Читать книгу "Перл-Харбор. Ошибка или провокация? - Сергей Зубков"

Мы навсегда запомним, как враг напал на нас.

Неважно, как много уйдет времени, чтобы преодолеть последствия этого вероломного вторжения, американские люди в их праведной мощи будут сражаться до полной победы.

Я надеюсь, что правильно понял волю конгресса и народа, когда заявил, что мы будем не только защищать себя на дальних подступах, номы докажем, что подобные уроки больше никогда не будут нам угрожать.

Война существует. Нет сомнений в том факте, что наш народ, наша территория и наши интересы находятся в смертельной опасности.

С верой в наши вооруженные силы — с несомненным превосходством нашего народа — мы добьемся полного триумфа — да поможет нам Бог.

Я прошу конгресс объявить, что с момента неспровоцированной и подлой японской атаки в воскресенье 7 декабря 1941 г. Соединенные Штаты находятся в состоянии войны с Японской империей».

Президент говорил всего шесть минут. Но эти минуты впитали в себя весь гнев внезапно всколыхнувшейся огромной страны. Страны, чье национальное самосознание еще ни разу не подвергалось подобному унижению. Рузвельт правильно понял «волю конгресса и народа».Всего час потребовался бывшим противникам — изоляционистам и интернационалистам, — чтобы выработать итоговую объединенную резолюцию и проголосовать «за». В 16.10 был опубликован ее текст:

«Поскольку Имперское правительство Японии совершило неспровоцированные акты войны против правительства и народа Соединенных Штатов Америки: да будет решено сенатом и начатой представителей Соединенных Штатов Америки на объединенном собрании конгресса, что состояние войны между Соединенными Штатами и Имперским правительством Японии, которое и без того у лее существует в отношении Соединенных Штатов, будет формально объявлено; президент настоящим уполномочен и обязан использовать все наличные военно-морские и сухопутные силы Соединенных Штатов и ресурсы правительства для ведения войны против Имперского правительства Японии; и для того чтобы привести конфликт к успешному завершению, все ресурсы страны настоящим переходят в ведение и распоряжение конгресса Соединенных Штатов»[842].

Соединенные Штаты Америки вступили во Вторую мировую войну. В этот же день войну Японии объявили Голландия и Голландская Восточная Индия, Канада, Великобритания, Колумбия, Коста-Рика, Доминиканская Республика, Сальвадор, Гватемала, Гаити, Гондурас, Панама, Южноафриканский союз, Новая Зеландия, Австралия, Правительство Свободной Франции. 9 декабря к США присоединились Куба, Китай, Мексика.

Но еще до того, как 10 лимузинов президентского кортежа припарковались у Капитолия, до того, как прозвучали слова «день позора», президент точно очертил для себя и высшей элиты направление дальнейшей внешней политики США. В 20.40 по вашингтонскому времени в Овальном кабинете началось совещание администрации. Президент назвал это собрание самым важным со времен Авраама Линкольна. В кабинет Рузвельта потянулись конгрессмены и сенаторы, они окружили президента. Прорываясь сквозь шум голосов, военный министр Г. Стимсон предложил объявить войну Германии и Италии. Коль скоро воевать на Тихом океане теперь придется в любом случае, нечего тянуть и с Атлантикой. Собравшиеся одобрительно закивали. Но Ф.Д. Рузвельт отрезал: «Не надо». Других решений в тот день в Белом доме принято не было.

Но и это по своей значимости далеко не последнее. Из «фиолетовых перехватов» президент знал, что Гитлер пообещал объявить войну США, как только разразится американо-японский конфликт. Следуя известному только ему плану, Рузвельт до конца стремился представить свою страну как жертву агрессии. Просто маниакальное стремление, ведь нужды в оправданиях уже не было. Кровь американских солдат и матросов, пролитая в Пёрл-Харборе, освятила любые действия президента, стала индульгенцией в глазах общества, общества, спрессованного японскими бомбами и торпедами в единый организм. Огромный североамериканский колосс проснулся после двадцатилетней летаргии…

По ту сторону Атлантики, в Берлине, о случившемся узнали, слушая радио. И не поверили — решили, что это очередной пропагандистский трюк англичан. Но ночью министр иностранных дел И. фон Риббентроп был разбужен японским послом Осимой — оказалось, что американо-японская война не английская выдумка. Требовалось написать речь. 11 декабря правительства Третьего рейха и фашистской Италии объявили войну Соединенным Штатам.

Рузвельт получил необходимый ему повод для вступления в войну с Германией. Из воюющих держав только Советский Союз не объявил войну Японии. В послании американскому президенту И. Сталин объяснял это так: было бы «неразумным и опасным для СССР объявить теперь состояние войны с Японией и вести войну на два фронта — объявление состояния войны с Японией со стороны СССР ослабило бы силу сопротивления СССР гитлеровским войскам и пошло бы на пользу гитлеровской Германии… привело бы к усилению держав оси»[843]. Рузвельт не возражал, он принял позицию своего советского коллеги, да и победа над Гитлером выглядела куда важнее разгрома японских милитаристов. Круг замкнулся. Противоборствующие коалиции сформировались окончательно. Гигантская мясорубка Второй мировой войны вступила в свою решающую фазу.

ЭПИЛОГ

Практически полное уничтожение американского Тихоокеанского флота дало возможность Японии беспрепятственно развивать агрессию. Уже 7—8 декабря японцы атаковали Филиппины, Гонконг, Гуам, Мидуэй, Уэйк, Малайю, захватили международный сеттльмент в Шанхае. К 10 декабря союзники располагали в Тихоокеанском регионе лишь одним устаревшим английским линкором «Малайя» и тремя американскими авианосцами: «Энтерпрайз», «Легсингтон» и «Саратога». Как и предсказывал Ямамото, полгода Империя пожинала плоды победы. Над новыми и новыми владениями взвивался флаг с восходящим солнцем. Казалось, что флот непобедим, в Яванском море и Индийском океане враги империи находили свой последний приют на дне. 6 мая пал последний оплот американцев на Филиппинах — о. Коррехидор. Через два дня в Коралловом море список жертв войны пополнила команда крупнейшего авианосца в мире — «Легсингтона», «Йорктаун» еле доковылял до Пёрл-Харбора.

Гавайская операция была блестяще спланирована и не менее блистательно проведена. Недаром ни один учебник по военно-морскому искусству не обходит Пёрл-Харбор стороной. Но то был лишь тактический, временный успех. В стратегическом плане удар по Оаху оказался катастрофой.

Грандиозные потери, понесенные США, не оказались фатальными. Более того, они не стали невосполнимыми. Оказалось, что повреждения значительной части кораблей могут быть в скором времени устранены. Уже 20 декабря линкор «Пенсильвания» ушел на Западное побережье собственным ходом (для продолжения ремонта). Линкоры «Мериленд» и «Теннесси» стояли полностью готовыми к бою[844]. Буквально сразу после окончания атаки под руководством лейтенанта-коммандора Л. Кертиса и коммандора Д. Стилса были предприняты меры для проведения работ по подъему затонувших линкоров с «максимальной скоростью»[845]. Большинство жертв Пёрл-Харбора прошли модернизацию и участвовали в операциях, поддерживая десантирующиеся войска.