Читать книгу "БИЧ-Рыба - Сергей Кузнечихин"

Вася прорабом работал. В конторе не засиживался. Сказали, что где-то на объекте, вроде в Селиванихе, а когда вернется и вернется ли, ответить не смогли. Наверное, и впрямь не знали, но нам от этого не легче.

Бредем назад. Погода словно издевается. Солнечный и даже теплый, совсем не северный денек. Подошли на всякий случай к киоску. Вина нет, а виноград лежит. Не очень аппетитный и подороже, чем на материке, но, тем не менее, довезли. Вздохнули в очередной раз, а потом Мишка гордо заявляет, что придумал, как жить дальше. Мы с доктором встрепенулись, но радость оказалась преждевременной. Связчика осенило купить дешевого винограда, забродить, а потом перегнать: повезет – водка выйдет, не повезет – бражку тоже можно пить. Придумал хорошо, только ждать слишком долго. У нас даже обругать его сил не хватило.

Вася объявился в четыре часа. Увидел нас и все понял.

У него на берегу балочек стоял. Ведет к нему, срезая углы, самым коротким курсом. Открывает замок, а там кроме «Вихря» и прочих браконьерских надобностей бутылка и полведра тугуна…

Тугун, он всегда вкусный, что об этом говорить. Но водка!!! Никогда такой не пробовал. Посольские и прочие хлебные в экспортном исполнении даже сравнивать с ней неприлично. Мне кажется, и в Кремле такой вкусной водки не подают.

Стоим на бережку, блаженствуем. С нами-то все понятно, но Вася радуется больше нас. Чуть ли не с того света трех человек вытащил, пусть и дураков, но к умникам спасатели в очередь стоят, там все отлажено. Однако и у нас праздники случаются, потому что наши ангелы-хранители такие же несуразные, как и мы. И погодка к случаю подгадала. Ни ветра, ни гнуса. А Нижняя в устье спокойная. Волны нет, течения не видно, плоский галечный берег плавно переходит в воду. Неширокая. Без норова. Домашняя речка. И вроде как непонятно, за что ее Угрюм-рекой окрестили. Перебесилась и добренькой прикинулась. Стоим, смеемся, Васю благодарим. Он отмахивается: ладно, мол, все нормально. Потому что не прикидывается добрым, а на самом деле такой. И снаружи, и внутри.

И кто бы мог подумать в тот вечер на берегу Нижней Тунгуски, что жить Васе Мамаеву осталось совсем немного. И смерть будет такой нелепой и неожиданной.

История с ножом

Говорят, что в Европе, у настоящих буржуев, новогодние каникулы Рождественскими называются. Почти две недели не только школьники, но и взрослые вроде как отдыхают. У нас Рождество отменили, но советский человек всегда выкроит временной закуток, чтобы сачкануть. И не раз в году. В мае, например. Со Дня солидарности по День Победы!

Кто в это время работает?

Вот именно. Один праздник – государственный, другой – всенародный. А повезет, так и Пасха промеж ними вклинится. Яйца вкрутую – работа всмятку. Если, конечно, к смене не привязан. А командированные – вообще как партизаны или того хуже – без вести пропавшие. Местным до них дела нет, партийные на торжествах, дачники в земле ковыряются, а несознательные выпивают, иногда вспоминая, по какому поводу. Самое удобное время, чтобы на рыбалку выбраться. Вот я и напросился на Дальний Восток. Перед своим начальством изобразил трудовой порыв, а чужому – в праздники не до меня. Заодно и от демонстрации увильнул. В отличие от некоторых штатских, я не очень большой любитель свою мощь демонстрировать. Скромность украшает. Да, знаю я, что неприлично быть слишком красивым. Но куда деваться, если таким уродился. Что-то не туда меня повело. Юлю, ерзаю вокруг да около, а дело не в демонстрации. И даже не в рыбалке. Но больно уж история щекотливая. Не знаю, с какой стороны подступиться. К тому же зарекался вроде распространяться о своих любовных похождениях. И опять не то. Похождения – это когда ищешь. Ни похождением, ни приключением мой случай назвать нельзя. Оскорбительно как-то. Не та ситуация.

С рыбалкой, кстати, промахнулся.

Приехал за день до праздника. Гостиница пустая. Выбирай любой из шести номеров, кроме люкса, разумеется. Бросил вещички, пошел знакомого навестить, насчет рыбалки перетолковать. Да без толку. Напарник отбыл в очередной отпуск. Укатил к родителям сажать картошку. Сюрприз, называется. Сижу в скверике, размышляю. Без мотоцикла до реки добраться сложновато, но можно и попутку поймать, потом пешком. Но где сапоги взять? Без них нет смысла. Тоскую. В скверике чистенько. Ленинский субботник неделю назад был. На березе робкие листочки вылезли. Весна ранняя, дружная, вода в реке большая. В ботинках там делать нечего.

И опять ерзаю, не о сапогах рассказывать собрался.

Поужинал и поплелся ночевать. В гостинице появилась вторая постоялица. В коридоре встретились. Блондинка в черном свитере. Фигура! Не хочешь, да оглянешься. И я вроде не монах. Даванул косяка. Но не более. Без каких-то там намеков. Вижу, что птица не моего полета. Серьезная дама, да и лицо слишком строгое. Увидел и не скажу, что забыл, но так – без последствий, да и голова не тем занята.

Телевизора в номере нет, поговорить не с кем. Прилег, не раздеваясь, и почти задремал, с дороги все-таки. Вдруг слышу – стучатся. И стук нерешительный такой, осторожный. Я даже засомневался – не показалось ли спросонья. Нет, не показалось, скребется кто-то.

Входи, говорю, не заперто.

За дверью тишина. Стесняются. Пришлось вставать. Открываю.

Она!

В том же стройном свитере. С тем же строгим лицом, только еще красивее. Не ждал такую гостью. Даже отступил в глубь номера. Засуетился, заволновался: проходите, мол, присаживайтесь. А ей мое гостеприимство вроде как по барабану. Лицо застывшее, голос глухой и безразличный. Спрашивает, нет ли у меня консервного ножа. Конечно, есть, кто же в дорогу без ножа отправляется. Достаю, протягиваю. А она стоит и будто забыла, зачем пришла. Смотрит на меня, как на придурка. Сердито смотрит. Разве что ножкой не топает. Тут я и догадался, что консервы открывать она не приучена. Пока не ушла, быстренько предложил: давайте, мол, все устрою с превеликим удовольствием. Угадал, другого от меня и не ждали. Молча развернулась и пошла к себе. Я – за ней. Банки уже стояли на столе, все местные, дальневосточные: корюшка в масле, морская капуста, мидии. Там же и бутылка коньяка. Консервы открыть недолго. Сделал дело – надо уходить. Будь соседка попроще, не упустил бы момента напроситься на ужин. А с этой не отважился. Закрыл нож, пожелал приятного аппетита – и на выход. Правда, не спеша.

Сама предложила составить компанию. Окликнула, когда уже за дверную ручку взялся. Вроде не голодный, только что из столовой, но кто бы отказался от приглашения такой женщины. Присаживаемся. Бутылку берет сама. Рюмок в номере нет. Разливает коньяк по стаканам и не церемонится, не на донышко, а почти до половины. Выпила жадно. Ни тоста, ни присказки. Лениво поклевала вилкой закуску. Но любопытство все-таки проявила, попробовала из каждой банки. Она вилку отложила, и мне пришлось обходиться без закуски, как настоящему мужчине. Она молчит. Я молчу. Тишина. Если бы муха пролетела, показалась бы реактивным самолетом. Но мух не было. Чтобы как-то замять неловкость, стал рассказывать про икру морских ежей, но увидел, что ей неинтересно, и притих. Сижу и думаю, как бы сбежать от нечаянной красавицы. Не по мне такие посиделки, не годен я на роль болванчика. Только решился подняться, а она по второй налила. Бутылка больше чем наполовину опустела. Подняла на меня глаза. Взгляд не то чтобы оценивающий: если бы так – тогда бы можно и плечи распрямить. А тут вроде и смотрит, но не видит; вроде сказать что-то хочет, да сомневается – пойму ли. Так и не удосужила, только кивнула, приглашая выпить. К закуске не притронулась. А мне с расстройства баночной корюшки захотелось. Но неудобно в одиночку. А хочется, спасу нет! Полный рот слюны, честное слово. Не удержался, подцепил вилкой кусок, а жевать стесняюсь. Пытаюсь раздавить языком, а не получается – твердая, с икрой.