Читать книгу ""Абрамсы" в Химках. Книга третья. Гнев терпеливого человека - Сергей Анисимов"

22 января командование формально до сих пор существующей Северо-Западной группы войск «миротворцев» предприняло решительную попытку изменить сложившуюся тягостную ситуацию. Оставив сильный заслон, сводная боевая группа «С» пробила внутреннее кольцо окружения и начала продвигаться на север. Этот удар позже стал известным как «Северный марш». Почти 60 миль, пройденные за первые сутки, давали очень серьезный повод для оптимизма: американские СМИ звенели фанфарами, расписывая подвиг офицеров и солдат прославленных бригад, в нечеловеческих условиях нанесших сокрушительное поражение многократно превосходящему противнику. К слову, годы спустя проведенный с использованием данных с обеих сторон трезвый анализ подтвердил, что у прорывающихся действительно были все шансы на успех. До финской границы оставались считаные десятки миль, и удерживающие внешнее кольцо окружения русские и азиатские части вряд ли смогли бы долго противостоять ядру сил прорыва. Последним остаткам американской 42-й Пехотной и двух бригадных боевых групп 29-й пехотной дивизии, испанской XI бригаде «Эстремадура» и до сих пор относительно полнокровному хорватскому 2-му моторизованному батальону, носящему индекс «Пауки». Двигающиеся по параллельным дорогам русские опаздывали с вводом в бой резервов, не успевая перехватить два основных шоссе, а силы их авиации в этом районе были незначительными. Командующий сводной боевой группой с декабря генерал-майор Йяпл совершенно не был дураком. По понятным соображениям секретности он запретил ставить в известность о готовящемся прорыве штабы вспомогательных армейских и охранных подразделений и частей союзников, формирующих стенки того «котла», в котором они провели уже несколько месяцев. Их боевая ценность в любом случае была к этому времени не слишком высокой, а оставшись на месте или начав запоздалое движение в арьергарде, они выполняли важную функцию. Отвлекая на себя и сковывая силы противника, затрудняя интерпретацию им ситуации в динамике.

Доберись успешно прорывающиеся из окружения войска сводной боевой группы до Финляндии – и там могла уже начать играть главную роль не военная сила, а политика: традиционно неудобное для России поле боя. Интернирование было всего лишь одним из вариантов и даже не самым выгодным. Можно было полагать, что пропуск войск бывших союзников по миротворческой коалиции через свою территорию вовсе не является чем-то невозможным. При всей пафосности предрождественского выхода Финляндии из состава участников операции «Свобода России» возможность оказать услугу могущественному хозяину мира под предлогом «соображений гуманности» стоила на политическом рынке дорого. Дороже золота. Русские могли припомнить это финнам потом, но потом – это далеко. Сейчас русским было не до северного соседа, сохранившего и армию, и экономику почти в целостности. В Финляндии до сих пор господствовали антирусские настроения: правительство Саули Нийнисте сдерживало их с очень большим трудом, непрерывно напоминая своему населению и своим военным один и тот же исторический пример. Поэтому какие-то послабления оппозиции очевидно способны были снизить напряженность на много пунктов сразу. На это рассчитывали, и совершенно не без оснований.

Но прикрывающие границу второсортные русские мотострелковые бригады выиграли сначала первые несколько часов, потом другие несколько. Потом третьи. Превращенные в неподвижные огневые точки единицы бронетехники, несколько десятков боеспособных танков и налаженная система огня, – эти земли видели такое далеко не в первый раз. Обе бригады понесли потери, которые даже явно прорусские аналитики назвали потом «трагическими». Они выстояли почти сутки – вот этого не ожидало командование сводной боевой группы «С» и командование Северо-Западной группы войск международных миротворческих сил. К 2100 топливо у боевых машин прорывающихся бригад миротворцев закончилось практически полностью, а до границы с Финляндией как было 30 миль, так и оставалось почти столько же. А на все еще располагающих топливом грузовиках пройти через остатки русских позиций было невозможно. Все еще невозможно. А единственный воздушный удар, на который был такой расчет, уже закончился – со всеми своими успехами и со всеми своими потерями. А слить топливо с дизельных грузовиков и без остатка передать его боевым машинам – это занимало время и давало русским возможность перегруппироваться, и догнать оторвавшиеся от них прорывающиеся части, и атаковать их хотя бы с марша. А призывы о помощи, обращенные и к правительству Финляндии, и к командованию финских войск, оставались без ответа. Так много «а» и так много «но»…

У Suomen maavoimat оставалось почти 190 боеспособных танков и около пяти сотен бронемашин разных типов: столько сейчас у НАТО не было во всей Северной и Центральной Европе. Финны могли бы решить исход сражения с минимальными потерями для себя и если не повернуть войну вспять, то выручить бывшего союзника, спасти многие сотни и тысячи человеческих жизней. Но они предпочли не слышать. Предпочли остаться в неподвижности, глядя на зарево на южном горизонте.

Ночью было –25о по Цельсию. Многие американские и испанские солдаты не испытывали такого холода никогда в жизни, но это, кстати, не было самым главным. Отказывала техника, отказывало оружие, потому что запланированные к использованию в России зимние смазочные материалы так никогда и не были доставлены по назначению: дивизии, отдельные бригады и отдельные батальоны попали в окружение осенью. И сначала происходящее считалось временным кризисом, а потом снабжение стало совсем скудным. На фоне мягкой зимы и вполне благоприятных синоптических прогнозов, нехватка масел зимних рецептур казалась не особо важной по сравнению с дефицитом запчастей и боеприпасов для артиллерии и авиации. До этих самых дней.

К 08.55 следующего утра русские закончили концентрировать ствольную и ракетную артиллерию и проводить разведку целей – и начали артиллерийскую подготовку. Артиллерии у них было довольно много: собственно, именно ею русские компенсировали слабость своих мотострелковых частей, удерживающих противника в «котле», располагающемся так близко от государственной границы. Артиллерия была преимущественно устаревшей: буксируемые М-46, Д-30, Д-20, два дивизиона РСЗО 9К51 «Град» и еще один, вооруженный не сильно удачной и не особо популярной системой 9К59 «Прима»: чуть ли не единственной на всю армию. Но для ударов по открытой живой силе противника, по скучившейся для дозаправки технике, преимущественно легкобронированной и такие орудия были пригодны.

Артиллерийская подготовка длилась 40 минут ровно: минута в минуту до восхода солнца. По ее окончании три завершившие сосредоточение мотострелковых бригады и одна моторизованная (из состава ВС Республики Узбекистан), а также учебный танковый батальон Северо-Западного фронта перешли в наступление. Имеющее своей целью недопущение выхода к российско-финской границе сводной боевой группы «С» и ее дальнейший разгром. Общевойсковой бой с полным напряжением сил обеих сторон длился еще двое суток, почти без перерыва. Русские несколько раз были вынуждены разрывать контакт и вновь наносить мощные ракетно-артиллерийские удары по потерявшим подвижность и закапывающимся в землю войскам противника. Постепенно они начали наращивать свою воздушную группировку: в текущих условиях даже переброшенный аж из-под Мурманска учебный полк с полудюжиной «Ми-24» и парой «Ми-35М» оказался козырем высокого номинала.