Читать книгу "Дворцовые тайны - Кэролли Эриксон"

— Мы — те Блаунты, которым не повезло, — с улыбкой сказал мне Крис и добавил, что отец его давно умер, а мать, не имея собственных средств, проживала в Экзетере у дальнего родственника, приютившего ее из милости.

— Так что, как видите, миледи, я не могу похвалиться знаменитыми родителями, — подытожил он.

— Но ты — храбрый солдат, — утешила я, — и ветеран войны.

— Истинная правда, миледи, — просиял Крис. — Ваш супруг лорд Лестер назначил меня главным конюшим всех своих войск после сражения при Гондскоте[171]. Мне даже хорошее жалованье положили, и я его, наверное, получу, когда с нами наконец-то рассчитаются. Вообще-то войскам не платили уже несколько месяцев…

Эти последние слова Крис проговорил совсем тихо. Я знала из писем Роберта, что его люди не получают жалованья уже около года, пока тянется эта бесконечная фламандская кампания.

— Вы не подумайте, что я жалуюсь, миледи. Но дело в том, что деньги нам не помешают. Армия голодает.

— А Роберт — лорд Лестер, — он очень похудел?

— Простите, что не могу обрадовать вас, миледи, лорд Лестер нынче стал худой как скелет, но бодрости не потерял, хотя делит с нами все наши лишения. Видели бы вы, как он трудился не покладая рук, когда мы помогали голландцам оборонять Слюйс от испанцев. Можно подумать, что он был одновременно в нескольких местах. Мне казалось, он вообще не спал, лично следил, чтобы артиллерию расставили так, как он указал, чтобы вовремя подвезли все припасы и заряды… Лорд Роберт изучил, не побоюсь этого слова, каждый дюйм гавани Слюйса, узнал все о местных приливах, отливах и течениях, о том, где какие мели находятся и как их обходить. Под его началом мы промерили глубины главного канала и всех боковых каналов, обновили фарватеры… Ничто от него не ускользало, ни одна мелочь. Он даже проверял, хорошо ли на нас сидит наше сине-пурпурное обмундирование…

Я попыталась остановить поток слов Криса, слегка дотронувшись до его руки, ибо не хотела, чтобы он слишком утомлял себя. Но стоило моим пальцам коснуться его горячей плоти, как по моим жилам пробежал такой огонь, словно руку мою охватили языки пламени. Я вздрогнула, подалась назад и отделалась принужденной улыбкой.

— Я знаю, что могу гордиться своим супругом, — пробормотала я, — он всегда умел браться за самые трудные дела.

Крис смотрел на меня и молчал. Вдруг я поняла: он тоже почувствовал тот огонь, что вспыхнул меж нами. Теперь он не сводил с меня глаз. Что было в этих глазах? Удивление? Волнение? Страсть?

Я сделала вид, что ничего не произошло, и, встав со своего места рядом с постелью больного, начала просматривать документы на письменном столе.

— Роберт часто пишет мне, — сказала я, стараясь, чтобы голос мой не дрожал, — и в своих письмах жалуется на нечестность полковых казначеев.

Я взглянула на Криса, и он кивнул.

— Ну что ж, — продолжала я. — Тогда придется заняться здесь сбором денег и найти кого-то, кто отвезет их в Слюйс, чтобы хоть частично покрыть долги перед солдатами.

— Не в Слюйс, миледи. Мы оставили Слюйс, как и Антверпен, Зютфен и добрую дюжину других городов, которые мы пытались оборонять.

Я почувствовала, что бледнею. Слюйс сдан, а это значит — все потеряно. Слюйс был ключом ко всей Фландрии, городом, который надо было удержать любой ценой, чтобы отвратить испанскую угрозу. Перед отплытием в Слюйс Роберт рассказал мне, что именно в этой гавани смогут сосредоточиться баржи испанского флота, на которые погрузят тысячи солдат, лошадей и пушек. Оттуда под защитой испанских и португальских боевых галеонов, торговых судов, мобилизованных для ведения военных действий, и корсарских шебек армия вторжения пересечет Ла-Манш и высадится на берегах Англии. А сама высадка будет проходить под прикрытием шквального огня кулеврин с испанских военных кораблей. Роберт нарисовал мрачную картину нашего поражения и гибели. А теперь, после падения Слюйса, кажется, ничто уже не могло предотвратить катастрофу.

Глава 40

Крис сразу же заметил, насколько я расстроена.

— Тогда под Слюйсом с «белым орлом» беда получилась, миледи, — заговорил он тихим голосом, словно заговорщик. — Но есть надежда, что, несмотря на наши поражения, мы все же сможем одержать победу.

— Не понимаю тебя…

— И не поймете. Позвольте лучше рассказать вам, как мы потеряли город.

— Ты уверен, что хочешь оживить эти ужасные воспоминания о потерях, смертях, битвах?

Но он только улыбнулся:

— Любой старый солдат обожает болтать о том, как получил свои раны. Даже если этому старому солдату всего тридцать два.

Так вот, значит, сколько ему лет… А я думала, что он намного моложе. Мне было сорок пять, и на мне уже начал сказываться груз прожитых лет. Хотя мне казалось, что я молодею от одного только общения с Крисом…

— Так вот, миледи, «белый орел» — это та самая штука, которую смешивают с порохом для пушек, чтобы этот порох горел.

— Ты хочешь сказать — селитра? — Я знала, что такое селитра, из разговоров Роберта с его офицерами, когда они обсуждали вопросы снабжения войска.

— Мы называем ее «белым орлом», потому что когда ее нагревают, она превращается в белую тучку, которая улетает так, будто у нее крылья выросли. Селитры нам никогда не хватает, а стоит она ого-го сколько! Как говорил лорд Лестер, она для нас на вес золота… Так вот, значит, мы вызнали, что этот негодяй Уилбрэм завладел почти всем запасом «белого орла», который был создан в нашем лагере, как говорится, «на черный день», и собирается продать его испанцам.

— Боже мой! Возможно ли такое?

Я опустилась рядом с Крисом и теперь напряженно слушала его рассказ.

— Слушайте дальше, миледи. Мы денно и нощно патрулировали залив и болота вокруг Слюйса несколько месяцев, и нам удавалось удерживать город. Но потом оказалось, что мы потеряли слишком много солдат убитыми, еще больше народу дезертировало, ибо не получало ни жалованья, ни довольствия, и стало ясно, что сдача Слюйса не за горами. Город весь лежал в руинах, и защитников в нем не оставалось, кроме местных бюргеров и валлонских волонтеров. Мы же не могли оборонять всю акваторию гавани, потому что не имели столько кораблей. Кроме того, в городе царил полный беспорядок. Люди метались по улицам и причалам, пытались украсть или припрятать все, что плохо лежит. Когда я оказался там в последний раз, трудно было отличить солдат от горожан. То тут, то там начинались драки, вспыхивало насилие… Ах, миледи, это было ужасно! Потом кто-то заорал «Пожар! Горим!», и мы увидели, как прямо из городской стены взметнулось пламя. Жители обратились в беспорядочное бегство, пытаясь спастись от пожара. В руках они тащили свои пожитки, их дети цеплялись за них и плакали. В общем, как я вам уже сказал, Слюйс мог пасть с минуты на минуту.