Читать книгу "Память всех слов. Сказания Меекханского пограничья - Роберт М. Вегнер"

– Сказала змея, съедая мышь с хвоста, – фыркнула Деана. – А кое-кто еще добавил бы, что, если бы Коноверин и княжества не нуждались бы в рабах для трудов, кочевники не напали бы на Меекхан и не брали бы людей в неволю. Как знать, может, они предпочли бы с Империей торговать.

– Возможно… Не знаю, – на этот раз пожал плечами Самий. В его улыбке появилась печаль. – Но теперь Храм согласился, чтобы Обрар доказал чистоту своей крови. Это случилось вчера, на глазах у всех, кто поместился на площадь у Ока. Князь Камбехии шагнул внутрь, поклонился на четыре стороны света и вышел. А потом громко произнес вызов Лавенересу. Завтра… завтра они проведут схватку в Оке, на жизнь и смерть. А город станет на это смотреть и падет на колени перед победителем.

Ее удивило, что слова Самия так мало ее задели. Запах тяжелых духов, наполняющий ее память, приводил к тому, что это были уже чужие дела чужих людей.

– Я полагала, что Коноверин любит своего князя, – проворчала она как можно более равнодушным тоном. – Помню, как его приветствовали.

– Любит. И никто не рад целовать камбехийские сандалии. Солдаты Обрара уже ведут себя словно в покоренной стране. Но это город Ока, город Агара. И если Владыка Огня посчитал Пламенного своим ребенком… никто не воспротивится его воле. Не когда остальное княжество пылает, а шеи в ошейниках распрямляются даже внутри стен. Если бы Агар одним знаком указал, что происходит несправедливость, Обрар и его армия не вышли бы отсюда живыми. Кроме того, – махаут сплюнул в песок, уже без крови, – кто встанет во главе защиты? Храм явно поддерживает «избавителя», Тростники и Буйволы тоже, лояльность Соловьев хрупка. Дворец опустел, большинство придворных исчезли, спрятались по своим резиденциям, готовя одежды для триумфа нового господина. Сухи… – Парень повернулся к ней и показал раскрытую ладонь: – Сухи говорит, что при падающем властителе остается не больше людей, чем пальцев на одной руке.

Он пнул волну с такой злостью, что забрызгался по макушку. Развернулся и принялся взбираться на прибрежную дюну.

Деана подумала, как много изменилось с того момента, как она покинула город. Завтра слепец и молодой князь войдут в круг, выжженный на каменном полу, чтобы провести поединок. В ее родном к’иссари слова «поединок» и «справедливость» имели общий корень, аахи, ибо поединок – честная схватка двух равных противников. А тут произойдет убийство – во имя древних обычаев и спокойствия новой династии. Нет иной дороги, кровь, пролитая в Оке, помажет нового властелина Белого Коноверина, словно он – простой вожак пустынной банды, что бьется на ножах за первенство.

Вот только эта мысль не трогала ее сердца. Дела Юга останутся делами Юга. Ее ждет дорога домой и судьба, что она сама себе откует под справедливым взглядом Матери.

Они взобрались на дюну, и ладонь Деаны невольно легла на рукоять сабель. В тридцати шагах от них группка мужчин и женщин встала небольшим лагерем. Воительница узнала нескольких из тех, что гнались за Самием.

– Если ты привел меня сюда, чтобы я их поубивала, то я сразу скажу, что не настолько хорошо разбираюсь в искусстве, чтобы оценить, чего они стоят.

Мальчишка улыбнулся и уселся на песке. Она плюхнулась рядом, демонстративно передвинув ножны тальхеров на живот. Те несколько явно враждебных взглядов, которыми их окинули, прожгли песок.

– Смотри. – Мальчишка скрестил ноги и оперся подбородком на сплетенные ладони. – Вот пророчество на последние дни.

Похоже, они попали на начало представления. Мужчина в белом – когда бы некто имел какие-то сомнения, с глазами, закрытыми черной повязкой, – лежал на чем-то вроде софы, окруженный полуголыми женщинами. Поднял к губам бокал, одновременно пощипывая любовниц. За его спиной несколько оборванцев с рабскими ошейниками бегали туда-сюда, держа в руках окровавленные ножи. То и дело один из этих двоих прохаживался перед лицом слепца, демонстративно потрясая ножами и удерживаемыми в руках пучками палок с намалеванными на них искривленными ужасом лицами. Худшего изображения отрезанных голов невозможно было себе вообразить.

– Обенусий никогда не славились деликатностью. – Самий сунул в рот стебелек приморской травы и принялся жевать. – Но даже для них это…

Он махнул рукой.

Под дикую музыку перед глазами Деаны прошла целая череда фигур. Благородные воины в желтом, зеленом и коричневом сражались со взбунтовавшимися невольниками – всегда один воин против группы нападающих. Скорченный, одетый в черное карлик, путающийся тут и там, то и дело доливал слепцу вина, несколько девиц с лицами, закрытыми прозрачными вуалями, бесшумно всхлипывали в углу. Наконец появился гигант – выше остальных на голову – в серых одеждах, огромным мечом косивший десятки оборванцев в ошейниках. Женщины и дети кидали ему шелка под ноги, а он смело вступил в разложенный на земле багровый круг, чтобы под аккомпанемент оглушительной музыки сбросить серое и предстать в желтом и красном. Слепца грубо столкнули с ложа и притянули пред лицо нового властителя в Око, где он неумело скрестил с тем сабли и пал.

Пророчество будущих событий.

Все уже запланировано… Она не знала, кому принадлежал тот голос, что прозвучал в ее голове. Все было уже запланировано. Завтра состоится казнь. А потом новое Дитя Огня встанет во главе общей армии Камбехии и Коноверина и отправится гасить бунт. А затем два самых сильных княжества Юга, с Храмом Огня за спиной, напомнят всем, что старое название царства Даэльтр’эд должно зазвучать снова. Все во имя Агара Красного. Все, чему пытался противостоять Лавенерес, исполнится – вот только в десять раз хуже, чем опасался молодой князь.

А прошло всего-то тридцать дней с того времени, как она покинула дворец.

– Вижу, что на этот раз у них нет роли для пустынной львицы, – заметила Деана.

– Она исчезла. Ушла. А обещала…

– Не начинай. Он ранил меня. Воткнул отравленный кинжал в… – Она дотронулась до груди. – Ох, проклятие, зачем я тебе это объясняю? Что тебе до этого?

– Потому что я всего лишь княжеский слуга?

– Потому что ты ребенок. Сколько, собственно, тебе лет?

Он взглянул на нее со странным блеском в глазах.

– Меньше, чем нужно, – улыбнулся он пугающе печально. – И больше, чем мне хотелось бы. Я лишь княжеский погонщик слонов, его глаза…

Она вдруг поняла. Движением быстрым, словно удар пикирующей птицы, ухватила его за руку:

– Ты будешь там с ним? Как и те, кто остался при Лавенересе. Убьют тебя…

Его улыбка заморозила ей сердце:

– Не буду. Я отдал бы душу, чтобы быть, но он не прибудет на площадь на Маме Бо. Ему не позволят, поскольку это оказалось бы слишком символичным. А я… у меня другие обязанности. Я приносил присяги и обеты…

– Более важные, чем ты дал ему?

Деана не хотела, чтобы это прозвучало так: гневно, агрессивно, со скрытым обвинением. Он не ответил, подтянул колени к груди, спрятал лицо в ладонях.