Читать книгу "Древние тюрки. История образования и расцвета Великого тюркского каганата (VI-VIII вв. н.э.) - Лев Гумилев"

Затруднения на тибетском фронте заставили императора направить Северную армию{1505} против внешнего врага, но успехи ее были минимальны. В связи с этим будет уместно сравнить характеристики обоих войск, отраженные в китайской поэзии VIII в.

Регулярность инородческой армии, находившейся под командованием генерала Ань Лушаня, посвящено стихотворение Ду Фу, описывающее дисциплину и боевой дух войска в 751 г.:

В поход за Великую стену (на киданей)

Мы вышли утром из лагеря, что у ворот Лояна, И незаметно в сумерках взошли на Хэянский мост. Расшитое золотом знамя закат осветил багряный, Ржанье коней военных ветер кругом разнес. На ровном песке повсюду раскинулись наши палатки, Выстроились отряды и перекличка слышна. Ночной покой охраняют воинские порядки, И с середины неба за ними следит луна. Несколько флейт вздохнули печальными голосами, И храбрецы вздохнули, глядя в ночную синь. Если спросить у воинов — кто командует вами? Наверно они ответят — командует Хо Кюй-бинь{1506}.

Стихотворение написано за несколько месяцев до восстания этих войск в 755 г. Вождь их сравнивается с прославленным ханьским полководцем, победителем хуннов, а в другом стихотворении — с соколом, который

Смотрит насупившись, точно дикарь невеселый, Плечи приподнял, за птицей рванутся готов он; Кажется, крикнешь, чтоб он полетел за добычей, И отзовется тотчас же душа боевая. Скоро ль он бросится в битву на полчище птичье, Кровью и перьями ровную степь покрывая?{1507}

И как на это не похожи чувства и настроения китайских воинов, мобилизованных в армию Гэ Шу-лина, действовавшую против тибетцев в 749 г.

Ратники «в печали прощаются с родными местами», а чиновники забивают насмерть дезертиров. На учении китайский кавалерист с гордостью заявляет, что он «на полном скаку» не держится за луку{1508}. Это просто смешно не только для степняка, но и для нас. Вот уж действительно достижение! Затем следует нравоучение полководцу: «Он должен знать: мы люди, а не скоты… и не должны здесь действовать кнуты»{1509}. Затем идут жалобы на трудность горных переходов и, наконец, описание столкновения с врагом, где замученные солдаты отбили натиск конного противника. Но затем наступает горькое разочарование:

Десять лет я в войсках, Десять лет прослужил я, солдат, — Так ужель у меня Не скопилось заслуг никаких?{1510}

Обычная история! В битве за чины и награды солдат всегда бывает побежден. Контраст разителен. Нет не следует думать, что в VIII в. китайцы были трусливы, но, южане, они были слишком импульсивны, и им не хватало выдержки, которой обладали тюрки, кидани и горцы тибетцы. Китайцы не потеряли умения обороняться в крепостях, но маневренная война была им не по характеру. На китайских войсках, пусть вполне лояльных, не могли основывать свое могущество престол и двор. А при дворе было неблагополучно{1511}. Престарелый Сюаньцзун влюбился в очаровательную китаянку Ян{1512}. Фаворитка устроила на государственные должности своих родственников-китайцев, и вокруг нее создалась клика, окончательно оттершая от престола боевых генералов. Власть перекочевала из штабов в канцелярии, от полководцев к евнухам. Все недовольные налогами и поражениями, взятками и произволом, невниманием к своим заслугам и роскошью родственников фаворитки единодушно проклинали Ян гуй-фэй. Однако нашелся только один человек, готовый разрубить роковой узел, — это был Ань Лушань{1513}.

У предела. Ань Лушань происходил из кочевников, поддавшихся Китаю{1514}. В 736 г. он, командуя дивизией, проиграл битву киданям. Будучи за это приговорен к смерти, он оправдался перед императором. Ань Лушань совмещал в себе тюркскую неукротимость с китайской хитростью, он одинаково умел льстить и сражаться, лицемерить и приказывать. Зная продажность дворцовых прихлебателей, он не жалел денег на взятки, и поэтому возвышение его шло быстро.

В это время при дворе шла борьба между «аристократами», т. е. членами высокопоставленных семей, и «учеными», получившими чины путем сдачи экзаменов. Вождь последних, Ли Линь-фу, глава правительства, победив своих соперников, стал выдвигать на военные посты совершенно безграмотных кочевников, считая их неопасными. Эта волна подняла Ань Лушаня{1515}. В 744 г. во время военной реформы, он получил корпус в Пинлу, в Маньчжурии; в 744 г., ему удалось получить еще корпус в Фаньяне, в центральной части Ордоса, а в 751 г. — корпус в Хэдуне, на севере Ордоса. В 754 г. он выпросил себе право распоряжаться казенными табунами для ремонта кавалерии. Располагая большими доходами подчиненных ему областей, Ань Лушань навербовал восемь тысяч отборных воинов из киданей, татабов и племени тонгра, а также включил в свою армию уцелевших соратников тюркского старейшины Абусы, погибшего, как выше отмечалось, в 753 г. в китайской подземной темнице{1516}.