Читать книгу "Богач, бедняк... Том 1 - Ирвин Шоу"

Берк стоя потягивал из чашечки кофе, наблюдая за ней через ее краешек своими темно-серыми глазами из-под пушистых, грозно сдвинутых черных бровей. Ему тридцать пять, коротышка, ниже даже, чем она. (Неужели всю свою жизнь я обречена любить невысоких мужчин?) На его тонком, напряженном лице с колючим кустиком бородки угадывался мощный интеллектуальный запал, оно говорило о его прямолинейности и большой внутренней силе, – это заставляло собеседников забывать о его малом росте. Он был человеком настроения, часто бывал резок в общении даже с ней, его постоянно терзали сомнения как в своем несовершенстве, так и несовершенстве других; легко обижался и порой исчезал на несколько недель, не сказав ни единого слова. Он был в разводе и считался донжуаном. В самом начале их романа, когда они впервые встретились, она чувствовала, что нужна ему лишь для удовлетворения самых простых и очевидных потребностей, но теперь, глядя на этого стройного, голоногого, низенького человека в мягком темно-синем халате, она уже не сомневалась, что любит его, что больше ей никто не нужен, и она готова пойти на любые жертвы только ради того, чтобы всю свою жизнь быть рядом с ним.

Вчера вечером, когда она сказала брату, что хочет спать с одним мужчиной, а не с десятком, она имела в виду его, Берка. На самом деле после того, как она переспала с ним, она больше не занималась любовью ни с кем, кроме его одного, если не считать тех нечастых случаев, когда Вилли под наплывом ностальгической нежности залезал к ней в кровать, – не дающие полного счастья мимолетные примирения, почти забытые привычки уходящей любви.

Однажды Берк спросил ее, спит ли она еще со своим мужем, и она сказала ему правду. Она даже призналась, что это доставляет ей удовольствие. Для чего ей лгать ему, этому единственному мужчине из всех, которых она знала, которому она могла выложить все, что придет ей в голову. Он признался, что после их первой встречи он больше не спал ни с одной другой женщиной, и она знала, что он ей не лжет.

– Красавица Гретхен, – сказал он, отрывая чашку от губ, – дивная Гретхен, славная Гретхен. О боже! Если бы ты каждое утро только входила ко мне с подносом в руках, с приготовленным завтраком! Как было бы замечательно!

– Эй! – воскликнула она. – Да ты, я вижу, сегодня в хорошем настроении!

– Не совсем, – ответил он. Поставив чашку на столик, он подошел к ней, и они обнялись. – Впереди у меня кошмарный день. Час назад мне позвонил агент – меня ждут в Нью-Йоркской конторе «Коламбиа Пикчерз» в два тридцать. Мне предлагают поехать на Запад и снять фильм. Я пару раз звонил тебе, но никто не подходил.

Да, на самом деле, вспомнила она. Телефон звонил, когда она вошла к квартиру, когда одевалась. «Люби меня завтра, а сегодня – увы», спасибо тебе, «Америкэн телефон энд телеграф компани». Но, увы, завтра класс Билли не пойдет в музей и тем самым не развяжет ей руки до пяти вечера. Обычно она должна быть у школы в три. Любовь по школьному расписанию.

– Я слышала звонки, – призналась она, отстраняясь от него. – Но не снимала трубку. – Она рассеянно закурила сигарету. – Я думала, ты собираешься ставить в этом году какую-то пьесу.

– Ну-ка брось сигарету, – сказал Берк. – Когда плохому режиссеру нужно показать, что между двумя персонажами отношения становятся напряженными, он заставляет их закурить.

Она, засмеявшись, погасила сигарету.

– Пьеса пока не готова. И, если судить по тому, как идет ее переделка, то не будет готова и к следующему году. Почему у тебя такой печальный вид?

– Вовсе не печальный, – возразила она. – Просто со мной обошлись грубо, мне хотелось любви, и я сильно разочарована.

Теперь улыбнулся он.

– Да, знаменитый дерзкий язычок Гретхен, – сказал он. – А сегодня вечером? Не сможешь?

– Вечера исключены. Ты и сам об этом прекрасно знаешь. Зачем афишировать наши отношения? Мне бы этого не хотелось. «Да и Вилли. Он непредсказуем, – подумала Гретхен. – Может приходить домой к обеду, что-то весело насвистывая, две недели подряд». – Ну а картина? Интересная?

– Может быть. – Он пожал плечами, поглаживая свою иссиня-черную бородку. – А может, просто стенания шлюхи – и такое тоже может быть. Честно говоря, мне сейчас нужны деньги.

– Но в прошлом году ты поставил хит, – возразила она, понимая, что не должна давить на него, но все равно против своей воли сказала.

– Мой банк в истерике, разрывается между дядей Сэмом и алиментами, – скорчил он кислую мину. – Линкольн, как известно, сделал доброе дело, освободив рабов в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, но почему-то забыл про женатых мужчин. Выходит, любовь, как и все и везде сейчас, подвластна Налоговому управлению. Мы заключаем друг друга в объятия в перерывах между заполнением налоговых деклараций.

– Тебе бы следовало познакомиться с братом и его приятелем Джонни Хитом. В налоговом законодательстве они чувствуют себя как рыба в воде. Знают наперечет все возможные удержания, скидки, сбавки.

– Но они же бизнесмены. Им знакомо это искусство фокусников. Когда мой налоговый инспектор берет в руки и читает мою декларацию, он, обхватив руками голову, в отчаянии начинает рыдать. Стоит ли жалеть об истраченных деньгах? Вперед – в Голливуд. На самом деле я возлагаю на Голливуд большие надежды. Почему в наши дни театральный режиссер не может снять кино, скажи на милость? Укоренившееся представление о том, что театр – это нечто святое, а кинематограф – это нечто вечно грязное и безобразное, – чистый снобизм, и оно должно кануть в Лету, как и Дэвид Беласко. Если ты меня спросишь, кто, по моему мнению, величайший из всех ныне здравствующих драматических режиссеров, я отвечу: Федерико Феллини. Я не видел ничего лучше постановки, чем «Гражданин Кейн»1, а это чистейшей воды голливудщина. Может, я стану Орсоном Уэллсом пятидесятых. Кто знает?

Он расхаживал взад и вперед, и Гретхен видела, что Берк настроен очень серьезно, что он серьезно воспринимает все, что говорит, во всяком случае, большую часть, что он намерен бросить вызов судьбе и перейти к новому этапу в своей карьере.

– Конечно, в Голливуде полно шлюх, но кто, не покривив душой, будет утверждать, что наш театр – это женский монастырь?! На самом деле мне нужны деньги, и я отнюдь не равнодушно смотрю на долларовую бумажку. Но я не стану за ней охотиться. И, надеюсь, такого никогда не произойдет. Я веду переговоры с «Коламбиа Пикчерз» уже больше месяца, и они готовы предоставить мне полную свободу: сюжет, сценарий, который мне понравится, автор текста по моему выбору – полную свободу. Фильм снимается на натуре, до последнего кадра, если только я не выхожу за рамки сметы, а на нее грех жаловаться – вполне приличная. Если я не сделаю фильм хуже моих постановок на Бродвее, то в этом мне придется винить только самого себя, никого другого. Приезжай на премьеру. Надеюсь, тебе понравится.

Она натянуто улыбнулась:

– Ты мне не говорил, что у тебя такие планы. Месяц ведешь переговоры… Даже больше…

– Я такой вот негодяй, обожающий секреты, – игриво сказал он. – К тому же не люблю говорить раньше времени, до того, как все не станет ясно.