Читать книгу "Старая сказка - Кейт Форсайт"

— Пирожки! Горячие пирожки!

Девушка везла тележку, на которой грудой были свалены разноцветные ленты, веера и серебряные булавки.

— Горячие имбирные пряники! Попробуйте мои горячие имбирные пряники! — выкрикивала еще одна девушка.

Нищие умоляющими жестами протягивали к прохожим руки. Одним из них оказался монах в грубой коричневой рясе и сандалиях; другим — одетый в лохмотья солдат, потерявший ногу на какой-то войне.

Экипаж медленно пробирался вперед, и кучер на козлах размахивал кнутом, разгоняя толпу. Я увидела, как худенький потрепанный мальчишка срезал с пояса толстого лавочника кошелек и стремглав юркнул в толпу. Лавочник с бранью кинулся за ним. Лакей в высоком белом парике пробирался сквозь столпотворение, держа на серебряном подносе письмо. В таверне, двери которой были распахнуты настежь, шла бойкая торговля, и толстая краснощекая молодая женщина в платье с низким вырезом разносила круглые подносы, уставленные кружками с пенящимся элем. Совсем рядом танцующий медведь забавно перебирал лапами под музыку, которую наигрывал на дудочке и маленьком барабане мальчишка со взъерошенными волосами и в ветхом пальто, которое было ему мало на несколько размеров. Подле него босоногая девочка в потрепанном коричневом платье делала стойки на руках и кульбиты, выкрикивая пронзительным голосом:

— А внутри тепло! Заходите и отведайте горячего сидра с пряностями! Горячий суп и хороший глоток бренди. Заходите и согрейтесь!

«У нее наверняка замерзли ноги», — подумала я и окликнула ее, бросив монетку из окна. Девочка улыбнулась, продемонстрировав дырку в зубах, ловко поймала ее, и монетка исчезла в складках одежды, а она на радостях сделала сальто назад.

— Ну, вот, сейчас на нас набросятся все нищие Парижа, — недовольно проворчала Нанетта.

Но маленькая девочка оказалась столь шустрой, что никто ничего не заметил, и мы медленно проехали дальше и свернули за угол, оставив толпу позади.

За окошком медленно проплыли башни Бастилии, я зябко поежилась, словно в инстинктивной попытке спрятаться при воспоминании о времени, проведенном в ее мрачных стенах. Чуть дальше уже виднелась улица Сент-Антуан, широкая и пустынная, и вскоре экипаж бойко покатил по ней. Сгущались сумерки, и фонарщики уже опускали огромные стеклянные колпаки, чтобы зажечь свечи. Наш экипаж свернул на улицу де Турнель, где по обеим сторонам нависли средневековые дома, но вскоре мы вновь повернули и оказались на Королевской площади,[182]где у моей кузины был дом. Когда-то жить среди ухоженных липовых деревьев, обступивших памятник Людовику XIII, считалось модным и престижным, но с тех пор как король переселился в Версаль, здесь обитали лишь состарившиеся вельможи да богатые буржуа. Однако же просторная площадь в окружении высоких домов с крутыми синими сланцевыми крышами по-прежнему смотрелась мило и уютно.

Наш кучер отыскал дом моей кузины, который по сравнению с соседними выглядел темным и неприветливым, перенес мой багаж по сводчатой галерее к передней двери и постучал. Дрожа на холодном ночном ветру, мы с Нанеттой ждали, кажется, целую вечность. Наконец дверь бесшумно распахнулась, и перед нами предстал высокий мужчина. На нем был длинный и темный атласный жилет, белый парик и безукоризненно белые перчатки.

— Я приехала погостить у своей кузины, — с места в карьер взяла я, слишком замерзнув, чтобы пускаться в долгие разговоры. — Можете взять наш багаж. Благодарю вас.

Генриетта-Жюли возлежала в шезлонге в своей мрачноватой старомодной гостиной, лениво листая журнал с модными платьями. Завидев меня, она радостно взвизгнула и вскочила на ноги, протягивая мне обе руки.

— Шарлотта-Роза! Какой приятный сюрприз! Я уже готова была умереть со скуки. Ты не поверишь, но мой занудный престарелый супруг заявил, что мы должны встретить Рождество в Париже! Кто же остается в Париже на зиму? Думаю, он меня ненавидит. Он решил наказать меня за то, что я стала популярной. Но что я могу поделать, если люди находят меня забавной?

Она была очаровательной стройной девушкой с массой каштановых кудряшек, карими глазами с зелеными искорками и ротиком с пухленькими оттопыренными губками, почти таким же большим, как и у меня. Не умолкая ни на мгновение, она увлекла меня на диван, позвонила в колокольчик, распорядилась принести освежающее, и только потом потребовала объяснить ей, что привело меня в Париж.

— Отец Шарля похитил его, чтобы не дать ему жениться на мне, — пояснила я, снимая шляпку с бордовыми перьями и швыряя ее на стол. — Он запер сына в башне замка и собирается держать там, пока он не откажется от меня.

— Нет!

— Да! Понимаю, это звучит невероятно, но я должна спасти его. Я только что из Сюрвилье, но мне даже не позволили повидаться с ним.

— Какая средневековая дикость! — воскликнула Генриетта-Жюли.

— Именно. Я знала, что ты поймешь меня. Я надеялась, что смогу погостить у тебя несколько дней, пока не придумаю какой-нибудь план. Версаль в этом смысле совершенно невыносим.

— Конечно, оставайся. И на графа можешь не обращать внимания. Как я могу отказать собственной кузине? Тем более дать тебе зачахнуть от тоски. Граф запрещает мне выезжать в свет зимой по вечерам. Он говорит, что я должна пожалеть лошадей. Но теперь, когда ты здесь, у меня появилась уважительная причина. — Она радостно захлопала в ладоши. — Мы непременно должны побывать в каком-нибудь салоне, а потом отправимся в оперу. Ты, без сомнения, уже видела ее. Этот новый указ короля — такая досада. Почему мы вечно должны ждать, пока новый балет или оперу не покажут при дворе во время карнавала? В результате новые постановки ставятся в Париже только после Пасхи. Неудивительно, что в это время в Париже буквально никого нет!

— Значит, у вас дают «Армиду»?[183]

— Да. Ты уже видела ее?

Я кивнула и презрительно сморщила нос. Хотя опера годом ранее произвела настоящую сенсацию при дворе, мне она не понравилась. В ней шла речь о ведьме, заколдовавшей молодого солдата-христианина. Но, когда она замахивается кинжалом, чтобы убить его, вдруг понимает, что полюбила юношу. И тогда она сплетает новое заклинание, чтобы и он полюбил ее. Друзья спасают солдата от козней ведьмы, и она остается одна, погрузившись в пучину отчаяния. На мой взгляд, сюжет получился слишком уж реалистичным, поэтому у меня не возникало желания посмотреть ее еще раз.