Читать книгу "Заговор маршалов. Британская разведка против СССР - Арсен Мартиросян"

На редкость «своевременно» — 25 января 1937 г. — Навашина отправили к праотцам. Но вот что важно — вопреки традиционной склонности эмигрантов все списывать на «длинную руку» НКВД, родственники Навашина категорически отвергали даже тень намека на эту версию, но в то же время глухо ссылались на некий «европейский след». Не менее удивительно и то, что практически одновременно с его убийством на тот же свет был отправлен и британский разведчик Виктор Лич, который в свое время завербовал Навашина.

Как уже было указано выше, и у Сталина момент истины наступил также осенью 1936 г. — именно тогда маховик механизма разгрома заговора военных (да и в целом внутренней оппозиции) стал ускоренно набирать обороты. Именно с конца лета, но в основном с наступлением осени 1936 г. начались аресты лиц из ближайшего окружения Тухачевского — Шмидта, Примакова, Путны и других. Осенью же 1936 г. была произведена замена руководства НКВД СССР — Ягоду сменил Ежов, официально вступивший в должность наркома 1 октября 1936 г. Тогда же немедленно последовали приказы нелегальным резидентурам, особенно во Франции, о срочном негласном изъятии секретных архивов Троцкого — первая их партия прибыла в Москву уже в самом конце 1936 г.

Кстати говоря, весьма оригинально с архивами подыграла и британская разведка. Дело в том, что у бывшей любовницы Горького, тесно связанной с британской, а также и с советской разведками, знаменитой по тем годам Марии Будберг-Бенкендорф долгое время хранился архив переписки писателя со многими видными деятелями СССР и эмиграции. Длительное время Мура — так ее звали при жизни — категорически отказывалась отдавать эти архивы Москве, ссылаясь на категорический запрет самого Горького. Но как только его не стало, то к осени 1936 г. архив был уже у Сталина. Между тем компромат там содержался чрезвычайный. Но что самое интересное, так это то, что убедил Муру отдать этот архив Сталину не кто иной, как британский разведчик Роберт Брюс Локкарт!

Ну и, конечно, особое значение имеет свидетельство В. М. Молотова, который в одной из бесед с писателем Ф. Чуевым заявил, что начиная со второй половины 1936 г., т. е., по сути дела, с той же самой осени 1936 г., Тухачевский стал торопить с переворотом. А это, в свою очередь, означает, что Сталин и так уже обладал достаточной информацией о заговоре, иначе ни о какой, даже приблизительной фиксации периода в целом, когда «стратег» вдруг начал торопить с переворотом, не могло бы быть и речи.

…В этой связи нельзя не упомянуть, хотя бы вкратце, о некоторых агентах и сотрудниках разведки, которые внесли весомый вклад в разгром заговора.

Это и австрийская графиня и коммунистка Руг фон Майенбург из военной разведки, которая в период с 1934 по 1938 г. выполнила серию ответственных заданий ГРУ в Европе и к 1938 г. была уже полковником РККА (всего за четыре года!). Рут фон Майенбург сумела внедриться в оппозиционно настроенные круги вермахта, прежде всего благодаря близкой дружбе с генералом фон Гаммерштейн-Эквордом. Ценность добывавшейся «красной графиней» информации была настолько велика, что она удостоилась личной благодарности наркома обороны Ворошилова. Да и сам факт того, что за четыре года она «доросла» до звания полковника, тоже о многом говорит: запросто так в разведке звания не присваивают!

Это и дочери самого генерала фон Гаммерштейн-Экворда: Хельга и Мария Луиза, которые вначале были информаторами разведывательного аппарата Компартии Германии, а затем стали сотрудничать и с разведкой.

Это и другой информатор разведаппарата КПГ — саксонский аристократ, бывший офицер, сохранивший связи в военных кругах Арнольд Фит фон Гольсенау (впоследствии стал известен как писатель Людвиг Ренн).

Это и работавший по Германии и Австрии агент ГРУ под псевдонимом «Эльза» (идентифицировать имя по литературе не представилось возможным) — известно, что добывавшаяся ею ценнейшая информация наверх «почему-то» не докладывалась, причем самый последний доклад «Эльзы», представленный буквально накануне разгрома и ареста руководства заговора, также не был доложен ни Ворошилову, ни Сталину, а с самой «Эльзой» почти на год «потеряли» связь, хотя все это время она находилась в Москве.

Это же и дочь американского посла в Берлине — Марта Додд, ценность которой с точки зрения разоблачения заговора заключалась в том, что ее отец — Уильям Додд, посол США в нацистской Германии, — поддерживал неплохие личные отношения с ближайшим соратником Гитлера Эрнстом Ханфштенглем по кличке «Путци», впоследствии эмигрировавшим в США и ставшим советником президента Рузвельта. Кстати говоря, эмигрировал он именно после начала провала заговора военных. Как выясняется из зарубежных материалов, обвинение, которое бросил Сталин в адрес Тухачевского в связи с тем, что тот передал немцам мобилизационный план, было связано именно с Ханфштенглем. Надо обратить внимание на следующее обстоятельство: Сталин заявил об этом 2 июня 1937 г. на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны, а о том, что именно Ханфштенглю Тухачевский передал советский мобилизационный план за рубежом, широко стало известно только из статьи «Что же происходит в России?», опубликованной в газете «Эко де Пари» 30 августа 1937 г. Между тем ушедшему на Запад 17 июля 1937 г. предателю И.

Рейссу еще тогда, когда он вроде был на посту, уже давалось задание изыскать возможность для вступления в контакт с Ханфштенглем, на что будущий предатель заявил, что он не намерен делать глупости. А это означает, что у Сталина были данные о том, что факт передачи советского мобилизационного плана немцам имел место. Более того, учитывая, что сам Сталин имени Ханфштенгля в своем выступлении не назвал и к тому же все списал на рейхсвер, фактически свидетельствует в пользу того, что у него действительно были агентурные данные, которые он вынужден был зашифровывать. Кроме того, если учесть, что Рейссу давалось поручение изыскать возможность для вступления в контакт с Ханфштенглем, то помимо возможности для вполне обоснованного утверждения о том, что источником первоначальной информации на эту тему была именно же Марта Додд, это еще и основание для следующего вывода: во-первых, выдан был мобилизационный план на 1936/37 г., во-вторых, именно с фактом наличия этого плана у германских военных связаны те самые «удивительные» командно-штабные учения вермахта, на которых Минск был «взят» на пятый день после начала агрессии! Кстати говоря, с августа 1937 г. новый начальник Генштаба Б. М. Шапошников немедленно занялся разработкой нового мобилизационного плана.

Это и широко известный ныне «наш человек в гестапо» — агент «Брайтенбах», он же Вилли Леман и выдающийся ас советской нелегальной разведки, впоследствии генерал-майор Василий Михайлович Зарубин, у которого «Брайтенбах» был на связи. Этот аспект их совместной деятельности никак, даже вполслова не упоминается ни в одной из публикаций. Но ведь «Брайтенбах» был одним из наиболее ценных агентов советской разведки в Германии того времени, а его информация всегда охватывала столь широчайший круг вопросов — от проблем внешней политики, милитаризации, новых видов вооружений до чисто разведывательных и контрразведывательных вопросов, — что такое явное умолчание вклада этого агента в разгром заговора наводит на размышления. И вот почему. Когда в марте 1935 г. по разведывательным каналам промелькнул слух о возможном возвращении знаменитого Вальтера Николаи в абвер, то едва только принявший «Брайтенбаха» на связь Зарубин первым долгом поставил ему задачу срочной проверки реальности этого слуха. Не надо быть профессионалом разведки, чтобы уяснить простую истину, что при всей своей важности этот слух по сравнению со слухами и просто данными о назревающем заговоре не более чем мелочь. И что же, «Брайтенбаха» никак не использовали в проверке данных о заговоре, тем более, если учесть его высокое положение именно в том отделе IV управления РСХА, которое отвечало за контрразведывательное обеспечение и ВПК, и военного руководства Германии, не говоря уже о его широких дружеских связях в абвере? Это исключено, потому как таких агентов как раз и используют в таких делах. Я уж не говорю о том, что сам «Брайтенбах» был великолепным асом контрразведки, чтобы самостоятельно понимать, что интересует Москву. Более того, В. М. Зарубин выехал из Германии в конце марта 1937 г., а уже в мае того же года был награжден орденом Красного Знамени, не так уж и часто в те годы выдававшимся, тем более разведчикам. Нет никаких сомнений, что и в то тяжеленное время этот выдающийся разведчик и патриот своей Родины совершенно заслуженно получил свою высокую награду, но если исходить из широко известных фактов, например: времени его работы в Германии — с марта 1935 по март 1937 г., кураторства над агентом «Брайтенбах», времени отъезда из Германии — март 1937 г., времени награждения высокой правительственной наградой — май 1937 г. и, наконец, из ничем не мотивированных попыток некоторых антисталинистов привязать Зарубина к «миссии Канделаки», то получается, что более не с чем идентифицировать мотивировку реляции к награде, кроме как его, Зарубина (вместе с «Брайтенбахом»), вкладом в разгром заговора военных.