Читать книгу "Замок лорда Валентина - Роберт Силверберг"

Поэтому Валентин ненавидел Доминина Барджазида и поэтому стремился уничтожить его.

Пока он стоял, вцепившись в ручки двери, его мозг наполнили образы жестокости и насилия. Он видел Доминина Барджазида, с которого сдирали кожу, истекающего кровью и вопящего так, что было слышно в Пидруиде. Он видел Доминина Барджазида, прибитого к дереву оперенными стрелами. Он видел Доминина Барджазида, падающего под градом камней. Он видел…

Валентин дрожал от силы собственной ярости. Но никто в цивилизованном обществе не снимает заживо кожу с врага, никто не обращается с ним жестоко. Даже с таким врагом, как Доминин Барджазид.

«Как, – думал Валентин, – я могу управлять миром, если не умею справляться с собственными эмоциями?» Он знал, что, пока в его душе кипит такая злоба, он так же не имеет права быть короналем, как и Доминин Барджазид. Нужно победить эти чувства. Необходимо очиститься от дикой жажды мести, прежде чем он сделает хоть один шаг навстречу своему врагу.

Валентин боролся. Он расслабил сжавшиеся мышцы плеч и спины, глубоко вдохнул холодный воздух, и постепенно напряжение оставило его. Он нашел то место в своей душе, где так неожиданно вспыхнула злоба, и очистил его. Вот теперь он мог сосредоточиться и почувствовать, что в Замке только двое: он и Доминин Барджазид, – и дверь – единственный барьер между ними. Овладеть собой – лишь малая победа, самое главное впереди.

Он воззвал к силе серебряного обруча Повелительницы Снов, вошел в транс и направил всю силу своего духа к врагу.

Послание Валентина не было сном мести и кары: это слишком явно, слишком дешево, слишком легко. Это был нежный сон любви, дружбы и печали о том, что случилось. Такое послание могло лишь удивить Доминина Барджазида. Валентин показал ему головокружительно прекрасный город развлечений – Высокий Морпин и их двоих, идущих рядом по аллее Облаков, дружески беседующих, улыбающихся, спорящих о различии между ними, пытающихся сгладить все разногласия. Это был рискованный путь. Он мог вызвать насмешки и презрение, если Доминин Барджазид не поймет мотивов Валентина. Но и действовать на него угрозами и яростью тоже было нельзя. Может быть, мягкий путь приведет к победе. Такое послание требовало больших душевных усилий, поскольку наивно было бы предполагать, что Барджазида можно легко обмануть, и если бы доброта Валентина не была искренней, он понял бы это и послание оказалось бы напрасным. Валентин не знал, сможет ли пробудить в себе добрые чувства к человеку, сделавшему столько зла, однако сумел это сделать. Он нашел их в своей душе и послал сквозь огромную дверь.

Закончив послание, Валентин взялся за дверные ручки, восстановил силы и стал ждать какого-либо знака изнутри.

Неожиданно пришел ответ: мощный взрыв ментальной энергии, пугающий, переполняющий, вырвался из имперских комнат подобно яростному горячему сувраэльскому ветру. Валентин почувствовал всю силу глумливого отказа своего врага. Тот не нуждался ни в любви, ни в дружбе. Его послание, заявляющее о продолжении войны, содержало недоверие, ненависть, злобу, презрение.

Удар был мощным. Валентин даже удивился, что Барджазид способен на послания. Наверняка тут действовала какая-то машина его отца, какое-то колдовство Короля Снов. Однако Валентин был готов к чему-то подобному и устоял перед иссушавшей силой энергии, посланной ему Доминином Барджазидом.

Затем он отправил второе послание, настолько же мягкое и искреннее, насколько послание Доминина было грубым и враждебным. Он послал сон прощения, полного забвения, показав Барджазиду гавань, флотилию сувраэльских кораблей, ожидающих его возвращения к отцу, большой парад, где Валентин и Доминин Барджазид вместе в колеснице направляются в порт, стоят на набережной, смеются, прощаются – два добрых врага, расстающихся по-хорошему.

В ответ пришел сон смерти, уничтожения, ненависти, отвращения.

Валентин медленно потряс головой, стараясь очиститься от лившейся к нему ядовитой грязи. В третий раз собрав силы, он принялся готовить послание врагу. Он не хотел опускаться до уровня Барджазида и все еще надеялся победить его теплом и добротой, хотя любой сказал бы, что глупо даже пытаться. Валентин закрыл глаза и сосредоточился на серебряном обруче.

– Мой лорд!

Женский голос пробился сквозь сосредоточенность Валентина, как раз когда он входил в транс. Вмешательство было резким и болезненным. Валентин обернулся с несвойственной ему злостью. Он был так потрясен, что не сразу узнал голос Карабеллы. Она испуганно попятилась.

– Мой лорд, – слабо произнесла она, – я не знала…

Он овладел собой.

– В чем дело?

– Мы… мы нашли способ открыть дверь.

Валентин закрыл глаза. Его тело облегченно расслабилось. Он улыбнулся и, притянув к себе Карабеллу, какое-то мгновение держал ее в своих объятиях, дрожа от покидавшего его тело напряжения.

– Веди меня туда.

Карабелла повела его по коридорам с древними драпировками и толстыми коврами. Она шла с уверенностью, удивительной для того, кто никогда не бывал здесь раньше. Они пришли к той части имперских комнат, которой Валентин не помнил, – к служебному входу где-то за тронным залом, маленькому скромному помещению. Слит, стоя на плечах Залзана Кавола, влез до пояса во фрамугу и производил какие-то манипуляции на внутренней стороне двери.

Карабелла пояснила:

– Мы уже открыли три двери, это четвертая. Еще минутку…

Слит вытащил голову и оглянулся, слегка усталый, покрытый пылью, но улыбающийся, явно довольный собой.

– Готово, мой лорд!

– Здорово!

– Мы войдем и схватим его, – сказал Залзан Кавол. – Где ты будешь ждать его, мой лорд?

– Нет, – возразил Валентин. – Я войду один.

– Ты, мой лорд? – недоверчиво спросил Залзан Кавол.

– Один? – удивилась Карабелла.

Слит, явно оскорбленный, закричал:

– Мой лорд, я не позволю…

И тут же умолк, испугавшись своих святотатственных слов.

– Не бойтесь за меня, – мягко обратился к ним Валентин. – Я должен это сделать сам, без чьей-либо помощи. Отойдите назад. Я запрещаю входить, пока не позову.

Они смущенно переглянулись. Карабелла начала было что-то говорить, но запнулась и замолчала. Шрам на лице Слита побагровел от прилившей крови. Залзан Кавол рыкнул и беспомощно развел всеми четырьмя руками.

Валентин толкнул дверь и прошел внутрь. Он оказался в каком-то вестибюле, видимо, кухонном проходе, едва ли знакомом короналю. Осторожно пройдя через него, он очутился в зале, обитом парчой, в котором после секундного замешательства узнал комнату для одевания. Позади находилась часовня Деккерета, а дальше – зал правосудия лорда Престимиона, громадная сводчатая комната с великолепными окнами матового стекла и канделябрами работы лучших мастеров Ни-мойи. За ним располагался тронный зал с величественным троном Конфалюма. Где-то в этих апартаментах Валентину предстояло встретиться с Доминином Барджазидом.