Читать книгу "Пожарный - Джо Хилл"

«Майкл не знал языка жестов, мы писали друг другу записки. Он очень терпеливо ждал, пока я допишу, если мне нужно было много сказать. Он мог пять минут сидеть и болтать ногами, пока я корябаю. Многим не хватает терпения. Он помогал мне строить ловушки на кота. Некоторые получались очень забавные. Прямо как из комиксов. Один раз мы украли камуфляжную ветровку, натянули ее над ямой и присыпали листьями. Вдруг кот такой тупой, что провалится».

Харпер вспомнила тот день, когда пропала камуфляжная ветровка. Это была куртка девочки по имени Нелли Ланс, которая, обнаружив пропажу, начала рвать и метать. «Да она могла выбрать из буквально десяти тысяч курток получше», – кричала Нелли.

Она. Все время считалось, что воровка – женщина. Все, что пропало, было взято из кухни или женской спальни. Но, разумеется, в женской спальне был один мужчина. Ник провел там всю осень – спал сначала в кровати Алли, а потом перебрался в койку Харпер.

Ник продолжал: «Все, что мы украли из лагеря, мы спрятали здесь. Я сделал пометки лаком для ногтей, чтобы всегда можно было найти дорогу к тайнику. Иногда мы влезали в гараж. Майкл выяснил, что если я заберусь к нему на плечи, то смогу пролезть в окно».

«Люди сердились, – показала Харпер. – Когда ты понял, что люди сердятся, почему не признался? Объяснил бы все, и никто не злился бы».

«Вы решите, что я идиот».

«Давай попробуем».

«Я даже не знал, что все ищут вора. Очень, очень долго. Об этом все говорили, но никто не говорил со мной. В церкви объявляли, а я не слышал. Я иногда спрашивал Майкла, о чем все говорят, а он отвечал – ерунда. Однажды Алли просто тряслась от злости, а я спросил, почему, а она сказала, что какая-то сука ворует в девчачьей спальне. А я, такой дурак, даже не понял, что она говорит обо мне. Я подумал, кто-то еще ворует – что-то ценное. Важные вещи. Я ведь взял только лак для ногтей, дурацкую чашку и «спам». Его все терпеть не могли. – Ник опустил взгляд. – И еще я взял медальон Алли. – Ник смело взглянул Харпер в глаза. – Но это только потому, что медальон должен быть и моим. Мы должны были носить по очереди. Но Алли сказала, что медальоны – для девочек, и она оставила его себе и не давала мне носить и даже поглядеть».

«А «Подручная мама»?» – спросила Харпер.

Подбородок Ника снова опустился на грудь. Ник заморгал, и слезы закапали ему на ноги.

«Простите».

«Не извиняйся. Просто расскажи – почему».

«Майкл сказал, что сумка большая – кот поместится. Сказал, что из нее получится ловушка, а потом мы ее вернем. Я не хотел брать то, что было внутри… сначала. Хотел все вынуть и взять только сумку. Но потом вспомнил про «Вью-мастер».

«Что?»

Ник повернулся и расстегнул золотой замочек на портпледе. Порывшись внутри, он достал красный пластиковый стереоскоп.

«Помню. Кэрол дала мне его, – показала Харпер. – Для ребенка».

Ник помрачнел: «Она не должна была отдавать его. Он мой. Тетя Кэрол сказала, что я уже взрослый для таких штук и она отдаст его вам. И сказала, чтобы я вел себя как большой мальчик. И я взял всю сумку. Украл. Хотя вы мой друг. И это вправду плохо. – Ник вытер ладонью глаза. Мышцы на лице дрожали от еле сдерживаемых чувств. – И когда я взял сумку, я хотел вернуть ее. Правда. Майкл встретил меня здесь, в склепе, и сказал, что мы не можем рисковать. Что отец Стори объявил: тот, кто украл «Подручную маму», покинет лагерь навсегда. И воровать у беременной – самый страшный грех, не считая убийства. Майкл сказал, что я не смогу ничего вернуть тайком, потому что Бен Патчетт проверит отпечатки пальцев. А Алли сказала, что той, кто украла медальон, нужно отрезать руки. И все равно я думал: расскажу отцу Стори, что я наделал. Я хотел рассказать. Как только он вернется после спасения заключенных с Пожарным. А потом… – Руки Ника замерли на мгновение, и он приложил ладони к глазам. – Майкл сказал, что мне, может, повезло, что отец Стори получил по голове. Он сказал, что отец Стори наверняка подозревал меня. И что отец Стори, прежде чем его ударили, предупредил Майкла, что собирается задать мне несколько серьезных вопросов об украденных вещах, и если ответы ему не понравятся, он отошлет нас с Алли – обоих – прочь, навсегда. Майкл сказал, отец Стори избавится от нас обоих, потому что Алли должна была следить, чтобы я хорошо себя вел. И что отец Стори говорил, что важно всем показать: он не станет ко мне относиться по-особому только потому, что я его внук».

«Он лгал. Ужасно лгал. Отец Стори никогда не обидел бы ни тебя, ни сестру. И никому не дал бы обидеть вас».

Харпер видела, что Ник не хочет на нее смотреть, не хочет поднимать глаза – но в этом проклятие глухих: нельзя прятать глаза, если хочешь общаться. Ему приходилось смотреть на ее руки. Он сморгнул слезы и провел тыльной стороной ладони по носу.

«Теперь я знаю. Но я испугался. И поэтому оставался с вами в лазарете. Чтобы, если отец Стори проснется, рассказать ему, что мне жаль, и попросить его не наказывать Алли за то, что сделал я. А Майкл сказал, что это хорошая мысль, и он сам будет у лазарета сколько сможет. Чтобы, если отец Стори очнется, взять вину на себя. Майкл сказал, что должен отвечать, ведь он старше».

«Ты не виноват, Ник, – показала руками Харпер. – Майкл был лжецом. Он надул всех нас».

Ник нервно повел плечами. Поднял руки и беспомощно уронил их. Снова поднял. «Однажды я проснулся и собрался в туалет. А Майкл склонился над ступнями отца Стори. Он удивился, увидев меня, сразу выпрямился и выглядел испуганным. И в руке был шприц. Я спросил, что он делает, а он сказал, что пришел сделать себе укол инсулина, и остановился, чтобы помолиться за отца Стори. Он так пытался убить отца Стори?»

«Да. Когда это случилось?»

«В феврале».

Харпер подумала и кивнула. «Припадки у отца Стори прекратились в феврале. Тогда он начал поправляться. Ты спас жизнь отцу Стори. Ты напугал Майкла, когда застал его со шприцем. Он побоялся колоть яд».

Ник покачал головой: «Я не спас. Майкл все равно убил его».

Харпер наклонилась вперед, упершись локтями в колени. «Но только после того, как отец Стори очнулся и сказал тебе, что он любит тебя. Понимаешь? Любит. Ты совсем не плохой мальчик».

Ник оставался безутешен, и Харпер пришлось поцеловать его в макушку и обнять.

Когда она отпустила Ника, он уже не плакал. Она спросила: «Как думаешь: эта банка с мясом еще хорошая?»

«Она никогда не была хорошей. Но есть, наверное, можно».

Харпер набрала банок со «спамом» и молоком в обе руки. Обернувшись, она увидела перед собой Ника, который надел медальон на шею и широко распахнул «Подручную маму». Харпер одобрительно кивнула и свалила банки в сумку.

Они выскользнули в темноту и пошли обратно тем же путем, каким пришли. Но не успели пройти и сотни футов, как Харпер услышала знакомый стон и рев мощного двигателя – от этого звука сжались внутренности. Она ухватила Ника за рукав и притянула к земле за Девой Марией.