Читать книгу "Секретная команда. Воспоминания руководителя спецподразделения немецкой разведки. 1939—1945 - Отто Скорцени"

С другой стороны, мне нечего было утаивать от своих прежних врагов, ведь я ничего противоправного не совершил. Так что бояться мне было нечего. Я всего лишь служил моей родине и выполнял свой долг. Для меня и моих боевых товарищей начиналась новая жизнь.

Из долины пришла весть о том, что американцы заняли Радштадт и Аннаберг, организовав лагерь для военнопленных. Таким образом, наша дальнейшая судьба была предрешена.

Вермахту больше приказов от правительства Дёница не поступало. Мы даже не знали, продолжает ли оно вообще свое существование. Поэтому нам приходилось действовать самостоятельно, а поскольку плена все равно было не избежать, то мы решили покончить со всем этим как можно быстрее.

Я предполагал, что американцы до сих пор заняты моими поисками, и отправил командованию войсками США, располагавшемуся в долине, послание, в котором сообщал о бессмысленности и бесполезности моих поисков, так как в скором времени сам добровольно сдамся в плен.

Мы понятия не имели о том, как с нами станут обращаться в плену. В любом случае на свободе, в горах, было лучше. Поэтому я решил понаслаждаться вольной жизнью еще несколько дней. К тому же следовало ответить себе на ряд мучивших всех вопросов, в том числе: «Как такое вообще могло произойти?» Прошлое никак не хотело нас отпускать.

Одно для нас, немецких солдат, было ясно — времена государства, в котором национализм играл главенствующую роль, остались в прошлом, и нам следовало подумать о своем будущем. И немцам, и бывшим противникам надлежало найти путь к общеевропейским идеалам. При этом мы не должны были отказаться от своих идейных убеждений, просто их следовало поднять на более высокий уровень. Всеми нами владело твердое убеждение, что новое мышление должно вырасти из оставшегося после войны хаоса.

Поздний снег под лучами майского солнца быстро растаял, и дорога в долину просохла. Тогда мы отправили в американскую часть второе послание и попросили предоставить нам на десять часов утра 15 мая 1945 года машину для поездки в штаб дивизии армии США в Зальцбург, чтобы сдаться в плен. Нами было также высказано предложение позволить нам собрать все наши подразделения «охранного корпуса СС «Альпенланд» для сдачи в плен в организованном порядке.

Было решено, что вместе со мной поедут только гаупт-штурмфюрер Радл, гауптман Хунке и в качестве переводчика фенрих П. Остальным же надлежало для сдачи в плен присоединиться к группе, находившейся в долине возле Радштадта. Собрав свое оружие, мы организованно спустились в долину, где возле Аннаберга увидели расположившиеся в стороне от дороги подразделения вермахта. Они ждали дальнейших приказов, теперь уже от американцев.

В канцелярии американской части мы доложили о своем прибытии. Находившийся там сержант был очень занят, поскольку его часть только что получила приказ на передислокацию. Тем не менее он выделил нам машину для поездки в Зальцбург. Водитель, если мне не изменяет память, оказался родом из Техаса и весьма добродушным парнем. Возле одной из гостиниц он остановился, чтобы купить бутылку вина. Я пошел вместе с ним и оплатил покупку. Всю дальнейшую дорогу он к ней прикладывался, а потом отдал нам, что-то произнеся по-английски.

— Пейте, ребята, вас все равно сегодня к ночи повесят! — перевел его слова фенрих.

«Поистине дружеское приглашение», — подумал я, сделал глоток и, повернувшись к своим боевым товарищам, передал им бутылку со словами:

— За наше здоровье!

В Зальцбурге, несмотря на большое число указателей, штаб дивизии нашему провожатому найти так и не удалось. Тогда он высадил нас возле отеля, в котором разместились американцы, развернулся и был таков. Возле гостиницы стояло несколько безоружных немецких офицеров, которые с любопытством уставились на наше вооружение. Поскольку было время обеда, нам пришлось подождать. Наконец мы были приняты каким-то американским майором. Он выслушал наше предложение и, судя по всему, с ним согласился, поскольку выделил нам в провожатые лейтенанта.

Мы должны были доехать до городка Санкт-Иоганн-им-Понгау, явиться в местную немецкую комендатуру и уладить там все вопросы, связанные с выделением транспорта и подготовкой маршрутных листов. После этого нам предстояло собрать наши подразделения возле Радштадта.

По дороге лейтенант дал мне понять, что он знает, кто я. Это меня совсем не удивило, ведь в Зальцбурге мы доложили о себе по всей форме. В общем, между нами завязался оживленный разговор, насколько это позволяли мои знания английского, и в целом такая сдача в плен меня пока вполне устраивала. Вот только не понятно было, пойдет ли дело так и дальше?

В комендатуре Санкт-Иоганна наблюдалось большое оживление, а ко всему прочему там всем распоряжался какой-то немецкий генерал, который удивился нашему появлению не меньше, чем офицеры вермахта возле гостиницы в Зальцбурге. Здесь я впервые увидел, как немецкий генерал при виде сопровождавшего нас американского лейтенанта вскочил с места и услужливо вытянулся во фрунт. Такого видеть мне еще не приходилось! Стоило американскому лейтенанту вмешаться, как дело, похоже, сдвинулось с мертвой точки — нам пообещали подготовить соответствующие маршрутные листы и выделить транспорт. Затем лейтенант попрощался и уехал назад в Зальцбург.

Когда маршрутные листы были готовы, генерал отказался их подписывать и отослал нас в американский батальон, располагавшийся в городе Верфен. Это показалось мне подозрительным, и я приказал Хунке остаться, чтобы выбить обещанные автомашины. Мы же с Радлом собрались ехать в Верфен.

— Если через три часа мы не вернемся, тогда извести об этом наши войсковые группы охранного корпуса СС «Альпенланд», — сказал я Хунке.

Ведь в таком случае это означало бы, что нас задержали. Тогда о сборе нами наших подразделений не могло бы идти и речи, и каждой группе следовало предоставить право выбора — либо сдаться в плен, либо попытаться поодиночке пробиться домой.

Штаб американского батальона в Верфене расположился в высоком просторном особняке. Радл с фенрихом остались в первом вестибюле, а меня провели во вторую переднюю, где я доложил о своем прибытии какому-то капитану и попросил его подписать документы. Он удалился.

Ожидание в одиночестве показалось мне особенно утомительным. Ведь я не знал, что в это время шла подготовка к дальнейшему развитию событий. Наконец меня провели в большую столовую, где за столом сидело два американских офицера с переводчиком. На карте, висевшей на стене, я показал места, где располагались мои боевые группы, и попросил подписать маршрутные листы.

Внезапно все три двери, а также окна в зале распахнулись, и со всех сторон на меня уставились стволы пулеметов. Только тогда переводчик потребовал сдать оружие. Я переслал ему по столу свой пистолет со словами:

— Осторожно! Он заряжен!

Он с опаской дотронулся до него и боязливо потянул к себе.

После личного досмотра меня вывели во двор, куда подъехала внушительная кавалькада машин. Во главе ее находилась бронированная разведывательно-дозорная машина, дуло пушки которой было развернуто назад. В нее мне, видимо, и предстояло сесть. За БРДМ следовали два джипа, а потом снова бронированная разведывательно-дозорная машина с дулом, развернутым вперед.