Читать книгу "Жизнь мага. Алистер Кроули - Мартин Бут"

Рядом с Ханни интерес Кроули к сексуальной магии возродился, а возможно, если судить более цинично, ему просто нравилось заниматься сексом с женщиной, которая была более чем в два раза моложе его, особенно когда ома была пьяна или находилась под воздействием какого-нибудь наркотика. Как бы то ни было, у неё были видения, которые превосходили ожидания Кроули, хотя он и считал её слишком молодой и слишком неопытной в магических делах, чтобы этими видениями воспользоваться. 13 сентября Ханни и Кроули выпили большое количество бренди, прежде чем приступить к церемонии сексуальной магии. Церемония, как Кроули писал затем в дневнике, оказалась одной из лучших в его жизни, хотя по окончании её Ханни разразилась «очень долгими истерическими рыданиями». Вполне возможно, что причиной рыданий стал не только выпитый бренди, но и то, что Кроули занимался с девушкой анальным сексом. Через три дня история повторилась, причём дело кончилось не только рыданиями, но и сильнейшей ссорой, которая произошла между Ханни и Кроули глубокой ночью. На администрацию гостиницы посыпались жалобы от других постояльцев. Ханни и Кроули предложили покинуть гостиницу. Поэтому следующим утром они отправились вЭсторил, расположенный в десяти милях от Лиссабона. Пока Кроули разузнавал о возможности поселиться в гостинице в находящемся неподалёку Монт-Эсториле, Ханни сбежала от него и направилась обратно в Лиссабон. Кроули вернулся в столицу, встретился с Пессоа и рассказал ему, что произошло. 19 сентября Кроули нашёл Ханни, которая уже купила билет на ближайший пароход до Германии. В отчаянии она обратилась к американскому консулу Л.-С. Армстронгу, который посоветовал ей как можно скорее возвращаться домой. Разгневанный Кроу-ли попытался уговорить её остаться, но ничего не добился. Расстроившись, он разработал план, который должен был вернуть ему Ханни.

Сев на поезд, идущий в Синтру, Кроули вернулся к Бока до Инферно, который находился в восьми милях от города. Здесь он решил инсценировать самоубийство. Пессоа был посвящен в план Кроули. На самом краю расщелины Кроули оставил записку, придавив её своим портсигаром. Записка гласила: «Я не могу без тебя жить. Иные "Уста дьявола" поглотят меня, но они не будут так горячи, как твои! Hjsos! Tu Li Yu!» Сделав это, он вернулся в отель, упаковал чемодан и отправился в Германию сухопутным путём. Тем временем Пессоа привлёк внимание прессы к очевидному исчезновению Кроули. Местные газеты первыми сообщили о происшедшем: «Без вести пропал сэр Алистер Кроули, знаменитый поэт и мистик». Международные телеграфные агентства быстро распространили эту новость.

Когда история получила огласку, португальские власти заявили, что, вообще-то, Кроули был замечен при пересечении им испанско-португальской границы, но это не умерило пыл журналистов. У них немедленно возник вопрос: может быть, существуют два разных Кроули или у Кроули есть двойник? Начали появляться версии о том, что Кроули убит.

Приехав в Берлин, в то время как пресса всё ещё считала, что он мёртв, Кроули разыскал Ханни и пытался убедить её обвинить Армстронга в сексуальных домогательствах, предлагая ей подписать сочинённое им самим письмо. Тем не менее из этой попытки отомстить у Кроули ничего не получилось. Пытаясь выжать из своего «самоубийства» ещё что-нибудь, Кроули написал письмо Энтони Пауэллу в издательство Duckworth & Company. Написанное от имени Ханни, это письмо представляло собой описание её романа с Кроули и имело нелепый заголовок «Мой гимен». Пауэлл отклонил предложение напечатать этот текст.

Мистификация с инсценированным самоубийством закончилась, когда Кроули 11 октября наконец появился на открытии собственной выставки в галерее Нойма-на-Нирендорфа в Берлине. За всю его жизнь это был единственный раз, когда он выставил свои работы в галерее. Карл Нирендорф, директор картинной галереи, которому принадлежали и другие выставочные залы в Берлине и Кёльне и который являлся главным покровителем немецких экспрессионистов, выставил пятьдесят одну работу Кроули. Это были пейзажи, композиции на вымышленные сюжеты и портреты. На последних были изображены самые разные люди, от Лии и Мадда до Олдоса Хаксли, с которым Кроули свёл знакомство и который в то время жил в Берлине. Один из портретов, изображавший уродливую женщину, был подписан «Эфир». Почти ничего на этой выставке не было продано, и большинство картин вернулось в Британию. Немецкая пресса, будучи гораздо более либеральной, чем английская, отнеслась к выставке довольно благосклонно, однако неизвестно, считал ли её успешной сам Кроули. Вероятно, он был рад, поскольку такая выставка автоматически придавала ему статус серьёзного художника.

Стремясь уладить отношения с Ханни, Кроули объявил её своей последней Алой Женщиной, но в их отношениях по-прежнему не было стабильности. В дневнике Кроули отмечает, что у Ханни случаются приступы меланхолии, что она часто плачет, постоянно болеет (плохое состояние здоровья усугублялось наркотиками и алкоголем) и что между ними нередко вспыхивают ссоры. Однако Ханни была в Берлине не единственной женщиной, доставлявшей ему неприятности. Ещё одной такой женщиной являлась вторая жена Гермера, американка Кора.

Камнем преткновения в отношениях между ней и Кроули являлась её уверенность в том, что Кроули понапрасну растрачивает деньги её мужа, значительная часть которых досталась Гермеру в виде приданого, когда он женился на Коре в 1929 году. Она не верила в исключительность Кроули, но это было ещё полбеды. Если её муж хотел тратить деньги на всю эту магическую ерунду, то это было его дело, — но Кроули тратил их отнюдь не на магию. Он транжирил деньги на банальные удовольствия. «Вы в неделю тратите на сигары и коньяк, — обвиняла она Кроули в письме, — столько же, сколько я трачу за два месяца на все свои нужды… Я считаю вас большим эгоистом… Сам Господь Всемогущий, — мудро заключала она, — никогда не стал бы вести себя столь высокомерно, как вы, и в этом одна из причин всех ваших проблем».

Финансовое положение Кроули на тот момент, хотя и нельзя назвать процветанием, было вполне стабильным. Дополнительным источником наличных являлась, пусть нерегулярная, журналистская деятельность Кроули. Гермер присылал Кроули деньги, когда тот в них нуждался, Йорк тоже выплачивал ему определённые суммы по мере необходимости. Другие его последователи делали пожертвования в его пользу, причём нередко себе в ущерб, организация ОТО периодически перечисляла ему деньги. Ещё одним источником доходов Кроули был трастовый фонд, управляемый Джоунсом. В 1928 году туда в качестве доверенного лица вошёл и Йорк. Доходы от этого фонда делились между Кроули, Роуз (пока она была жива) и Лолой. Кроули нередко просил Джоунса увеличить его долю за счёт доли Лолы. Лоле было уже за двадцать, и она работала продавщицей в одном из лондонских ателье, получая семнадцать шиллингов в неделю. Она жила в бедном квартале, но в документах по-прежнему указывала в качестве своего адреса дом собственной бабушки по матери. От трастового фонда она ежегодно получала восемьдесят фунтов, но Кроули считал это излишеством, поскольку у Лолы была работа, а у него — нет. Джоунс, однако, не поддавался на уговоры Кроули.

У Лолы было мало общего с её отцом. В 1929 году она начала подумывать, не встретиться ли ей с Кроули, но её отговорил дядюшка, Джеральд Келли, сказав, что Кроули не может думать за неё и что она уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения сама. Кроме того, Келли прислал ей несколько книг Кроули, чтобы она составила себе о них какое-то представление. Пролистав книги, Лола написала Джеральду Йорку: «Я не хочу тратить своё время на столь грубую и самодовольную персону! Его книги — это только часть его, а к другой его части я не испытываю ничего, кроме жалости!!» Она так и не увиделась с отцом.