Читать книгу "Любовь - Карл Уве Кнаусгорд"

— Тебе этого хочется?

— Хочется? Это последняя вещь, которую я хотел бы. Черт! Она вообще-то моя теща. А хочу я мира, покоя и чтобы все было пристойно и по-человечески.

— Спасибо, что ты решил сам поговорить, — сказала она.

— Должен сказать, ты держишься стоически, — заметил я.

— Внезапный кризис — это моя стихия. Я всегда начинаю спокойно действовать. Так с детства повелось. Тогда это случалось сплошь и рядом. И я притерпелась. Но я тоже злюсь, не думай. Она сейчас нам очень нужна. Она нужна нашим детям. У них и так родственников почти нет. Я не позволю ей выкинуть такой финт. Этого не будет, я сама позабочусь.

— Детям? Я чего-то не знаю?

Она улыбнулась и помотала головой:

— Ничего такого. Может быть, я что-то чувствую.

Я вышел, закрыл за собой дверь и встал у окна в спальне. Услышал, что в ванной сливается вода, увидел, как трепещет на ветру у входа в кафе на той стороне уличная свеча и темные силуэты идут мимо с белыми как маски лицами. Верхний сосед заиграл на гитаре. Линда прошла по коридору в накрученном на голову тюрбане из красного полотенца и скрылась за распахнутой дверцей шкафа. Я пошел проверить почту. Одно письмо от Туре, одно от Гины Винье. Я начал отвечать ей, но стер. Пошел на кухню, включил кофеварку, выпил стакан воды. Линда красилась в коридоре перед зеркалом.

— Кристина когда придет? — спросил я.

— В шесть. Но я могу одеться сразу, пока мы одни. Как сегодня прошел день? Поработать успел?

— Немного. Доделаю завтра вечером и в пятницу.

— Ты уезжаешь в субботу? — спросила она, запрокинув лицо и подводя щеточкой ресницы на глазу.

— Да.

За стеной поехал лифт. В подъезде жило не очень много людей, так что шанс, что это наши, был велик. И точно. Лифт остановился, дверь открылась, послышался звук, как будто кто-то пятится задом вместе с коляской.

Ингрид открыла дверь и вошла в коридор, он немедленно наполнился ее энергично-перевозбужденным присутствием.

— Ванья заснула по дороге, — сказала она. — Совсем она сегодня устала, золотце. Еще бы, мы столько всего за день успели! Сначала пошли в Юнибаккен… Я купила годовой абонемент, так что вы сможете бесплатно ходить целый год.

Она поставила на пол пакеты, которыми была увешана, вынула из кармана кошелек, достала из него золотую карточку и протянула Линде.

— И купили новый комбинезончик взамен старого, такой же точно, а то старый тесноват стал… Вы ведь не будете сердиться?

Она взглянула на меня, я помотал головой.

— А заодно и варежки.

Она пошарила в пакетах и вытащила из одного из них пару красных варежек.

— Они пристегиваются к рукаву. И вообще большие, хорошие и теплые.

Она посмотрела на Линду:

— Ты куда-то собираешься? А, да, вы же сегодня идете с Кристиной в загул! — Она посмотрела на меня: — Осталось только тебе с Гейром что-нибудь придумать. Но не буду вам мешать. Я пошла.

Она обернулась к Ванье, та в сползшей на глаза шапке спала в коляске позади нее.

— Она наверняка проспит еще час. Утром почти не спала. Завезти ее в квартиру?

— Я сделаю, — сказал я. — А ты поедешь сразу в Гнесту?

Она посмотрела на меня вопросительно:

— Я? Нет, я собиралась в театр с Барбру. И думала заночевать у тебя в кабинете. Я думала… Я говорила Линде… А он что, нужен тебе самому сегодня?

— Нет-нет, я просто спросил. Можем мы, кстати, пойти поговорить? Я как раз хотел тебе кое-что сказать.

Большие глаза смотрели на меня из-за толстых стекол очков пристально и немного встревоженно.

— Можем пойти пройтись?

— Да, конечно.

— Тогда пойдем сразу. Мы быстро.

Я скрутил шайбы с болтов, фиксировавших другую створку двери, отвернул шпингалет, державший ее снизу, и вкатил коляску внутрь. Ингрид тем временем ушла на кухню глотнуть воды. Я оделся, обулся и увидел, что она уже ждет, стоя рядом и думая о своем. Линда ушла в гостиную.

— Вы что, решили разводиться? — спросила она, как только я закрыл за нами дверь. — Пожалуйста, не говори, что вы разводитесь.

Лицо у нее побелело как мел.

— Нет. При чем тут, нет, мы не разводимся. Я хотел поговорить о другом.

— Фуф, от сердца отлегло.

Мы вышли через черный ход, пересекли двор и двинулись по улице Давида Багаре в сторону Мальмшильнадсгатан. Я молчал, не зная, с какого бока зайти, как сказать. Она тоже помалкивала, но пару раз взглянула на меня, не то с удивлением, не то подбадривая.

— Не знаю, как сказать, — начал я, когда мы дошли до перекрестка и побрели к церкви Иоанна.

Пауза.

— Дело в том, что… Нет, скажу напрямик. Я знаю, что ты пьешь спиртное, когда остаешься с Ваньей. И ты это делала вчера. И… Я этого не потерплю. Это ни в какие ворота. Ты не должна так делать.

Мы шли, она все время внимательно смотрела на меня.

— Не то чтобы я хочу тебя контролировать. Живи как знаешь, меня не касается. Но с Ваньей другое дело. Тут у меня есть правила, и это недопустимо, нельзя. Понимаешь меня?

— Нет, — сказала она удивленно. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я никогда не пила, оставаясь с Ваньей. Никогда. Мне бы это и в голову не пришло. С чего ты это взял?

В душе все схлопнулось. И как обычно в значимых для меня ситуациях, когда я заходил, точнее, оказывался вынужден зайти дальше, чем хотел, я видел происходящую сцену, включая и себя в ней, с удивительной, почти нереальной ясностью. Зеленая металлическая крыша церкви перед нами, черные безлистные деревья на кладбище, вдоль которого мы шли, блестящая голубая машина едет в горку по противоположной полосе. Моя чуть сутулая поступь, энергичная походка Ингрид. Как она смотрит на меня. Удивленно и с легкой тенью едва заметного осуждения.

— Я увидел, что содержимое бутылок убывает. Для верности я вчера сделал на них метки. Сегодня вечером оказалось, что из бутылок пили. Я этого точно не делал. Остаются только два человека, ты и Линда. Я убежден, что это не Линда. Значит, ты. Никакого другого объяснения нет.

— Оно должно быть, — сказала она, — потому что это не я. Карл Уве, мне очень жаль, но я не пила твое спиртное.

— Послушай, — сказал я, — ты моя теща. Я желаю тебе только добра, а не вот этого всего. Мне это совершенно не нравится. Последнее, чего мне хочется, — это тебя хоть в чем-то обвинять. Но что прикажешь мне делать, когда я знаю?

— Как же ты знаешь, когда ничего такого не было?

У меня тянуло живот. Ад какой-то.

— Пойми, Ингрид, — сказал я. — Что бы ты ни говорила, так дальше продолжаться не может. Ты потрясающая бабушка. Столько, сколько ты делаешь для Ваньи, не делает никто. Ты очень важный для нее человек. Она тебя очень любит. Я счастлив, что все так, и хочу, чтобы так и оставалось. Рядом с нами не так много людей, как тебе известно. Но если ты не признаешься, мы не сможем тебе доверять. Конечно, мы не запретим тебе видеться с Ваньей. Что бы ни произошло, встречаться вы будете. Но если ты не признаешься, не пообещаешь, что такого больше не будет, то ты не сможешь оставаться с Ваньей наедине. Никогда не будешь проводить с ней время одна. Ты меня поняла?