Читать книгу "Поклонники Сильвии - Элизабет Гаскелл"

– Но ведь ты, наверное, думала о нем иногда за эти годы. Как бы плохо он ни поступил, но ведь он отец твоей малышки. Что, по-твоему, он собирался делать, когда ушел отсюда?

– Не знаю. Поначалу я вообще не хотела о нем думать. Старалась выбросить из головы всякие мысли о нем. Уж очень я злилась, что он встал между мной и другим. Но потом я забеспокоилась, мне хотелось знать, что с ним все хорошо. Наверно, я решила, что он в Лондоне, куда он прежде ездил. Он всегда говорил, что ему там понравилось. А потом Молли Брантон сообщила о женитьбе того, другого. Меня это потрясло, и я начала жалеть, что в гневе наговорила ему бог знает чего. Потом приехала та молодая леди со своими известиями, и с тех пор я много размышляла об этом и вот что надумала: Филипп умер, а на помощь тому, другому, пришел его дух. Папа, я слышала, рассказывал, что души умерших не находят покоя в могилах, пока не исправят то зло, что причинили их телесные оболочки.

– Я тоже так думаю, – со всей серьезностью произнес Кестер. – Хотел сначала узнать твое мнение, но к этому выводу я пришел сразу, как только услышал твой рассказ.

– Не считая того его поступка, – сказала Сильвия, – он был добрым, хорошим человеком.

– «Тот поступок» затмевает все его добрые деяния, – заметил Кестер. – Он испортил тебе жизнь, бедная моя девочка, а возможно, и Чарли Кинрэйду тоже.

– Мужчинам жизнь испортить гораздо труднее, чем женщинам. – В голосе Сильвии сквозило ожесточение.

– Всяко бывает. Я думаю, девонька, жизнь Филиппа не шибко гладко складывалась после того, как он ушел. Потому, может, и хорошо, что он так скоро с ней расстался.

– Я жалею, что не успела сказать ему хоть немного добрых слов, – проронила Сильвия, чуть не плача.

– Ну, будет тебе, девица. Чего уж убиваться по тому, что было. Вот я сейчас точно расплачусь, ведь пока мы с тобой беседовали, твоя кроха слупила все конфеты. Ба, ни одной не осталось!

– Ох уж эта озорница! – Сильвия протянула руки к дочери. Та подбежала к матери и принялась трепать ее по щекам и дергать за мягкие каштановые локоны, убранные под строгий чепец. – Мама ее балует, и Эстер балует…

– А баба Роуз меня не балует, – быстро сообразила малышка, перебив мать.

– Нет. Чего не скажешь о Джеремае Фостере. Кестер, он почти каждый день навещает ее, когда возвращается из банка. И гостинцы ей приносит. Так эта хитрюшка сразу бегом заглядывать ему в карманы, а у него в одном яблочко, в другом – игрушка. Ох и ушлая у нас малышка, – с любовью говорила Сильвия, осыпая девочку поцелуями. – Он приходит и зачастую берет ее на прогулку, и идет медленно, ровно дряхлый старик, чтобы Белла за ним поспевала. Я часто бегу наверх и смотрю на них из окна. Он не просит, чтобы я с ними ходила. Один любит погулять с малышкой.

– Она, конечно, лапочка, – согласился Кестер, – но ты, Сильви, была красивее. Я так и не сказал тебе, зачем пришел, а мне уже пора. Завтра утром я в Чевиот[136] отправляюсь, нужно пригнать домой овец, что купил Джонас Бланделл. Это работенка, пожалуй, месяца на два.

– Так это же хорошее время года, – заметила Сильвия.

Ее несколько удивило, что предстоящее путешествие и отлучка столь сильно огорчают Кестера. Зачастую он покидал Монксхейвен и на более долгий срок, и особых сожалений у него это не вызывало.

– Да понимаешь, как-то боязно мне сестру одну оставлять. Она ведь вдова, и я у нее живу, когда я не в отъезде. Теперь ведь все так дорого. Четырехфунтовая булка хлеба шестнадцать пенсов стоит[137]; много разговоров о том, что грядет голод. И деньги, что я платил старой женщине за стол и постель, были ей хорошим подспорьем. Сейчас она приуныла: не может найти жильца на мое место. Она переселилась за мост, чтобы быть поближе к новым домам и большой новой дороге, что проложили вокруг скал. Надеется, что так быстрее найдет жильца из числа поденщиков, который будет рад иметь ночлег поближе к месту работы. Мне было бы спокойнее, если бы до отъезда я сам нашел для нее ответственного постояльца, а то у нее слишком мягкое сердце, любой мерзавец может ее обмануть, пользуясь ее добротой.

– Я могу ей чем-то помочь? – спросила Сильвия со свойственной ей горячностью в тоне. – Я буду только рада. У меня есть деньги…

– Успокойся, девонька, – урезонил ее Кестер, – не мельтеши. Этого я как раз и опасался. Я оставил ей немного денег и постараюсь прислать еще. Нужно просто поддержать ее добрым словом в мое отсутствие. Если ты будешь время от времени заходить к ней, подбадривать, беседовать обо мне, я буду очень тебе благодарен и уеду с более легким сердцем.

– Ну, конечно, Кестер, я буду ее навещать. Я тоже всегда сама не своя, когда ты в отъезде: временами мне очень одиноко. А с ней мы будем говорить о тебе и вместе печалиться.

И Кестер откланялся, успокоенный обещанием Сильвии регулярно навещать его сестру, пока он будет в северных краях.

Однако привычки Сильвии сильно изменились с тех пор, когда она девчонкой в Хейтерсбэнке любила по полдня проводить на свежем воздухе, вечно бегая с непокрытой головой: то птицу крошками кормила, то носила кусок хлеба старой кобыле, то траву в саду рвала, то взбиралась на самый высокий холм в округе и дудела в рог, призывая на обед отца и Кестера. Живя в городе, Сильвия, прежде чем выйти за порог, должна была надеть капор и плащ и по улице ступать с неторопливой благопристойностью. К морю она бегала дышать вольным воздухом только при Филиппе, а после его исчезновения, как брошенная жена, она стала опасаться показываться на люди, и лишь забота о здоровье Беллы заставляла ее выходить из дома. Но от необходимости ежедневно гулять с дочкой ее избавил, как она призналась Кестеру, Джеремая Фостер, который прикипел душой к малышке. С того самого дня, как девочка, соблазнившись его часами, согласилась сесть к нему на колени, он, по-видимому, считал, что она в какой-то мере принадлежит ему и он вправе требовать, чтобы она составляла ему компанию, когда он шел из банка на обед домой, где для Беллы у стола всегда стоял высокий стул, – на тот случай если она придет разделить с ним трапезу. Обычно он сам приводил ее к матери, когда возвращался на работу в банк, но иногда предупреждал, чтобы малышку забрали из его дома в Новом городе, поскольку в этот день с делами в банке он закончил. И тогда Сильвия одевалась и шла за дочкой. И, за исключением этих случаев, она редко выходила из дома в будни.

Недели через две после прощального визита Кестера Сильвии снова пришлось идти к Джеремае Фостеру. Сильвия подумала, что это удобный случай исполнить обещание и навестить вдову Добсон, чей домик находился по другую сторону реки, у подножия скалы, там, где русло изгибалось и полноводный поток впадал в открытое море. Она вышла пораньше, чтобы сначала зайти к сестре Кестера. Вдова уже навела порядок в доме после обеденной трапезы и теперь сидела в дверях и вязала, не глядя на быстро перестукивавшиеся спицы. Она смотрела на волны, которые с шумом накатывали на берег и так же стремительно отступали. Но видела она не прибой, а скорее картины своего давнего прошлого.