Читать книгу "Исход - Элизабет Говард"

Но тем же днем он подумал, что строить планы втайне от нее было неправильно, и извинился.

К тому времени он уже подъехал к своему дому, вынул чемодан из машины и вошел. В квартире царило безнадежное уныние. «Интересно, чем она занята сейчас», – думал он. Хорошо, что он так и не собрался установить в коттедже телефон, потому что знал, что искушение позвонить ей будет слишком велико.

Кстати, о людях, твердо стоящих на собственных ногах, – а он сам? Ему еще предстоит решить, чем заняться и на что жить, если не считать маленького наследства, сбережений и средств от возможной продажи картин. Руперт гораздо лучше осведомлен о том, как и выжить, и пытаться не бросить живопись, подумал он. С этого он и начнет.

Его отношения с Рупертом претерпели заметные перемены. В основном потому, что он отважился на решительный шаг в те выходные, когда они собрались в Хоум-Плейс, чтобы принять Диану в семью. «Я была бы вам так признательна, если бы вы смогли приехать, – сказала Дюши. – Вы хорошо всех нас знаете, и вы такой дипломат». И он приехал, а потом ему представился шанс прогуляться вместе с Рупертом, так как у Зоуи разболелась голова, а составить им компанию не захотел больше никто.

– Не то чтобы я способен подолгу ходить пешком, – пояснил он, – но мне необходимо поговорить с тобой с глазу на глаз.

– Отлично.

– Вообще-то, – сказал он несколько минут спустя, – думаю, мне будет легче, если мы присядем.

И они присели в лесу за домом на старое поваленное дерево, которое облюбовали для своих игр дети.

– Ты чем-то встревожен. Что случилось? Ты же знаешь, мне можно довериться.

– А по-твоему, в чем дело?

Руперт присмотрелся к нему, слегка улыбнулся и предположил:

– По-моему, ты в кого-то влюбился и не уверен, что из этого выйдет что-нибудь хорошее. А я за это готов поручиться.

– Лично я бы не рискнул.

– Так я прав?

– Да. Все верно. В Клэри, – быстро произнес он. – Погоди минуту! С ней об этом я еще не говорил. Она понятия не имеет.

– В Клэри! Господи ты боже мой! Ты серьезно?

– Разумеется. Я был бы идиотом, если бы додумался сказать тебе такое в шутку.

Помолчали. Потом Руперт, явно пробуя почву, спросил:

– А тебе не кажется, что ты староват для нее?

– Так я и знал, что ты это скажешь. Зоуи намного моложе тебя – разве не так?

– На двенадцать лет. Но ты-то – ты старше ее почти на двадцать. Это совсем другое дело, согласен?

– Другое, но совсем не значит, что намного хуже.

Опять помолчали. Руперт спросил:

– И давно это продолжается?

– Нечему продолжаться. Хочешь знать, давно ли я влюблен в нее? Одному Богу известно. Пожалуй, с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать, только в то время я этого не сознавал.

– А как относится к тебе она?

– В том-то и дело. Я вроде как заменял тебя все время, пока тебя не было рядом, и она привыкла видеть меня таким. – Он взглянул на собеседника, чувствуя, как покалывают глаза. – Такое не выбирают, – добавил он. – И тебе это известно. Оно… сражает тебя.

– Да. Арчи, я не знаю, что сказать. Тебе наверняка тяжело. Да еще после Рейчел, и так далее… и вот опять…

– Послушай. Ничего не было. – И он устало добавил: – Вряд ли у нее есть хоть какие-то предположения.

– Знаешь, а не лучше ли было бы… ну, то есть тебе было бы лучше поговорить с ней. Тогда, по крайней мере, ты знал бы.

– Не могу… сейчас не могу. Просто знаю, что не время. И в любом случае не выдержу. Если я поговорю с ней и из этого не выйдет абсолютно ничего хорошего, для меня с ней все будет кончено – я точно знаю, и я не выдержу.

– А почему сказал мне?

– Наверное, вроде как надеялся, что ты, по крайней мере, не подумаешь ничего такого. Я про свои намерения. Они совершенно честны.

Он попытался улыбнуться – и его прорвало. До сих пор он не сознавал, какого напряжения сил стоило ему держаться так долго и каким одиноким он чувствовал себя все это время. Это он и пытался объяснить Руперту, и у него получилось. Присев рядом, Руперт дал ему выговориться полностью, не споря и не перебивая.

– Риск настолько велик, – говорил он. – Я правда люблю ее, люблю в ней все, но понимаешь, она должна вырасти, сама распоряжаться своей жизнью и сделать выбор, не будучи зависимой от меня, и так далее.

Дослушав, Руп сказал:

– Ты заставил меня понять, что правда любишь ее. Вот что важно. Мы ровесники. Думаю, окажись я в твоем положении, я испытывал бы те же чувства.

Он чуть не расцеловал его, они обнялись. Руп поклялся, что никому не скажет.

– Даже Зоуи?

– Даже Зоуи, – заверил он.

Сейчас он позвонит Рупу и выяснит, смогут ли они встретиться только вдвоем.

Так он и сделал, но Руперт мало чем мог помочь ему, отвечая на вопрос, как быть с живописью и зарабатыванием на жизнь.

– Мне всегда приходилось выбирать что-то одно, – сказал он, – и ради семьи я считал своим долгом прежде всего зарабатывать. Попробуй выяснить, не требуются ли в какую-нибудь художественную школу преподаватели на замену.

– Мысль дельная.

Он объяснил, что оставил Клэри пожить одну шесть недель – намеренно, так что до свадьбы Полли они не увидятся.

– А потом, наверное, придется рискнуть, но я сначала подожду и посмотрю.

И Руп, который с трудом принимал какие бы то ни было решения, ответил, что, по его мнению, полезно дать ей возможность побыть одной и подождать. Арчи казалось, что теперь Руп – возможно, от безысходности, – твердо встал на его сторону.

После тех выходных в Хоум-Плейс он вернулся в коттедж, заметив, что ему заметно легче: он признался Рупу, но его не отчитали и не отвергли – разумеется, даже в этом случае его чувства к ней не изменились бы, и все-таки хорошо, что Руперт в курсе.

За это время она увлеклась своей книгой и хотела, чтобы он прочел отрывок. И он, конечно, прочел – и, как ни странно, был разочарован первой главой: она оказалась совсем не в духе Клэри, гораздо более неестественной и витиеватой, чем он ожидал. Но потом она объяснила, сколько раз переписывала ее, он увидел ее черновики, и вот они-то были в точности как она, ясные и простые – и талантливые. Как чудесно было честно признаться, что они кажутся ему удачными. Но опять-таки (даже в тот раз!) пришлось предупреждать ее, чтобы не придавала слишком много значения ни его, ни чьим-либо другим мнениям о ее книге.

Вскоре после этого он отвез несколько своих работ в Лондон, надеясь, что ими заинтересуются в какой-нибудь галерее. Никаких шансов. Точнее, всего два несчастных шанса. В галерее, где он когда-то выставлялся, решили взять пару пейзажей для сборной выставки.