Читать книгу "Набоб - Ирэн Фрэн"

— Это ты?.. — пробасил он и опять упал на подушки.

— Да. — Сарасвати склонилась над горящей на полу лампой.

— А где лекарь?

Ей нравилось мучить его.

— Что? Лекарь? Разве ты болен?

Он притянул ее к себе за край чоли и приставил ей к горлу кинжал:

— Не притворяйся, что не знаешь, где он. Мне нужны порошки!

— А разве тебе мало моей ваджры? — в ее глазах не было и намека на испуг.

— Ваджра! Не выдумывай, царица! Я знаю, что ты подкупила моих охранников… Но достаточно одного моего слова, и они убьют тебя. Ты давно шпионишь за мной! А теперь ты украла у меня лекаря.

— Замолчи, Угроонг!

Она лишь слегка повысила голос, и Угрюм мгновенно отвел от ее горла кинжал.

— Я боялся, что однажды ты похитишь у меня Визажа. Что ты с ним сделала? Ты же виделась с ним сегодня.

— Он уехал. Уехал к Мадеку.

— Я надеялся, что когда-нибудь ты придешь, чтобы…

— Тебе не на что надеяться в отношении меня.

— Я знаю! Ты холодная и жестокая женщина.

— Мы похожи друг на друга, Угроонг!

— Чудовище, чудовище… — прорычал он, стиснув голову ладонями.

— У тебя было достаточно горячих и нежных женщин. Их у тебя и сейчас хватает.

— Ты никогда не хотела меня. Я встречал тебя только на дорбарах, когда речь шла о войне. Или на полях сражений.

— А разве ты не обещал мне войну? Я ведь все еще не отомщена.

Угрюм уже не слушал ее.

— Мои порошки… Лекарь… Мне нужны мои порошки!

Она вынула из-под накидки чемоданчик Визажа. Угрюм от неожиданности открыл рот. Сарасвати рассмеялась. Она поняла, что победила.

— Порошки, царица… — пробормотал Угрюм. — Но ты же не сможешь их приготовить!

— Я не смогу?.. Бедный, бедный Угроонг! Плохо же тебе служат твои шпионы! Разве ты не знаешь, что я выучила французский? Я изучаю все, что хочу. Это правда, Угроонг, я обладаю ваджрой. И тебе еще многому надо поучиться у Индии. Ты так и остался фиранги, Угроонг, фиранги… — Она нараспев произносила это слово, поглаживая чемоданчик.

— Царица… Осторожно! Флаконы…

— Индия медлительна, Угроонг. Ты это знаешь. У меня много времени для мести и много времени для того, чтобы приготовить тебе порошки. Минута, год, два столетия — все это мгновения по сравнению с вечностью!

Сарасвати взяла узловатые пальцы Угрюма, вцепившиеся в край кушетки. Как сильно они изменились со дня их свадьбы! Теперь Угрюму трудно было даже надевать рукавицы. «Если он проживет еще шесть месяцев, царица, это будет только благодаря тебе. Благодаря тебе одной…» — говорил Визаж. Но надо было, чтобы он прожил шесть лет, а не шесть месяцев. К большой войне Индия будет готовиться медленно. И она, Сарасвати, тоже пока к ней не готова: она еще недостаточно состарилась.

— Послушай меня, Угроонг, прежде чем я дам тебе порошки. — Сарасвати подложила ему под спину подушки и помогла сесть на кушетке. — Раджа джатов — твой и мой господин — собирается напасть на Дели. Вместе с маратхами.

— Я знаю.

— Там, у Могола, находится Мадек.

Она почувствовала, как он вздрогнул:

— Какое мне дело до твоего Мадека? Ты что, опять его желаешь?

От ярости она чуть не швырнула в стену чемоданчик с эликсирами и порошками. Но сдержалась. Ставка в игре была слишком высока.

— Ты не пойдешь на эту войну.

— Это почему? Ты мерзкая женщина, шлюха, ты продаешь свое тело этому фиранги!

— Тебе, Угроонг, я себя не продавала! Ты купил меня, но я ничего тебе не дала. Ты старая свинья! Даже неприкасаемый тобой бы побрезговал.

Он попытался напустить на себя грозный вид, но у него не получилось.

— Порошки, Сарасвати! — Он впервые назвал ее по имени.

— Слушай меня. Если хочешь получить свое снадобье, завтра на дорбаре раджи ты откажешься участвовать в этой войне. Сошлешься на здоровье. Но пообещаешь дать ему пушки и людей.

— Мне нужна война, царица. Только она придает вкус моей жизни.

— Не лги себе. Единственное, что придает вкус твоей жизни, это я. Я ее единственная приправа и пикантность. И я тебе нужна.

Сарасвати достала из чемоданчика Визажа бутылочки и флаконы и начала готовить лекарства. Она чувствовала на себе взгляд мужа. Он любовался ею, ее плавными, изящными движениями. Ему даже было приятно, что сейчас рядом с ним находится не хмурый одноглазый Визаж, а эта красивая неприступная женщина. Сарасвати подала ему чашу с лекарством, он выпил его и умиротворенно вздохнул. Помолчав, он сказал:

— Я не понимаю, чего ты добиваешься, Сарасвати. Мадек был твоим любовником. Ты хочешь его смерти? Но зачем было так долго ждать? Теперь ему будет противостоять двести пятьдесят тысяч…

— Если сюда доберутся англичане, тебе конец, Угроонг. И мне тоже. Ты уже стар, ты не сможешь себя защитить… Поэтому нам нужен Мадек.

— Ты же хочешь погубить его.

— Нет! Послушай меня. Надо увести его от Могола. Надо, чтобы он перешел на службу к индийцам. Джаты, которым он изменил, не пожелают иметь с ним дела. А вот маратхи — вполне могут им заинтересоваться. Поэтому надо, чтобы он потерпел поражение в Дели. Государство Могола попадет в руки маратхов. Вместо того чтобы преследовать Мадека, они предложат ему стать их военачальником. Он примет это предложение. Тогда мы, индийцы, сможем отвоевать свои земли. Все восточные земли, которые попали в руки англичанам. И Бенгалию.

— Ты прекрасна, царица, — расхохотался Угрюм. — Прекрасна и сильна. Ты видишь дальше, чем я… Но Мадек побеждал в самых тяжелых сражениях.

— Мадек дрался всегда на открытой местности. На этот раз он будет находиться за стенами Дели. За стенами, понимаешь? Я знаю, что такое осада этого города. Я была еще ребенком, когда туда пришли афганцы… Но я до сих пор помню.

— Что ты понимаешь в войне? Ты же сама никогда не воевала…

— Он проиграет, Угроонг, потому что мы сообщим ему, что я умерла!

— Умерла! Как это?

— Да, умерла. Об этом будешь знать только ты. Вендель ведь сейчас во дворце, да?

— Да, — кивнул Угрюм.

— Позови его завтра в часовню. Там лежит тело женщины из высокой касты, она светлая, как я, и такого же роста. Скажи ему, что меня нашли мертвой. Видимо, отравили. Пусть он сразу же похоронит меня. На рассвете, понимаешь? В парке перед дворцом.

— А ты?

— Ты спрячешь меня здесь. И женишься на другой женщине. Я не выйду отсюда, пока не начнется война, пока Мадек навсегда не свяжет себя с Индией.

— А эти, твои? Как их…