Читать книгу "Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль - Сергей Владимирович Анисимов"

не сорок первый год. Но ему доходчиво объяснили знающие Георгия Константиновича люди: лучше делай. Расстреляет, а уже потом будет с Москвой разбираться, чтобы ему нового прислали. Тебя к этому времени уже закопают.

Самое интересное, что бригаду перебросить успели – на наспех сколоченных плотах, на чем попало, лишь бы держалось на воде. Последний танк сошел с самодельной баржи за несколько минут до конца отведенного срока, когда командир прибывших ухорезов из личной охраны Жукова уже не отрываясь смотрел на часы.

Черт его знает, правдой была именно эта история или нет, но она, во всяком случае, была достаточно правдоподобной. Маршалы, которым дозволялось почти все, лишь бы цель была достигнута, не страдали тонкостью натуры.

Задачей Оснабрюкской операции был разгром основных сил бывших союзников на севере Германии, и ради этого Жуков гнал армии и корпуса в огонь, не обращая внимания на потери. За двое суток полторы тысячи квадратных километров Северной Вестфалии превратились в изодранное воронками всех форм и размеров кладбище техники и людей, через которое ломились, поливая огнем пространство перед собой, советские армии. Черняховский[163] все же сумел продавить сопротивление немецкого «Германа Геринга», а затем распер прорыв переданными ему с юга корпусами, перехлестнув горловину наступления немецких частей вторым узлом – на пятьдесят километров южнее армий Баграмяна.

Значительная часть американских войск осталась вне образовавшегося кольца, нависая над ним пока несконцентрированной массой; точно так же, как и 1-я канадская армия, и значительная часть английских дивизий. Жукову пришлось на ходу менять планы и расчеты, сузив сектора ударов своих фронтов, чтобы не подавиться слишком большим куском. Понятие окружения в маневренной войне было весьма условным: тридцать-пятьдесят километров, отделяющих окруженные части от остальных сил, не имели большого значения, если сразу оценить ситуацию и направить усилия на деблокаду войск.

Черняховский и Говоров развернули свои фронты спиной к сужающемуся кольцу, изо всех сил цепляясь за километры, по которым их отжимали внутрь. Это была гонка времени. Тысячи самолетов день и ночь висели над железным месивом, в которое превратилась земля, штурмуя и охотясь на штурмующих. Приказ Сталина об усилении авиации на участке боев позволил хотя бы частично удерживать превосходство в воздухе, не давая люфтваффе и американской 8-й воздушной армии активно поддерживать свои войска. Обе стороны теряли сотни самолетов и сотни летчиков в день, но советская сторона, как оказалось, переносила это значительно легче.

– Я всегда говорил: войну в воздухе выигрывают не асы!

Главмаршал Новиков, серый от недосыпания, мотался по штабам армий на своем Ли-2 с обязательным истребительным эскортом. Вечером двадцать второго он находился в штабе 6-й воздушной армии Ленинградского фронта, а к ночи должен был перелететь в 14-ю армию – угрожать, уговаривать, накручивать всех как только можно.

– Войну выигрывают не герои и не те летчики, которых аккуратно и долго готовят в мирное время. Только система подготовки пилотов-новобранцев определяет, кто победит в большой войне. На Халхин-Голе воевали профессионалы, их годами натаскивали. А здесь мы имеем что? Большинство тех, кто сейчас там дерется, – он показал рукой в сторону черной от дыма западной части горизонта, – это замена, военные выпуски. Выдающиеся асы сейчас дают пару процентов сбитых, все остальное делают рядовые летчики. Люфтваффе конец. Я знаю, мы много раз это уже говорили, но я не вижу шансов им оправиться от такого. Как обычно, уцелеет пара десятков «экспертов», будут нам кровь пускать… Американцы держат небо. Суки. Когда ж они сдадутся?

– Многие эскадрильи перестали появляться. Похоже, из-за больших потерь им дают передышку…

Армией командовал Кондратюк, которого Новиков искренне любил. Сейчас он, однако, поморщился.

– Самолетов у них хватает. Не хватает, похоже, людей, готовых на них летать. Нет, неправильно говорю. Не готовых, а желающих летать. Там, внизу, им не немецкий плен с бейсболом и Красным Крестом, а наш, чуть-чуть другой. Я все жду, что они стратегическую авиацию на поле боя бросят, но сейчас не тот коленкор, слишком все плотно, все перемешались – что на земле рукопашные, что в небе…

Сравнение было удачным. Плотность авиации над только что образованным, с не устоявшимися еще границами котлом, куда попали 1-я и часть сил 9-й американской армий вместе со значительным количеством немецких войск, была огромной. Хорошая для севера Европы осенняя погода, контрастирующая с тем, что происходило сейчас на границе полушарий, позволяла сторонам бросить в бой на не слишком значительном участке фронта тысячи самолетов. Кубань сорок третьего, для тех, кто ее видел, бледнела по сравнению с творящимся сейчас в небе Вестфалии и Ганновера.

– Загонят ребят. Ох, загонят.

Комэск авиаполка ПВО, расположившегося километрах в сорока от клокочущей и ухающей линии фронта, смотрел туда же, куда и все остальные, – на запад, из-под руки. Усеченный полк, не ввязывающийся в общую мясорубку из-за своего привилегированного, отстраненного положения, был прикрыт от внезапного нападения настолько хорошо, насколько это было возможно.

– По пять таранов в день, такого и под Москвой не было… И который день уже. Что думаешь, долго так будет продолжаться?

Бывший ведомый пожал плечами, как обычно.

– Не просто же так это делается… Гонят полки в пекло, драка в полную силу и полными составами… Наверное, надо, раз делают.

– Чем потом воевать собираются?

– А тебе не приходила в голову, – он внимательно посмотрел на капитана, уже почти нормально выглядящего после недели весьма умеренной активности, – такая, знаешь, про-о-стенькая мысль…

– Какая, интересно?

– Что потом воевать не собираются. Или собираются, но не так. Я имею в виду, что если беречь сейчас войска, которые, да, готовили и пестовали как драгоценность, то потом они уже особо не пригодятся. Нужен результат. Нужно, чтобы в этом месте, в эту неделю стало ясно, кто здесь главный, мы или они. Не сумеем доказать свою правоту, согласимся на, гм, боевую ничью – всё, придется начинать заново. Планировать, готовиться, выгадывать момент…

– А ты, оказывается, стратег!

– Здесь стратегом быть не надо. Помнишь солдата Швейка, как он рассуждал перед войной о стратегии и его арестовали?

– Помню.

– Это логика, обыкновенная логика. Вот подумай еще: если бы Манштейн под Курском сумел проломить фас, что было бы?

– Ничего. Резервы подтянули бы и передавили. Просто наступления дальше бы такого не было и времени больше бы заняло. Я и представить не могу, что там такое уж необратимо фатальное могло произойти. Не сорок второй ведь…

– Правильно рассуждаешь. Потому что нам к этому месяцу было уже вполне ясно, что война кончится в Берлине, а не где-то еще. А немцы изо всех сил пытались эту точку зрения изменить, что у себя в мозгах, что у нас. А