Читать книгу "Восточный фронт адмирала Колчака - Сергей Владимирович Волков"

агентов и узнать, что делается в ротах.

Все, конечно, согласились со мной, но вопрос, где найти таких преданных и верных стрелков. Капитан Иванов сразу же заявил, что у него такие есть и они срочно приступят к этому.

Батальон ходит на стрельбища, усердно проходит наводку со станка, и результат поразительный в лучшую сторону. Командиры рот по моему приказу набили мешки сеном и повесили их для удара штыком, и стрелок с яростным «Ура!» бросается на это чучело. Кроме того, стрелки проходят штыковой бой – «удар направо», «удар налево», «удар кругом» и «отбей шашечный удар с лошади».

Командир полка приехал смотреть мой батальон, просил меня не останавливать учение и спросил, где же одна рота. Я ответил, что на стрельбище.

– Я слышал от подполковника Васильева, что вы круто изменили программу обучения?

Я ответил, что я обучаю батальон к предстоящим боям и обращаю самое серьезное внимание на это, но, конечно, не забываю маршировку и строй. Он долго смотрел на штыковой бой палками и удар штыками, затем он с улыбкой сказал мне, что ему кажется, что я на правильном пути.

– Продолжайте, господин капитан, я с вами согласен. – Пожав мне руку, он спросил меня: – Почему я редко вижу вас и ваших офицеров в собрании?

Я с улыбкой ответил, что у меня не хватает времени, а мои офицеры так устают, что еле добираются до кровати.

Полковник М. – чудный человек, дивный гвардейский офицер, и я его очень уважаю, но, к несчастью, я думаю, что он алкоголик и все время под влиянием алкоголя, и я боюсь за него в боевой обстановке. Много он пережил. Весь он израненный, и раны его тяжелые, мучают его, а в этом и есть причина алкоголя. Однажды он делал смотр полку, прискакал верхом на лошади, хотел что-то сказать, но упал с нее. Это произвело на меня очень тяжелое впечатление.

Я приступил к беседам с г. г. офицерами батальона. Ни у одного из них не было опыта в Гражданской войне, и, между прочим, начиная с начальника дивизии, среди всех офицеров полка я был единственный, который имел боевой опыт Гражданской войны. Вся дивизия, то есть ее состав, была мобилизована, включая и большинство офицеров, которые после Германской кампании осели и занялись другой работой, обзавелись семьями и, конечно, без особого удовольствия явились на призыв. Вот что является одной из самых главных причин трагедии 13-й Сибирской дивизии.

Кроме того, подготовка полка, а я думаю – и других полков, к боевым операциям была ниже всякой критики. Все внимание было обращено на маршировку, парады и т. д. (В этом сказывалось то, что полковник М. мне по секрету сообщил.) Офицерский состав, проведя несколько часов со стрелками, оставлял роты на фельдфебелей, а сами спешили в офицерское собрание, где проводили очень много времени и шли домой, не зайдя даже к своим стрелкам. Таким образом, стрелки жили своей одинокой жизнью, конечно очень скучной, и для большевистских провокаторов было открытое поле, так как свернуть молодого сибиряка было для них очень легкой работой.

Как-то капитан Иванов просил меня срочно прийти в 1-ю роту. Войдя в помещение роты и приняв рапорт дежурного по роте стрелка, я увидел трех солдат под конвоем. Капитан Иванов сообщил мне, что это пойманные большевистские агитаторы, которые были выловлены в его роте, и спросил, что я прикажу с ними делать. Конечно, если бы это было на фронте, то я сразу бы их ликвидировал, ну а теперь должен был сообщить командиру полка, который просил меня прислать их в штаб полка, а оттуда их направят в штаб дивизии. Когда мы остались одни с капитаном Ивановым, то я поблагодарил его за быстрый результат и сказал ему, что больше агитации в его роте не будет, так как если там и остались из них кто-либо, то они побоятся открыть рот, зная, что их «товарищей» предали, а кто – они не знают. Самый верный способ. Через несколько дней командир 3-й роты штабс-капитан Хвостов сообщил мне, что у него арестованы два стрелка за большевистскую агитацию. Их также отправили в штаб дивизии. Затем и капитан Петров сообщил, что у него во 2-й роте выловлен один агитатор, и я его отправил в штаб полка.

Время шло, и мой батальон был в работе с утра до вечера, и я думаю, что он готов к бою в любое время. Мои офицеры батальона больше не засиживались в собрании, а все свободное время проводили в беседах со стрелками. Очень часто они меня просили познакомить их с тактикой Гражданской войны. Я им мог только указать, что Гражданская война – это полевая война. Сплошного фронта не существует, всегда есть и будут прорывы между боевыми частями, и связь держится телефоном и разведкой. При всех обстоятельствах надо считаться с очень важным фактом, что успех в боевой операции – это не количество, а качество стрелка и его подготовки к бою.

Командный состав, начиная с командира роты, должен проявить собственную инициативу в зависимости от сложившейся обстановки, не нарушая общей боевой операции. Все операции, как наступательные, так и оборонительные, базируются на обхвате флангов и тыла противника. Резерв, которым можно нанести удар противнику при наступательном, а также и оборонительном движении, имеет большое значение.

Капитан Иванов передал мне просьбу офицеров батальона объяснить им хоть один бой, в котором я участвовал. Я с большим удовольствием согласился. Начал с того, что, прибыв в город Казань, я вступил в секретную офицерскую организацию. Какими-то предателями она была выдана Чека, и начались аресты и расстрелы. Я с двумя друзьями-офицерами удачно скрылись в Жигулевских горах и, холодные и голодные, бродили до тех пор, пока не наткнулись на отряд поручика Вотягина, имя которого было грозой для комиссаров – за его голову Чека предлагала 5000 рублей золотом.

В прошлом он был учителем в городе Свияжске. Большевики убили его жену и двух детей, и с тех пор он ушел в подполье. Будучи охотником и рыболовом, он знал всю местность отлично и, не задерживаясь в одном районе, был все время в движении и появлялся там, где его не ожидали. На чекистов он навел панику, ловя их в сельских и деревенских учреждениях и нападая на спящих чекистов карательных отрядов. Он был рожденным вождем партизан.

В плен он не брал, объясняя, что возиться с ними у него нет возможности, а оставить их живыми – они будут продолжать свою гнусную работу. Мы,