Читать книгу "Город Брежнев - Шамиль Идиатуллин"

Технический хлопнул по столу, давя попытку Кошары ответить, а заодно шевеление всех остальных, и вкрадчиво, так что, кажется, углы заиндевели, поинтересовался:

– Вы что думали, Васильев ушел, мобилизационный режим кончился, всё, нога на ногу работаем? Дачки строим, баньки, гарнитурчики гэдээровские покупаем, в УРСе про свитерочки и заказы к Новому году договариваемся, а конвейер пусть сам себе ползет потихонечку? А когда перестает ползти – ой, мы не виноваты, никто не виноват. Хватит! – внезапно рявкнул технический так, что все вздрогнули. – Здесь не школа для дефективных и не колхоз «Двадцать лет без урожая»! Мы тут как честные люди полным составом постреляться должны к ебеням! Нет, блядь, сидим, нога на ногу, ухмылочки строим, про форс-мажоры рассказываем! ТЭЦ не рассчитала, вентиляция замерла, трансформатор сам сломался!

Вазых понял, что дальше молчать нельзя, и угрюмо сказал в черную паузу:

– Энергослужба неоднократно предупреждала о предаварийном состоянии трансформаторов.

Технический тут же повернулся к нему, кажется с трудом сдерживая непонятную улыбку:

– А вот и товарищ Вафин наконец-то. Герой праздника и года. А мы уж заждались. Вы докладывали, значит. Молодцы, что докладывали, а толку? Аварии избежали? Нет. У аварии энергетическая составляющая? Так или нет, я спрашиваю!

Зам главного технолога Жусман, медленно, как стерженек бледной помады, вырастая над стулом, заговорил:

– Борис Иванович, пока это достоверно не…

– Анатолий Викторович, на место сядьте, я скажу, когда можно будет. Достоверно не. Я, знаете ли, третий день достоверно не. Мне Николай Егорыч, замминистра, каждый день звонит, из ЦК мне звонят, и генеральный мне… И они, знаете, тоже достоверно не. Все просто не понимают, как такое могло произойти. Еще раз: как. Такое. Могло. Произойти. На лучшем заводе страны, а? В который вся страна вбухивала деньги, жилы рвала, а? Для чего, а? Для чего вот все это было – всесоюзная стройка, комсомольский призыв, бараки, общаги, полмиллиона человек сорвали, перебросили через всю страну, заставили пуп рвать, не спать ночами месяцы и годы напролет, балки на себе таскать, землю долбить, – ну, тут все ведь почти через это прошли, помните, а? Госбюджет выдоили, лучшее оборудование купили, корячились тут – для чего, а? Чтобы мы тут через пять лет после запуска шестьдесят процентов брака гнали? Чтобы планы срывали? Чтобы себестоимость большегруза вместо восьми тысяч под сто тысяч была? Или чтобы из-за одного долбаного замыкания завод на две недели из строя выходил? Мы что, телевизор «Чайка»? А?

Технический опять хлопнул по столу и будто протер зал бровями – справа налево и слева направо. Кашлянул и заговорил тише и будто равнодушнее:

– Мы не телевизор «Чайка». Мы производственное объединение союзного уровня, и мы должны уровень держать. Не держим – значит сами виноваты. Кто конкретно – определяет комиссия. Если комиссия вся такая мажорная-форсмажорная и считает, что виноватых нет, то что я скажу-то? У нас, слава богу, не ЮАР или Южная Корея какая-нибудь, у нас свободная страна, демократический централизм и все такое. Нет виноватых – ну что поделаешь. Но ответственные-то есть? Пожалуйста, вот сюда мне их фамилии.

– Зачем? – спросил Кошара.

– Да уж не для передачи наверх или там принятия мер. Просто надо же знать, где тонко.

Вафин откашлялся и сказал:

– А что тут знать. Причина в энергоснабжении, ответственна за энергоснабжение наша служба, персональная ответственность на мне как на руководителе. Готов нести.

– Куда? – деловито уточнил технический.

«Да куда угодно», – хотел сказать Вазых, но не успел. В дальнем углу вскочил Епифанов и начал, заикаясь и повизгивая на ударных местах, объяснять, что плавка проводилась по его настойчивой просьбе, хотя энергослужба предупреждала и предостерегала, и Вафин тут тем более ни при чем, он бы не допустил, а я подписался, что несу всю полноту…

Вот зараза, подумал Вазых неприязненно, герой нашелся ни к селу ни к городу. Не надо было его пускать все-таки. Технический мудак, конечно, но пока ему зацепиться не за что, перед ним глухая стена: все действовали в пределах инструкций. Но инструкции одно, а правила – немножко другое. И если кто-нибудь пальцем не ткнет, все смогут старательно не замечать, как формальное соблюдение инструкций позволило обойти несколько выстраданных правил: разрешение на экспериментальную плавку подписывают только первые лица всех служб, энергоемкие работы в неполный рабочий день запрещены, дежурный энергетик не покидает диспетчерскую, пронос спиртных напитков на территорию предприятия карается немедленным изгнанием с территории и последующим увольнением и так далее.

Пока в это не ткнули пальцем, получается, что наказывать надо или всех, или тех, кто составлял инструкции. Ни то ни другое невозможно. Можно только крайнего назначить, и я лучшая кандидатура, так и пускай – я ничего не нарушил, все это знают, чем сильнее накажут, тем быстрее обратно вернут. Технический это понимает, и все это понимают, потому и не суетятся. Один Епифанов, дурак, не понимает и задирает палец все выше, готовясь процарапать в глухой неприступной стене трещинку, в которую технический может запустить собственный ноготь.

– Леонид Георгиевич, давайте не будем благородством тут мериться, – сказал Вафин нарочито грубо, чтобы Епифанова хотя бы обида заставила заткнуться, коли мозгов не хватает. – У вас на руках все разрешения были, в том числе подписанные Борисом Ивановичем, без этого кто бы вас к печи подпустил. Останов был по электрике. Значит, или на нашей стороне, или у ТЭЦ. Вы-то при чем тут вообще?

– Вот это по-мужски, – одобрил технический. – А то «форс-мажор», «никто не мог предположить». Вы ведь могли предположить, а, Вазых Насихович?

Это был коварный вопрос. Если мог – то зачем рисковал? Если не мог – то какой ты энергетик? Что так неполное служебное соответствие получалось, что эдак. А под неполное служебное Вазых попадать совершенно не собирался. Уж лучше вредителем считаться, чем человеком, доказавшим, что всю жизнь, четверть века, занимался делом, которому не соответствует.

– Предположить-то что угодно можно, хоть Бермудский треугольник в КСКЧ. Наша задача – не предполагать, а обеспечивать качественную бесперебойную работу. Не обеспечили, допустили ЧП – виноваты, остальное детали.

– Резонно, – сказал технический чуть разочарованно. – Но и с Петром Степановичем трудно спорить. Раз глава комиссии говорит, что в плане организации производства, трудовой дисциплины и гарантии качества вас, Вазых Насихович, упрекнуть не в чем, то и не будем упрекать. Комиссия уполномочена, так что…

Он принялся листать лежащие перед ним бумажки, и народ вздохнул с явным облегчением и недоумением: неужто все?

Нет, конечно.

Технический поднял голову и сказал, разглядывая сидевшего напротив директора чугунолитейного, который все это время молчал и почти не двигался:

– Ладно. Задача комиссии не крайних найти, правильно? Задача – найти причины ЧП и устранить их, чтобы впредь… Причины ЧП – отдельные неполадки на чугунолитейном заводе и на ТЭЦ и недостаточно компетентное руководство отдельными процессами на чугунолитейном и на ТЭЦ. ЧП особо ударило по чугунолитейному и сорвало в первую очередь его перспективные планы. Ради которых, напомню, и происходило выделение чугунолитейного из единой литейки. Комиссия рекомендует…