остальное вы можете даже не указывать, — заявил мой спутник.

Мендельсон загорячился, почему-то заговорил о доверии, каким он пользуется у советского правительства, и категорически отказался изменить содержание расписки, заявив, что он поговорит по этому поводу с Иоффе.

С тем мы и ушли.

Вот содержание этой расписки, с которой мне удалось снять копию:

“Мендельсон и К0. Расписка. Настоящим удостоверяем получение по поручению местного генерального консульства Российской Социалистической Федеративной Советской Республики 47 ящиков и одной сумки, содержащих 191 слиток золота весом около 3125 кг. Берлин, 18-го октября 1918 г. Мендельсон”.

На денежные знаки была выдана отдельная расписка».

Когда читаешь перечисление этих бесконечных тонн русского золота, вывезенных из умирающей от голода страны товарищами Вячеславом Рудольфовичем Менжинским и Адольфом Абрамовичем Иоффе, понимаешь, что восемьдесят лет спустя ельцинской «семье» было с кого брать пример и у кого учиться… И только одно невозможно понять, как же Россия дважды за один век сумела попасть в руки одной и той же компании.

Куда шло русское золото, которое гладко выбритый господин Мендельсон предпочитал принимать ящиками, а не весом, понятно…

И Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому нужны были деньги, чтобы «оттягиваться» на курортах Лугано, и Льву Давидовичу Троцкому тоже надо было думать о будущем.

Да разве мало этих Троцких и Дзержинских было и в Кремле и в Смольном? Опять же и гладко выбритых господ мендельсонов, так восхищавшихся Октябрьской революцией, тоже ведь было вполне достаточно. И каждый их них требовал русского золота…

8

И снова поиски пропавших русских дней возвращают нас в Россию…

Итак…

5 сентября было опубликовано постановление Совета народных комиссаров о красном терроре…

Одним из первых чекисты убили в Москве главу «Русского монархического союза», одного из крупнейших деятелей «Союза русского народа» 54-летнего протоиерея Иоанна Восторгова. Его арестовали еще 15 июня 1918 года за то, что он вопреки всем угрозам продолжал служить молебны в храме Василия Блаженного над святыми мощами младенца Гавриила Белостокского, «от жидов умученного».

Насколько святой Иоанн Восторгов был ненавистен чекистам, показывают глумливые заметки, которые чекисты летом распечатывали в московских газетах…

«Преступная спекуляция протоиерея Восторгова, как уже сообщалось, была связана самым тесным образом с контрреволюционной деятельностью восторговской шайки.

Свидетельские показания установили ряд участников восторговской черносотенной деятельности, причем все эти “деятели” — по преимуществу лица “высокого духовного звания” (епископы, епархиальные миссионеры, протоиереи и т.д.).

Ныне Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией на основании полученных данных установила еще нового “деятеля” по контрреволюционной работе, епископа Павла (Уссурийского), одного из приближенных патриарха Тихона»…

«Арест Восторгова, епископа Ефрема и Варжанского был вызван исключительно их спекулятивной, мошеннической сделкой по продаже миссионерского дома. Мы арестовали их как уголовных преступников и рассматриваем это дело как чисто уголовное.