Читать книгу "Охотясь на Адэлайн - Х. Д. Карлтон"

Эта маленькая доза победы превращается в бассейн, а затем в потоп, когда боль пронзает его глаза.

Он уже ненавидит меня? Чувствует ли он, что такое настоящая любовь?

Невозможно по-настоящему любить кого-то, если ты никогда его не ненавидел. Две стороны обоюдоострый меч, и обе они режут чертовски глубоко.

— Такое чувство, что я наконец-то освободилась, — выплюнула я.

Он медленно кивает, его пронзительный взгляд оценивает.

— А ты говорила, что у тебя нет проблем с отцом, — размышляет он, отступая от меня. У меня сердце замирает, когда я вижу, как он отстраняется.

Поток победы прокатился по моему телу, а теперь прилив и я начинаю чувствовать последствия.

Он делает еще один шаг в сторону и поворачивает свое тело к дверям. A образовался кратер, заполненный океаном, который разделяет нас. Забавно, что это я чувствую себя дальше всех от него, даже когда нас разделяют сотни миль.

Прорастает семя паники, но, возможно, это просто адреналин. Потому что то, как Зейд смотрит на меня сейчас, кажется, что он собирается сделать выбор сам. Он собирается набросится на меня, а я останусь в подвешенном состоянии.

— Пожалуйста, детка, тогда беги на свободу. Покажи мне, как далеко ты зайдешь, прежде чем поймешь. что бежишь только от себя. Как долго ты продержишься, когда я завладею всем, что дает тебе жизнь?

Моя грудь сжимается, но я смеюсь, издеваясь над ним, как он издевается надо мной.

— Ты не обладаешь ничем, кроме демона в своем теле.

Он игнорирует меня.

— Твое сердце, твоя душа и само твое дыхание. Беги, маленький мышонок. На этот раз за тобой никто не будет гнаться.

Его последние слова душат меня, а затем он проходит через мою комнату и выходит за дверь, мягко закрыв ее за собой.

Черт. Я втягиваю воздух, но только хриплю, когда мои легкие отказываются работать.

Черт, черт, черт.

Я поворачиваюсь и пытаюсь продолжать дышать, но такое ощущение, что я стягиваю легкие еще больше, превращая их в крошечные металлические провода, которые пронзают мои внутренности с каждым вдохом.

Прекрати, Адди. Это правильное решение.

Но так ли это?

Ты защищаешь свою семью.

Тогда почему у меня такое чувство, будто я отдалила свою душу от тела?

Вытолкнула ее, как будто ей там не место.

Он не нужен тебе, чтобы выжить, Адди.

Нет, не нужен. Я доказала, что это правда в течение тех месяцев, когда я была вынуждена заниматься только выживанием. Или потому что ты не можешь…

Это не значит, что я не буду жить, не потеряв большую часть себя. Как при потере конечности, я всегда буду чувствовать его, даже когда он перестанет быть частью меня. Делает ли это меня слабой?

Зависимой?

Или просто безумно влюбленной.

Черт.

Я мечусь по балкону, паника заставляет мое тело работать со сбоями.

Туда-сюда, кричу себе, что надо бежать за ним, а страх разворачивает мое тело тело обратно.

Он может отвергнуть меня. Я была бессердечной и полной задницей, когда он разорвал мир на части, чтобы вернуться ко мне. И что я делаю? Оттолкнуть его прочь.

Черт. Я перешла от вины за себя к вине за человека, который сделал все для меня.

Я замираю на мгновение, а затем падаю на пол, чувствуя себя так, будто по мне только что-то проехало.

«Адди, ты чертова идиотка», — рычу я про себя.

Мои родители были бы похищены и, возможно, замучены, если бы не он. Он знал, что Клэр собирается что-то предпринять, проверил их, чтобы убедиться, что они в безопасности, и заставил нас подняться и отправиться туда, прежде чем они смогли их забрать.

Кто знает, что Клэр сделала бы с ними? Я ни на секунду не верю, что они остались бы невредимы.

Черт, он спас их, так же как он сделал это для меня, и для сотен других.

Вот дура.

Наконец, мои передачи переключаются на автопилот, и я мчусь к двери. Это будет как в тех пошлых романтических фильмах, уверяю я себя. Я распахну дверь, а он будет стоять с другой стороны, ожидая меня, потому что он чертовски хорошо знал. что я блефую.

Но когда я открываю дверь, сердце на рукаве, извинения на языке, я обнаруживаю, что он вовсе не ждет меня. Он ушел.

Я сдуваюсь, и моя надежда улетучивается, как гелий из надоевшего воздушного шарика.

Нет, к черту все это. Последнее, в чем мы с Зейдом участвуем, — это фильм Hallmark.

Я вырываюсь из комнаты, иду по коридору и направляюсь к ступенькам.

Мои ноги несут меня вниз слишком быстро, и в своей спешке я чуть не врезаюсь лицом в клетчатую плитку, и поручень едва спас меня. Я был в двух дюймах от того, чтобы предстать перед Зейдом с выбитыми передними зубами, а это было бы очень неловко.

Как мгновенное кармическое дерьмо, за которое только Бог мог бы меня покарать.

Входная дверь противно стукнулась о засов, и прежде чем я успела, я взлетаю спускаюсь с крыльца.

Там. Остался лишь намек на спину Зейда, прежде чем он полностью исчез в зарослях деревьев.

«Эй!» — кричу я, спеша за ним. Я подхожу достаточно близко, чтобы увидеть его подбородок, склоненный через плечо, за мгновение до того, как он перешел на спринтерский бег.

Я задыхаюсь, пораженный чистой наглостью этого человека. «Ах ты, засранец». Ты это заслужил.

«Заткнись», — бормочу я про себя. Я вылетаю вслед за ним, и я знаю, что он получает нездоровое удовольствие от того, что поменял роли и заставляет меня бежать за ним.

Он дает мне ложку моего собственного лекарства, и на вкус оно как задница.

Я стала быстрее благодаря бегу, которым занимался последние несколько месяцев, и моя выносливость укрепилась. Но я все еще не подхожу Зейду. Его длинные ноги съедают грязь быстрее, чем мои, и я расстраиваюсь по мере того, как расстояние между нами увеличивается.

Вскоре он исчезает совсем, и я останавливаюсь, тяжело дыша и на грани слез.

Я кружусь на месте, но быстро прекращаю это занятие, так как от этого у меня кружится голова. В течение нескольких минут я погрязла в своих страданиях, пока не перевела дух. Слезы наворачиваются на глаза, и единственный человек, которого я могу винить в этом это я сама.

Возможно, я сейчас немного сломлена, но это не оправдывает мое поведение по отношению к Зейду.

Как раз когда я поворачиваюсь, чтобы найти дорогу обратно в поместье Парсонов, за моей спиной ломается ветка.

Зловещее чувство поднимает