Читать книгу "Теневая месса - Дарья Кадышева"

Но она могла казаться гидрой, а не быть ей на самом деле. Фанет много раз пытался убедить в этом дядю.

Ему отчаянно хотелось пролить кровь. Он был согласен, что многие люди невиновны, но эта кровь, кровь Инквизиции, ничем отличается от той, что илиары пускали лутарийцам во времена Тариоры и Медной войны. Такая же чёрная и грязная, насыщенная жестокостью.

— Вы высадитесь в Черепаховой бухте. Там начинается кратчайший путь до Тиссофа, — сказал Дометриан и подошёл к Фанету.

От дяди слабо пахло вином. Похоже, он всё ещё сомневался, верно ли поступает, отправляя легион Фанета через Жемчужное море. Он не спал ночами, и крепкие напитки порой помогали ему забыться дремотой.

Фанет поглядел на Дометриана с сочувствием.

— В Раздолье? — переспросил он. — Разве они…

— Они не будут мешать вам, и вы не вступайте в контакт. Пока, — царь выдержал небольшую паузу. — Армия Славлена Лаврича потерпела поражение, мне сообщили об этом ночью. Они нуждаются в помощи.

— А если они попросят её у нас?

— Я обдумаю этот вопрос. Спрошу сегодня совета у мудрейших. И пришлю тебе указания.

Дометриан потянулся к двери, а это значило, что разговор окончен. Фанет толкнул дверь и собрался выйти первым, но царь остановил его, положив ладонь на плечо.

— Лазар также отправится вместе с тобой. Его воины займут бухту, а вы двинетесь дальше, — сообщил он. — Мы обговаривали это на собрании.

— Я помню.

— Это необязательно, но так мне… Хм.

— Так тебе будет спокойнее, Archas, — закончил Фанет и улыбнулся краем рта дяде.

— Да. Лазар придёт на помощь, если всё обернётся плохо.

— Не думаю, что этот святоша сможет поставить что-то серьёзное против моих легионеров.

Фанет встретил тревожный взор царя.

— Он казнил Радигоста Кейца и пленил всех магов в княжествах, — возразил Дометриан, по-прежнему сжимая плечо Фанета. — Будь осторожен, мальчик мой. Принеси мне победу в предстоящем сражении. И новых союзников.

***

Глава 30. Часть 2

Ссадины и синяки зажили. Кроме тех, которые Лета получила вчера.

Она расправила плечи и оглядела себя в полный рост. Зеркало ничего не утаивало. Ни кругов под глазами, ни спутанных чёрных волос, ни старых шрамов, покрывавших кожу извилинами и прямыми росчерками.

Большой палец обозначил синюшную полосу под рёбрами и надавил. Конор и не думал извиняться за это. Лета поморщилась и убрала руку, продолжая смотреть на своё нагое тело.

Искорёженное и побитое тело, ставшее картой воспоминаний. Всё, что не заживало бесследно, оставалось с Летой навсегда. Некоторые следы она особо ненавидела.

Когда она смотрела на свою голень, ей казалось, что она вновь чувствует боль — обломки кости врезаются в плоть, она делает шаг навстречу Миловану Свартруду, но нога отказывается ей подчиняться. Физическая боль напополам с разочарованием в себе и бессильной злобой.

Обугленная кожа возле метки Стража напоминала о пепле в Кривом Роге. О заполненных дымом лёгких и алом мареве пожара. Здесь тоже чувствовалось бессилие. Но его куда больше, его сопровождают страх и горечь.

Конечно, боли больше нет. Её нога давно в порядке. Да и ожоги на руках наконец-то зажили полностью. Безымянный палец она не чувствует, будто так и родилась с обрубком.

Режешься, падаешь, ломаешь конечности, обжигаешься и доползаешь до гроба лишь тенью того человека, каким был изначально. Это ли не самое значимое в жизни?

Шрамы — история ошибок и боли.

Лета со вздохом посмотрела в окно. Солнце поднялось достаточно высоко, протягивая лучи в её спальню. Это утро было не похоже на все предыдущие. Ведь обычно она просыпалась в одиночестве.

Глаза девушки встретили отражение в зеркале, затем скользнули к кровати. Белая простынь, рыжие волосы, запах лаванды, пятна солнечного света на постели. Такое следовало просто попробовать. Кончиками пальцев, губами. И уйти. Задержавшись на лишнее мгновение, можно застрять в этом навечно.

Конор открыл глаза. Просыпаясь постепенно, лениво, он оторвал голову от подушки и посмотрел на неё.

Час назад она лежала рядом, гладя его взъерошенные волосы и молясь, чтобы он не проснулся. Он бы сломал ей руку за подобное.

Но ей это было нужно. Жест сродни материнскому, прикосновение к старым, до сих пор не зажившим ранам хищника.

Серый колючий взгляд задержался на её лице, не спускаясь ниже. Она поняла, что он не спал тогда.

Лета отвернулась.

Её маленькая интрижка на Севере переросла в огромную проблему.

Она хотела просто попробовать, окунуться по плечи, а увязла с головой в ревущем океане.

Ей хотелось уйти. И хотелось остаться.

Лета застыла перед зеркалом, искоса наблюдая за Конором. Скинув с себя простынь, он встал с кровати. Полоса утреннего света резанула его тело, выделяя выступающие ключицы и бледную грудь. В нём не было изъяна. Она любила его самые уродливые шрамы. Его движения не были скованы стеснением, даже когда он приблизился к ней. Но и в Лете тоже не осталось стыда.

Обнажённые тела не хранили тайн, потому были невероятно красивы. Она переборола желание коснуться Конора.

Он остановился за её спиной и поглядел на девушку через зеркало. Его горячая ладонь скользнула по позвоночнику. Лета инстинктивно выпрямилась.

— Ты совершенна, — проговорил он. — Почти.

— Что это значит?

Конор наклонился, прислоняясь щекой к её щеке и встречая её озадаченный взгляд. Его лицо рядом с её казалось старше. Хотя, когда он перестал стареть, он был ровесником Леты.

Её ушной раковины коснулись губы. В глазах Конора жила зима.

— Тебе не хватает красного. Здесь… — шепнул он и дотронулся до её волос. — Здесь… И здесь, — его ладонь прочертила линию выше груди. — Полностью в крови фанатиков. Твоя красота будет внушать ужас и восторг.

Конор обхватил её одной рукой, прижимая к себе. Увитое венами предплечье легло на живот Леты. Пальцы замерли на синяке под рёбрами. По телу мгновенно прошла волна жара.

— Ты болен, — заключила Лета, поморщившись.

— Мы оба больны. Только не говори, что жалеешь об этом.

Она старалась не обращать внимание на то, что кожу жгло в тех местах, где он прикасался к ней.

Конор вернулся в постель, оставив ей дразнящий поцелуй-укус в плечо. Чуть глубже и сильнее, чем должно быть.

Лета прикрыла плечо ладонью, игнорируя возникшую тяжесть внизу живота, и проводила Конора взглядом.

— Ну ты и подонок.

Он ответил ей гортанным смешком и растянулся на кровати. Полуприкрытые глаза светились желанием.