Читать книгу "Обреченный царевич - Михаил Попов"

Так продолжалось довольно долго, настолько долго, что сумела переместиться сама небесная госпожа, подальше к краю небосвода. Женщины, находившиеся в состоянии транса, бившие свои поклоны с несомненно закрытыми глазами, все же каким-то образом почуяли это изменение. Их возбужденные души охватила скорбь, проявившая себя изменением звучания их голосов. И они стали сдвигаться к тому краю холма, что был ближе к уклоняющемуся светилу.

Хека тихо возрадовался. Луна делала как раз то, что было ему нужно. Она поведет женщин прямо к крепостной стене, если, конечно, госпожа Бесора пожелает этого. Пожелала, более того, сама возглавила это шествие и направила его не только движениями рук, но и особыми завываниями.

Надо было спешить! Нельзя было отстать от набирающей движение женской толпы. Конечно, она приведет в замешательство стражников на стене, но надолго ли? Цепляясь мешком за камни, а одеждой за ежевику, колдун выскочил из своего укрытия и бросился рысью к холму, на ходу прикидывая направление, по которому могли бы двигаться жрицы луны. Но тут вдруг раздался истеричный, длинный, предупреждающий визг.

Хека все понял сразу.

Бесора оставила наблюдательниц. И хорошо укрыла их в лесной ночи. Стоило непрошеному гостю один раз мелькнуть в поле их зрения…

Хека остановился, пытаясь сообразить, что ему теперь делать. В голове билось предупреждение Бесоры – не подсматривай! Но что же теперь делать?! Неужели такой случай пропал даром?!

Он топтался на месте, чувствуя себя камешком на открытой ладони, чуть подвывая от крепнущего отчаяния и лихорадочно придумывая, каким бы образом поправить нарушившийся замысел, когда увидел, что кусты, окружающие холм, наливаются смутной бледностью.

Они возвращаются!

Все?!

Не просто все, но во главе со своей госпожой.

Бесора была в первых рядах подруг и на самом освещенном месте. Рядом с ней подпрыгивали, плясали, дергались, рвали воздух руками белые девы. За то короткое время, что Хека их не видел, они из сомнамбул превратились в рассвирепевших животных. Пришлось немедленно отставлять в сторону всякую мысль о переговорах и извинениях. Пожалуй, имело смысл исчезнуть, скрыться.

Хека сделал шаг назад, но этим словно спустил с цепи всю ту ярость, что кипела там, в рядах белых женщин с огромными черными глазами.

Бесора бросила вперед руки, увитые сверкающими в лунном свете обручами. Но это было лишнее, женщины уже мчались!

Колдун тоже побежал, немного сгибаемый на бок весом мешка.

Что им нужно?!

В любом случае надо скрыться с глаз, чтобы перестать возбуждать их ненормальный гнев. Хека вбежал в тень своей засадной башни, потом свернул налево в ее более густую тьму, создаваемую кронами деревьев. Он физически ощутил полную свою невидимость и остановился, чтобы отдышаться. Но почти сразу понял, что надо бежать дальше. Густой, волнообразный вой, взрываемый отдельными воплями, приближался, легко преодолевая защиту темноты.

Тут колдуну стало по-настоящему страшно. Оказалось, что про запас нет никакого спасительного плана. Все мысли были заняты тем, как воспользоваться женской бурей для бегства. Но как защититься от самой этой бури?

Пока же надо просто бежать.

Мешок бросить. Потом можно будет подобрать.

Припустив во всю достижимую для себя прыть, Хека продолжал прислушиваться к поведению воющего в темноте зверя. Сбил со следа? Отстает?

Нет!

И перебегая через ручей, петляя между старыми заброшенными строениями, вроде той башни, где он скрывался, и пронизывая черную рощу неузнаваемых в темноте растений, Хека продолжал себя ощущать на острие раскаленного, враждебного внимания. Это острие все время покалывало его меж лопаток, не затупляясь ни на миг.

Вскарабкаться на дерево и оттуда звать на помощь?!

На несколько страшных вдохов Хека замер, оглядываясь, но, поняв, что от страха забыл о своей однорукости, хрипло икнул и бросился дальше.

Надо бежать к стене и звать стражников!

Свернул вправо, но тут же понял, что направляется прямо в пасть этому вою. Его знобящая стена встала прямо за ближайшими кустами. И белые тени замелькали в каких-то просветах. Отшатнулся, оглушенный диким биением крови в голове. Пробежал несколько шагов, но понял, что не знает, куда бежит, а это было хуже, чем стоять на месте.

И вдруг – Воталу!

Стремительно огляделся, соображая, где остановился. И радостно сообразил – можно проскочить! Как раз между двумя сходящимися крыльями воя.

Откуда-то появились силы. Дважды спотыкался, но не упал. Дважды получил внезапной веткой по лицу, но не остановился и не зажмурился.

Мелькнуло впереди плоское здание с пятном смутного свечения в правой части. Работает великий труженик, ученый брат, с какой-то даже нежностью подумал колдун, из последних сил переставляя ноги. Выбежал на поляну, что беззаботно расстилалась в обычные дни перед их совместным с гением ножа жилищем. Оставалось пробежать каких-нибудь тридцать шагов до полного спасения.

Хека оглянулся.

Стена леса была черна, неподвижна, и, кажется, даже уровень воя в ней понизился. Может быть, поняв, что намеченная жертва ускользнула, женщины смягчили ярость погони, и она выдыхается?

Хека пал на дверь и застучал в нее кулаком и обрубком:

– Открой! Открой! Воталу, открой!!! Это я, я, я!

Красное окошко тут же потухло.

– Воталу, это я! Открой!

С той стороны двери послышалось тяжкое, недовольное сопение.

– Уходи.

– Воталу, ты что, ты не понял. За мною гонятся.

– Уходи, негодяй! Зачем ты их привел сюда?!

– Открой. Они меня…

Хека оглянулся.

Теперь поляна была огорожена не черной стеной, но белесой. Стена эта двигалась, разрывая темноту судорожно двигающимися руками. Некоторые болтали в воздухе сорванными с рубах поясами – дохлыми змеями. Некоторые рвали на себе волосы, как бы обозначая, какие мысли бьются у них сейчас в головах.

– Уходи! – завопил за дверью хирург, словно увидев это зрелище.

Женщины бежали почти беззвучно, с быстротою сновидений.

Сетмос-Хека сумел только развернуться спиной к двери, не имея никаких сил к сопротивлению.

Чуда не произошло. Они не остановились перед ним, не опустили руки. Сотнями когтистых пальцев впились в кожу, в глаза, первым разорвали рот, после он был подброшен вверх, разбрызгивая кровь во все стороны, и так несколько раз взлетал и падал, как на каких-то качелях, разбрасывая по сторонам куски своей плоти.

85

Себда обнажил свои чресла. Напряженный, узловатый уд хищно, по-змеиному раздвоено торчал из куска черной пемзы, которой казались волосы корабельщика в месте его срама. Выпрямиться полностью в низком трюме он не мог, согнулся вперед и расставил свои широченные ладони, как бы удерживая ими некое равновесие. Красное, переливающееся воспаленными отсветами лицо как бы ослепло – глаза залило масло вожделения и оно было омерзительнее всего остального.