Читать книгу "Трагедия 1941 года - Арсен Мартиросян"

При таком расположении подписей как раз и нужен был малый формат подписи, чтобы она влезала бы в строчку. И тот же малый формат подписи мы видим на фальшивке. Этот резиновый штамп, а также подлинник решения ПБ, в соответствии с которым он был изготовлен, экспонировались в 2003 г. на выставке «1953 год. Между прошлым и будущим».

* * *

Но главная липа опуса кроется во времени проведения сепаратных переговоров. Что происходило тогда? Завершалась великая битва под Москвой. Немцы отступали, неся огромные потери. Стратегическая инициатива была на стороне Советского Союза. Блицкриг провалился. «Гитлеру стало ясно, начиная с того момента как зимой 1941–1942 гг. разразилась катастрофа, ни о какой победе не может быть и речи». (Показания от 15.05.45 генерал-полковника Альфреда Йодля на Нюрнбергском процессе.) Весь мир приветствовал победу Красной Армии под Москвой, порабощенные народы Европы увидели луч надежды. Возросло движение Сопротивления фашизму. Под давлением Советского правительства и прогрессивной общественности мира правительства Англии и США оказались вынужденными дать обязательство открыть второй фронт в 1942 г. (однако вскоре отказались от него). Завершалось юридическое оформление боевого союза СССР, США и Англии, при этом Сталин и Черчилль еще летом 1941 г. договорились о том, чтобы не идти на сепаратные переговоры с Германией. По инициативе Сталина в соглашении от 12 июля было записано, что «в продолжение этой войны они не будут ни вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия».

Налицо был важнейший исторический факт того времени — наметился коренной перелом не только в ходе Великой Отечественной, но и всей Второй мировой войны. Высоко поднялся международный авторитет СССР и Красной Армии. А что было на противоположной стороне? Германия «зализывала» свои раны от поражения. Зимой 1941/42 г. на полях Подмосковья, под Тихвином, Ростовом, в Донбассе и в Крыму немцы потеряли около 50 дивизий, более 830 тыс. убитыми. В Германии была объявлена тотальная мобилизация. На советско-германский фронт были направлены 800 тыс. маршевого пополнения, а с Запада переброшены 39 дивизий и 6 бригад.

В Москве внимательно следили за происходящей в германской армии кадровой чехардой: в декабре 1941 г. Гитлер снял с должности главнокомандующего Сухопутными силами фельдмаршала фон Браухича и сам занял его место; командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок ушёл в отставку; в течение декабря — февраля сменились четыре командующих 4-й армией (фельдмаршал фон Клюге, генерал Кюблер, генерал Штумме, генерал Хейнрици). Чистка и перестановка высших офицеров ослабляла боеспособность немецкой армии, вносила нервозность в управление войсками.

В Москву поступала информация о пораженческих настроениях в Берлине и среди генералитета вермахта. 29 ноября 1941 г. министр по делам вооружения и боеприпасов Германии Фриц фон Тодт обратился к Гитлеру с призывом: «Мой фюрер, войну необходимо немедленно прекратить, поскольку она в военном и экономическом отношении нами уже проиграна». Фельдмаршал фон Рундштедт (командующий группой армий «Юг») предложил Гитлеру отступить на границу с Польшей и закончить войну с Советами политическим путем. Командующий 3-й танковой группой (с 8 октября 1941 г. — 17-й армией) генерал-полковник Герман Гот высказывал мнение о том, что «нападение на Россию было политической ошибкой и что поэтому все военные усилия с самого начала были обречены на провал». Аналогичного мнения придерживались другие генералы вермахта.

Думаю, не требуется большого ума, чтобы понять нелепость заявления о том, что в условиях победоносного завершения Московской битвы Сталин будто бы, вопреки взятым на себя договорным обязательствам не идти на сепаратные переговоры и сделки с Гитлером, стал искать примирения с Германией с целью совместного ведения войны против США и Англии. Неуклюжесть такого утверждения очевидна, какие бы доводы на этот счет ни приводились (ради спасения Отечества, выиграть время, отдышаться и подготовиться, ввести в заблуждение, политический блеф и т. д.). Все эти аргументы притянуты за уши к той реальной обстановке. Они не выдерживают критики по указанным выше причинам, а также еще и потому, что в то время военная угроза на Московском направлении была минимальной. И это Сталину было хорошо известно по докладам военной разведки.

3 марта 1942 г. разведчик Главного разведывательного управления Генерального штаба (агент «Гано») сообщил в Москву, что Германия планирует весной 1942 г. начать наступление в направлении на Кавказ. Для этих целей Берлин достиг договоренностей о направлении на Восточный фронт 16 новых румынских, 22 итальянских, 10 болгарских, 2 словацких дивизий полного состава. 12 марта агент ГРУ ГШ Шандор Радо шифрорадиограммой в Москву передал: «Основные силы немцев будут направлены против южного крыла Восточного фронта с задачей достигнуть рубежа р. Волги — Кавказа, чтобы отрезать армию и население Центральной части России от нефтяных и хлебных ресурсов».

Эти разведывательные факты от надежных и проверенных агентов советской военной разведки немедленно докладывались Сталину. Сообщалось, что с 1 января по 10 марта 1942 г. в планируемый район наступления немцы перебросили 35 дивизий. Всего для наступления Гитлер выставит вместе с союзниками 65 дивизий. Главный удар следует ожидать в направлении Ростов — Сталинград.

Таким образом, военные усилия сторон сосредоточивались на южном крыле советско-германского фронта, на Московском направлении ожидалось относительное затишье. Все это, очевидно, писателю В. Карпову известно. Тогда позволительно спросить: какие же военные причины вынуждали Сталина идти, как написано в «Генералиссимусе», на сепаратные переговоры с Гитлером? Таких причин не было. Другое дело, что в то время могли появиться всякого рода «дезы» о сепаратизме. Например, со стороны Гитлера, который тогда находился как «волк на псарне» и был бы не прочь втянуть Сталина в «игру в кости», чтобы «отдышаться», и если удастся, то сразу убить двух зайцев: посеять рознь между союзниками по антифашистской коалиции, а также исправить ход войны, выиграть время и спасти вермахт от разгрома. «Деза» фюрера с такой целью в тот период была бы кстати.

Что касается Сталина, то он играл тогда победную партию в шахматы. Если бы союзники вняли его просьбе и согласились с ним об открытии второго фронта на Западе, то война могла бы закончиться намного раньше. В этой шахматной партии у советского лидера не было запрограммировано ни компромисса, ни тем более сепаратной сделки с Германией. «Деза» с его стороны на западную тему, видимо, тоже не исключалась, чтобы с помощью ее повлиять на Рузвельта и Черчилля в выполнении их союзнического долга и одновременно сбить с толку Гитлера.

В чём причина того, что В. Карпов пропагандирует мифологию? Причина, видимо, в том, что уважаемый мною автор оказался в плену обнаруженной фальшивки, принял её за истину и поведал как сенсацию. Трудно сказать, какие у него были замыслы при этом. Очевидно, он хотел как лучше.

Правда, получилось как всегда! Генерал Червов абсолютно прав. Однако этим вопрос о фальшивке не исчерпывается. Необходимо иметь в виду ещё и следующее. Прежде всего общеполитическую ситуацию в отношениях между главами трех основных государств — участников антигитлеровской коалиции, т. е. между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем, особенно между двумя первыми. Именно в этот период, то есть в феврале 1942 г. (как до 19 февраля, так и чуть позже), ситуация была следующей (свидетельствуют подлинные документы личной переписки между Сталиным и Рузвельтом).