Читать книгу "Время игры - Василий Звягинцев"

Мы с Ириной вернулись на «Призрак» и занялись компьютерным моделированием ситуации и разработкой плана дальнейших действий.

Суздалев выслушал мой доклад и повторил смахивающую на приказ просьбу — во что бы то ни стало заполучить Ростокина, Аллу, а также имеющиеся при них документы.

— Вам действительно не нужна помощь? Завтра же к утру в город могут прибыть несколько хорошо подготовленных и оснащенных боевых групп…

— Присылайте, если хотите, на крайний случай, но в контакт со мной без моего согласия пусть вступать не пытаются. Могут все испортить. У меня своя игра, мои моряки подготовлены не хуже ваших монахов.

Я знал, что говорю и делаю.

Ростокин интересовал меня все больше, и мне совсем бы не хотелось, чтобы боевики Суздалева перехватили у меня из-под носа перспективного клиента.

— Только давайте в открытую, Георгий Михайлович. В чем все-таки дело? Я должен знать, ради чего рискую. А то странно получается…

Отвечать ему явно не хотелось, но и игнорировать мои слова было опасно. Он нашел золотую середину.

— Информация у меня не слишком достоверная, но и того, что есть, достаточно, чтобы встревожиться. Речь идет… — он опять замялся, — о возможности, причем скорее всего экспериментально подтвержденной, достижения индивидуального физического бессмертия…

— Ну ни хрена себе, — не удержался я.

— Вот именно. Но поскольку «бессмертие», если оно действительно достижимо, влечет воистину непредсказуемые последствия, вы должны понять, что это имеет непосредственное отношение к нашей теме…

Да, тут не поспоришь. Но — бессмертие! Ерунда какая-то. Даже Ирина с Сильвией применительно к себе говорят не о бессмертии как таковом, а лишь о значительном продлении жизни и молодости.

Разве что на далеких звездах Ростокин что-то такое отыскал.

И сразу попал в поле зрения американской или международной мафии? Раньше, чем межзвездной или российской контрразведки? Странно.

— Хорошо, Георгий Михайлович. Мне все ясно, я буду работать с утроенной силой. Куш-то каков, а?

До полуночи мы постоянно получали сообщения роботов и отслеживали перемещения Ростокина по Сан-Франциско на экране.

Противник плотно сел ему на «хвост», но и на этот раз он вышел из переделки с честью. Его зажали на узкой улице в трущобном районе, откуда, казалось, нашему герою уже не выбраться.

Но, ловко использовав момент внезапности, великолепную спецподготовку, четверых он вырубил сразу, остальных блокировали и хорошенько поучили «свободу любить» Ларсен и Джо.

На этот случай они преобразились в гнусных бандитов-наркоманов, хозяев Пелл-стрит, аналога одесской Молдаванки.

Еще часа три покружив по городу, приняв все возможные, на его взгляд, меры предосторожности, радикально изменив внешность, «репортер» наконец устроился на ночлег в портовую автоматическую гостиницу, больше похожую на камеру хранения или, тьфу-тьфу, фешенебельный морг, где каждому клиенту отводится тесная, но отдельная ячейка.

Только тогда я поднялся на мостик, набил трубку здешним вариантом «Кепстена», ничуть не хуже нашего. На расстоянии мили сияли бесчисленные огни города, рассыпанные по холмам, и их отражение в заливе, над черной водой протянулась сверкающая синусоида конструкций, поддерживающих мост.

Завтра будет трудный день.

С самим Ростокиным затруднений не предвидится. Я хоть сейчас могу приказать Ларсену и Джо встретить «репортера» у дверей спальной ячейки и препроводить его на «Призрак». И задание формально будет выполнено. Но вот вытащить девушку из подземной крепости, куда ее законопатили пока еще неизвестные фигуранты этой операции, будет потруднее.

Тут еще думать и думать.

Но встретиться с Ростокиным лично — необходимо. И провести эту встречу как можно грамотней.

Главные надежды я возлагал на Ирину. Пора ей вспомнить забытые навыки, показать, что специалисту ее класса посадить на крючок тертого мужика — плевое дело.

А для этого я сейчас должен поставить себя на место Ростокина и отчетливо представить, что он будет делать утром в первую очередь. И не ошибиться.

Задача не казалась мне особенно сложной, поскольку Игорь в некоторых глубинных чертах личности и характера имел со мной очевидное сродство.

Естественно, с поправкой на происхождение, воспитание, образование и совершенно специфический жизненный опыт. Но в том-то и смысл моей теории — суметь вычислить в человеке психологический инвариант, комплекс не изменяемых в любых условиях параметров натуры.

…Утром я детально проинструктировал Ирину и даже подсказал, как ей, на мой (теперь уже — ростокинский) взгляд, следует одеться. Кроме того, она нанесла на лицо почти невидимый макияж, еще более подчеркивающий ее тревожную красоту, хотя обычно Ирина делала прямо противоположное, чтобы поменьше привлекать внимание. Я же, напротив, внес в свою внешность некоторые коррективы, чтобы выглядеть рядом с красавицей как можно зауряднее.

«Репортер», по-прежнему плотно опекаемый роботами, вышел из гостиницы, поднялся по широкой лестнице на просторную крышу стилобата, окружающего серебристую, скрученную по оси башню Морского вокзала.

В мощный бинокль, не превышающий размерами театральный и свободно помещающийся в кулаке, я рассматривал его как бы с расстояния вытянутой руки. При этом оптика позволяла замечать подробности, не доступные невооруженному глазу.

Несмотря на то что Игорь спокойно проспал почти девять часов, выглядел он не лучшим образом. Крепкое, четко вырезанное лицо осунулось, в глазах затаилась тоска.

Несколько минут он курил, опершись локтями о балюстраду, бесцельно скользил взглядом по морской дали. Я видел, что время от времени его челюсти нервно сжимаются, под загорелой кожей вспухают желваки. Но пальцы с сигаретой не дрожат.

Наконец он бросил окурок вниз, в море, с видом человека, принявшего решение.

Поднял глаза и уперся в вывеску ресторана, название которого с некоторой натяжкой можно перевести как «Дары моря».

Молодой, почти двухметрового роста парень, все минувшие сутки пробегавший по городу, спасаясь от врагов, не может не испытывать сейчас острого чувства голода, несмотря на все переживания. Что он вчера не ужинал, я знал точно.

А в гостиничном мини-баре, выпив рюмку-другую, он не мог найти ничего, кроме арахиса, чипсов и сушеных креветок. По моему заданию Ларсен это проверил в соседней с ростокинской ячейке.

Так что…

На веранде ресторана, где мы ждали Ростокина, все девять столиков, кроме нашего, были свободны.

Игорь сел в углу, спиной к глухой стене и лицом к лестнице и морю, бросил на соседний стул свою мексиканскую сумку с бахромой, раскрыл книжку меню.

Когда он проходил мимо, я специально заговорил с Ириной по-русски, рассказал анекдот, которого она раньше не слышала. Смех ее поэтому прозвучал совершенно естественно.