Читать книгу "Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук"

Он, не замечая ее угнетенного состояния, с пылом и задором, чтобы слышал весь огромный театр, громко говорил:

– Впереди Ганг! По руслу великой реки мои корабли достигнут вод Внешнего Океана. Мы объединим многие народы, возьмем все сокровища мира.

Она обернулась на его слова. До него донесся ее слабый голос:

– Только богам известно, чем закончится это плавание. Мною овладевает какая-то неведомая прежде тревога. Посейдон, бог морей, беспощаден…

Но он не заметил текущих по ее щекам слез, так как был поглощен мыслями о будущем.

– Я проведу мои корабли по неведомым путям, вдоль неизведанных берегов… Не о гибели нашей нужно думать, а о нашей славе…

И вдруг он заметил, что тело ее сотрясают рыдания… В одно мгновение он оказался рядом, взял ее за подбородок, вгляделся в полные слез глаза… Сквозь рыдания услышал:

– Счастье тем, кто может думать о славе. А что делать мне? Я… я… так люблю тебя, Неарх!..

Через три дня на причале Пирея Иола прощалась с Неархом.

Белый праздничный хитон с красными вышитыми краями окружил ее нежный стан свободными складками, которые в талии были собраны золотым поясом. Золотистые волосы украшал венок из свежих пурпурных роз, а на груди сверкала золотая брошь с целующимися голубем и голубкой, подарком ее возлюбленного.

На виду у собравшихся на причале со слезами на глазах Иола обняла Неарха.

– Я боюсь, боюсь за тебя. Если с тобой что-нибудь случится, я умру от горя.

– Не забывай меня ни на миг.

– Никогда, никогда! Я думаю только о тебе!

– Ты всегда будешь любить меня?

– Всегда, всегда!

Неарх крепко поцеловал Иолу, затем резко повернулся и зашагал к стоящей у причала триере.

Гребцы принялись за свою работу. Ветер наполнил паруса. Неарх с палубы послал последний прощальный поцелуй своей возлюбленной. Иола тихо молилась Афродите Эвплейа, покровительнице моряков. Слезы текли по ее щекам, но на губах играла улыбка надежды. С венка, украшающего голову Иолы, упало несколько лепестков, ведь все, кто теряет лепестки со своих венков, ранены стрелами Эроса.

Ранним утром корабль, приплывший из Абидоса, доставил Таиду в Афины.

Она не была здесь больше года.

Позади лежал длинный путь по царской дороге от Экбатан до побережья Малой Азии. Впереди ее ждала неизвестность.

Сойдя на берег, Таида наняла крытую повозку и вскоре через Дипилонские ворота въехала в родной город.

Отодвинув занавески, она любовалась дорогими сердцу видами.

Таида была влюблена в свой город, хотя ее любовь к нему после знакомства с Вавилоном, Сузами, Персеполем изменилась. Теперь она включала в себя не только храмы, улицы, площади, монументы, но и сам народ Афин. После года скитаний, повидав другие народы, живя среди халдеев, мидян, сирийцев, персов, она с особой теплотой относилась к афинянам. Ей были дороги даже оборванные нищие, изредка попадавшиеся на пути.

Был прекрасный летний месяц скифорион. Ласковое солнце согревало город, холмы, покрытые изумрудными виноградными лозами, зеленые сады, дивные яркие цветы, украшающие площади, по которым расхаживали воркующие голуби. Женщины в ярких хитонах оживляли залитые солнцем улицы.

Все было как прежде, как год тому назад… И все же что-то изменилось в городе. В толпе чувствовались напряжение и страх. Таида обратила внимание, что у многих молодых людей было при себе оружие.

Таида невольно разволновалась.

Увидеть снова Иолу, жрицу Панаю…

Она вытерла набежавшие слезы.

Сойдя с повозки, Таида помедлила у ворот своего дома, на страже которого, как у большинства домов, стояла статуя бога Гермеса – герма, отгоняющая зло.

Привратник открыл дверь. Ее не ждали. Прибежавшие вскоре рабыни были удивлены, увидев свою хозяйку живой и невредимой.

Новая рабыня Зоя, которую она купила перед отъездом в Вавилон после гибели Фебы поведала ей о визите Иолы и Неарха, которые сообщили о ее похищении в Персеполе.

Таида решила немедленно отправиться к Иоле.

После отплытия Неарха Иола почти все время проводила в своем доме. Она чувствовала себя одинокой, безмерно одинокой.

Каждый вечер она допоздна играла в саду на флейте, вспоминая возлюбленного и Таиду. Ни одно даже самое выгодное предложение о встречах с многочисленными поклонниками златокудрой красавицы не получало ответа.

Таида вошла в дом Иолы, встретив радостные улыбки рабынь.

Иола еще спала.

Осторожно ступая, Таида приблизилась к ложу подруги и тихо-тихо запела их любимую песню об Афродите. Иола, которая просто лежала с закрытыми глазами и грезила о Неархе, стараясь представить, где он сейчас, решила, что ей причудился знакомый мотив, и, не открывая глаз, жалобно заплакала. Однако вскоре она убедилась, что это не сон, открыла глаза, стремительно вскочила, чувствуя, что сходит с ума, и увидела улыбающуюся подругу. Их глаза встретились, они уже не могли оторвать взгляда друг от друга. У обеих текли по щекам слезы, но они этого не замечали.

– Таида! – шептала Иола. – Таида! Невозможно!

Наконец Иола пришла в себя, и они заключили друг друга в объятия. Подруги стояли, обнявшись, долго-долго.

– Таида! – произнесла Иола. – Я верила, что ты жива, что ты вернешься.

Они уединились в одной из комнат. Рабыни внесли вино, фрукты, запеченное мясо. Когда рабыни удалились, Таида подняла на подругу затуманенные слезами глаза. Еда, разложенная на блюдцах, и камфары с вином были забыты. Им так много надо было сказать друг другу, но, как всегда бывает в таких случаях с женщинами, эмоции выплескивались через край. Они снова упали друг другу в объятия и долго рыдали, оплакивая разлуку, а слезы только крепче связывали их дружбу. В этот момент они были похожи на двух юных учениц школы гетер в Коринфе.

– Помнишь, как мы подружились? – неожиданно спросила Иола.

– Конечно. Ты сказала, что ты – самая красивая.

– А ты возразила, что ты. И Гелиана, услышав наш спор, соединила наши руки и торжественно произнесла: «Красота должна стремиться к красоте. Только тогда Афродита будет довольна и в мире наступит гармония».

Обе одновременно рассмеялись. Таида воскликнула:

– Мы, кажется, выплакали все слезы!

Они стали внимательно разглядывать друг друга. В глубине их глаз, полных теплоты и любви, поблескивал огонек восхищения. Высказав все комплименты, подруги снова направились в спальню Иолы, где на столике лежали коробочки с гримом, флаконы с благовониями и духами. Одновременно смотрясь в отполированные бронзовые зеркала, подруги принялись быстро убирать с лиц следы от слез. Потом посмотрели друг на друга и рассмеялись. Грусть их исчезла. Иола усадила Таиду в кресло.