Читать книгу "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов - Диоген Лаэртский"

Далее, был Полиэн Лампсакский, сын Афинодора, а человек достойный и добрый, как утверждают последователи Филодема.

Далее, Гермарх Митиленский, преемник Эпикура, сын бедного отца, поначалу занимавшийся риторикой. Известны такие отличные его книги: «Письма об Эмпедокле» – 22 книги, «О знаниях», «Против Платона», «Против Аристотеля». Умер он от паралича, показав себя способнейшим человеком.

Далее, Леонтей Лампсакский и жена его Фемиста, которой Эпикур писал письма; далее, Колот и Идоменей, тоже из Лампсака, известнейшие люди; таков же и Полистрат, преемник Гермарха; а его сменил Дионисий, а того – Басилид. Известен также Аполлодор, по прозвищу Садовый Тиранн, сочинитель четырехсот с лишним книг, и двое Птолемеев Александрийских, Черный и Белый; и Зенон Сидонский, слушатель Аполлодора, великий борзописец; и Деметрий по прозвищу Лаконец; и Диоген Тарсский, составитель «Избранных уроков», и Орион, и прочие, кого настоящие эпикурейцы именуют софистами.

Других Эпикуров было трое: первый – сын Леонтея и Фемисты, второй – из Магнесии, третий – учитель мечевого боя.

Писателем Эпикур был изобильнейшим и множеством книг своих превзошел всех: они составляют около 300 свитков. В них нет ни единой выписки со стороны, а всюду голос самого Эпикура. Соперничал с ним по обилию написанного Хрисипп, но недаром Карнеад называет его нахлебником Эпикуровых писаний: на все, что ни написано Эпикуром, Хрисипп из соперничества писал ровно столько же, а потому и повторялся часто, и писал, что попало, и не проверял написанного, а выписок со стороны у него столько, что ими одними можно заполнить целые книги, как это бывает и у Зенона, и у Аристотеля. Вот сколько и вот каковы сочинения Эпикура, а лучшие из них – следующие:

«О природе» – 37 книг, «Об атомах и пустоте», «О любви», «Краткие возражения против физиков», «Против мегариков», «Сомнения», «Главные мысли», «О предпочтении и избегании», «О конечной цели», «О критерии, или Канон», «Хередем», «О богах», «О благости», «Гегесианакт», «Об образе жизни» – 4 книги, «О праводействии», «Неокл», к Фемисте, «Пир», «Еврилох», к Метродору, «О зрении», «Об углах в атомах», «Об осязании», «О судьбе», «Мнения о претерпеваниях», к Тимократу, «Предведение», «Поощрение», «О видностях», «О представлениях», «Аристобул», «О музыке», «О справедливости и других добродетелях», «О дарах и благодарности», «Полимед», «Тимократ» – 3 книги, «Метродор» – 5 книг, «Антидор» – 2 книги, «Мнения о болезнях», к Митре, «Каллистол», «О царской власти», «Анаксимен», «Письма».

Мнения его, изложенные в этих книгах, я попытаюсь представить, приведя три его послания, в которых кратко обозревается вся его философия; приложу также его «Главные мысли» и что еще покажется заслуживающим отбора, чтобы можно было всесторонне познать и должным образом оценить этого мужа. Первое послание писано к Геродоту [и говорит о физике; второе – к Пифоклу], о небесных явлениях; третье – к Менекею, об образе жизни. Начнем мы с первого, но прежде скажем вкратце о разделении его философии.

Разделяется его философия на три части: канонику, физику и этику. Каноника представляет собой подступ к предмету и содержится в книге под заглавием «Канон». Физика представляет собой все умозрение о природе и содержится в 37 книгах «О природе», а в основных своих чертах – в письмах. Этика говорит о предпочтении и избегании; она содержится в книгах «Об образе жизни», в письмах и в сочинении «О конечной цели». Обычно, впрочем, каноника рассматривается вместе с физикой: каноника – как наука о критерии и начале в самых их основах, а физика – как наука о возникновении и разрушении и о природе; этика же – как наука о предпочитаемом и избегаемом, об образе жизни и предельной цели.

Диалектику они отвергают как науку излишнюю – в физике, говорят они, достаточно пользоваться словами, соответствующими предметам. Так, в «Каноне» Эпикур говорит, что критерии истины – это ощущения (aisthēseis), предвосхищения (prolēpseis) и претерпевания (pathē), а эпикурейцы прибавляют еще и образный бросок мысли (phantasticai epibolai tēs dianoias). To же самое говорит он и в послании к Геродоту, и в «Главных мыслях». Всякое ощущение, говорит он, внеразумно и независимо от памяти: ни само по себе, ни от стороннего толчка оно не может себе ничего ни прибавить, ни убавить. Опровергнуть его тоже нельзя: сродное ощущение нельзя опровергнуть сродным, потому что они равнозначны, а несродное – несродным, потому что судят они не об одном и том же; разум не может опровергнуть ощущений, потому что он сам целиком опирается на ощущения; и одно ощущение не может опровергнуть другое, потому что доверяем мы каждому из них. Само существование восприятий служит подтверждением истинности чувств. Ведь мы на самом деле видим, слышим, испытываем боль; отсюда же, отталкиваясь от явного, надобно заключать и о значении того, что не так ясно. Ибо все наши помышления возникают из ощущений в силу их совпадения, соразмерности, подобия или сопоставления, а разум лишь способствует этому. Видения безумцев и спящих тоже истинны, потому что они приводят в движение [чувства], а несуществующее к этому неспособно.

Предвосхищением они называют нечто вроде постижения, или верного мнения, или понятия, или общей мысли, заложенной в нас, то есть памятование того, что часто являлось нам извне, например: «Вот это – человек». В самом деле, тотчас, как мы говорим «человек», предвосхищение вызывает в нашей мысли его оттиск, предварением которого были ощущения. Точно так же и для всякого слова становится наглядна первичная его подоснова; и мы не могли бы даже начинать разыскание, если бы не знали заранее, что мы разыскиваем. Так, чтобы спросить: «Кто там стоит поодаль, лошадь или корова?» – нужно знать заранее, благодаря предвосхищению, облик и той и другой. Ведь мы не могли бы даже назвать предмет, если бы в силу предвосхищения не познали заранее его оттиск. Стало быть, предвосхищения имеют силу очевидности.

Предмет мнения также исходит из чего-то первично-наглядного, и мы в своих предложениях восходим именно к этой его основе, например: «Откуда мы знаем, что это человек?» Само же мнение, по их словам, есть также и домысел, и оно может быть как истинным, так и ложным: если оно подтверждается и не опровергается свидетельствами ощущений, то оно истинно, если не подтверждается и опровергается, то ложно. Оттого и вводится понятие «выжидания» (prosmenon); например, выждать, чтобы подойти к башне поближе и узнать, какова она вблизи[788].

Претерпеваний, по их словам, существует два – наслаждение и боль; возникают они во всяком живом существе, и первое из них близко нам, а второе чуждо; этим и определяется, какое мы предпочитаем и какого избегаем.

Разыскания могут вестись или о предметах, или о чистых словах[789].