Читать книгу "Рябиновый мед. Августина - Алина Знаменская"

Увидев девушку, захлопнул тетрадь и обдал ее холодом светлых глаз.

— Я не помешала?

— Ну а если помешала? — ответил он с вызовом и несколько высокомерно взглянул на нее. — Дальше — что?

— Я по поручению комсомольской ячейки, — не обращая внимания на явную грубость, продолжала она.

Парень слегка усмехнулся, повернулся так, что ноги его, прежде упирающиеся в откос окна, теперь свесились.

— Что понадобилось от меня достопочтенным комсомольцам?

Варя уже начинала жалеть о том, что притащилась сюда со своей помощью. Не нужна ему никакая помощь. Но теперь отступать уже было поздно.

— Это правда, что ты говоришь по-испански?

— Ну, допустим.

— Мы хотим поручить тебе составить письмо от имени «Красных зорь» детям-сиротам воюющей Испании. Выразить нашу солидарность. Они приехали в Советский Союз и живут в детских домах, как и мы.

Вадим пожал плечами:

— Я не знаю, что написать им.

— Разве ты не сочувствуешь детям Испании?

— Я сочувствую детям Испании, — с нажимом ответил он. — Но больше меня заботит мой собственный брат, с которым нас разлучили насильно! — Он смотрел Варе прямо в глаза. — Меня больше заботят мои письма к брату, которые я отправляю, но которых он не получает, как, впрочем, и я не получаю от него. Я знаю, что он пишет! Не может не писать, но я не получаю его писем. Может быть, ты знаешь почему?

Варя невольно отпрянула от него на полшага, потому что его взгляд буквально толкал ее.

— Не знаю.

— И не лезьте ко мне со своими поручениями! Я не комсомолец! Меня исключили. Тебе лучше держаться подальше от таких, как я. Ясно?

— Ясно. — Варя наморщила лоб. Она не обижалась. Не позволяла себе обижаться. Давно ли она сама вела себя не лучше, чем Вадим? Каждый способен оступиться, а потом — исправиться. — Ты, наверное, думаешь, что я не понимаю? — спросила она. — А я понимаю тебя. У меня тоже мама… арестована. И сначала…

Вадим взглянул на нее по-новому. С проблеском интереса.

— Сначала меня тоже исключили из пионеров, и я злилась. Но потом я… изменила линию поведения, и меня приняли в комсомол.

Вадим очень внимательно смотрел на нее и слушал. Варе начинало казаться, что она вот-вот достучится до него. Еще немного — и лед тронется.

— А мне не нужен никакой комсомол, — тихо, но твердо сказал он. — Все это туфта.

Варя машинально отпрянула. Ей в лицо будто водой плеснули — показалось, должен разразиться гром, такие чудовищные слова не могут остаться безнаказанными.

Но ничего не произошло — в темном коридоре они были одни. В это время суток здесь никого не бывало. Внизу звонили на ужин.

— Это лишь политические игры, для того чтобы управлять молодыми людьми, как марионетками.

— Что ты такое говоришь! — задохнулась Варя. Она изумленно смотрела на Вадима.

— Ну иди, донеси на меня, — усмехнулся он. — Я говорю то, что думаю. А ты решила — раз тебя приняли, то тебе всё забыли?

— Что — забыли? — не поняла Варя. — Я ничего плохого не делала!

— Это не важно. На тебе, как и на мне, — пятно, понимаешь? Куда бы ты ни пошла после школы, за тобой последует твое личное дело с клеймом «член семьи врага народа». Тебе нигде не будет покоя! Поняла?

Варя с ужасом смотрела на Вадима.

— Каждый твой поступок, каждое слово будут под прицелом.

— Но я не сделаю ничего такого…

— А твоя мать делала… такое? — Спросив, Вадим не ждал ответа. Он продолжал: — Мой отец — самый честный и порядочный человек. Никогда не поверю, что он изменник. Мама всем делала только добро. Они — лучшие. Я знал многих в нашем доме, кого арестовали, они все были замечательные люди.

— Ты жил в Москве?

— Из нашего окна Кремль было видно.

— О-о-о… Ты видел товарища Сталина? — ахнула Варя.

— Несколько раз.

— Какой он?

— Человек как человек. Обычный.

— Какой ты счастливый! — выдохнула Варя. Вадим спрыгнул с подоконника.

— Дура ты, Коммунарова. И ушел.

И никакого шефства над новенькими не получилось. Вадим оставался сам по себе, и Варя, издалека наблюдая за ним, сделала заключение, что его слова не расходятся с делом. Он действительно не проявляет интереса к общественной жизни и предпочитает сидеть где-нибудь с книжкой или гулять в одиночестве в окрестностях замка. Это казалось ей в корне неправильным поведением, и она считала необходимым поговорить с ним, переубедить, да все как-то не получалось. Она вечно была занята.

Разговор случился только летом, перед самым выпуском. В «Красных зорях» намечались спортивные состязания. Варя участвовала в женском троеборье — бег, плавание, метание гранаты.

Гранаты, конечно, были не настоящие, деревянные, выточенные в столярных мастерских, но метнуть такую было ничуть не легче, чем настоящую. Нужно было попасть в цель.

Варя не забыла, что Вадим обозвал ее дурой. Нельзя сказать, что она затаила обиду — нет. Но ей ужасно хотелось доказать этому столичному выскочке, что они здесь тоже не лыком шиты и кое-что умеют.

Она пришла на состязания с решимостью во взоре и ни разу не взглянула в сторону зрителей, которые толпились вдоль песчаных дорожек, забранных веревкой с флажками. Когда она бежала, то не видела никого — все зрители слились для нее в единую живую полосу, до которой ей не было дела.

Дистанцию Варя прошла с хорошим результатом. Когда стояла на спортплощадке возле ящика с «гранатами», то позволила себе краем глаза коснуться зрительской массы и сразу же увидела Вадима — он стоял несколько на особице, сбоку — прислонившись к березе, наблюдал соревнование.

Одет он был, как все другие детдомовские парни, — в серый форменный костюм, но сразу же явно выделялся среди всех прочих осанкой, манерой собирать руки на груди и привычкой склонять набок голову.

Впрочем, ветер мимолетных замечаний лишь пронесся в Вариной голове и совершенно улетучился, когда она увидела поднятую руку физкультурника. Гранаты метнула точно — все до одной залетели за натянутую веревку — линию обороны воображаемого врага.

Оставался заплыв.

Он проводился на реке, недалеко от замка. Участники разделились на берегу, в самом широком месте, выстроились на расстоянии. По взмаху физкультурника бросились в воду. Варя плыла, чувствуя азарт и страстное желание победить. Она не торопилась, желая правильно распределить свои силы. Кто-то из девочек опередил ее, но она знала — спешить нельзя. Нужен запас сил на обратный путь, чтобы вернуться первой в исходную точку.

Вот участники повернули обратно. Варя видела впереди желтую полосу прибрежного песка, когда вдруг почувствовала резкую боль в ноге. Мышцу свело. Это была неприятность, которая могла все испортить. Варя попыталась ущипнуть себя за сведенную икру — не помогло. Она отстала. Случилось это на самом глубоком участке, теперь нужно было сконцентрироваться, собраться, чтобы просто благополучно доплыть до берега, не закричать беспомощно: «Тону!» Какой позор!