Читать книгу "Финист – ясный сокол - Андрей Рубанов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На малое мгновение я отдался во власть её всепобеждающей красоты, бешеной самочьей силы.
Она явно точно знала, чего хотела, и мир людской, верхний и нижний, не составлял для этой девушки никакого секрета.
У меня хватило ума поклониться дважды: сначала папаше, потом дочери.
– Сядь! – с ходу велел Неясыт и подошёл ближе.
Ростом он был мне едва по грудь; опустившись на лавку, я оказался с ним лицом к лицу.
– Зачем ты здесь? – спросил он. – Чего добиваешься?
– От вас – ничего, – ответил я. – Кроме снисхождения.
Тут Цесарка сделала очень плавное и мягкое, но решительное движение, обойдя отца и выступив вперёд, наклонилась ко мне и заявила тихо, но гневно и энергично:
– Не будет тебе снисхождения! Зачем ты притащил в город эту суку? Зачем дал ей золотую нитку? Чего ты хочешь?
Она тяжко пахла сладкими духами.
Я через силу улыбнулся.
– Хорошо бы пересмотреть мой приговор. Хорошо бы его отменить.
Цесарка переглянулась с отцом. Тот рассматривал меня с презрением.
– А при чём тут девка?
– Девка – это повод, – мирно сказал я. – Если бы не девка, вы бы меня и слушать не стали. А так меня послушает весь народ. Пять тысяч человек. Может, они меня простят. Вот моя цель. Вот зачем я это устроил.
Они слушали меня внимательно, глядели, не отрываясь.
Папаша Неясыт слишком тяжко сопел носом и слишком часто лязгал своими длинными мечами, а дочь слишком нервно кусала губы. Было видно, что оба напуганы и ни в чём по- настоящему не уверены: отсюда и слишком грозный, бешеный их вид; если бы они точно знали, что за ними нет никакой вины, – вели бы себя спокойнее.
Смотреть на них было неприятно; правда, на дочку, княжью жену – менее неприятно. Её синие глаза, даже полные страха, всё равно были бездонны.
Нет, вспомнил я, она теперь не просто княжья жена, а обладательница статуса «Княгиня Народа Птицечеловеков». Если бы мать молодого Финиста была жива – княгиней города называли бы её, а жену сына – «младшей княгиней», или «княжьей женой». Но поскольку супруга старого князя давно скончалась – по закону главной женщиной города и всего народа стала жена старшего сына.
На малый миг я позавидовал и сыну, и отцу, и всем прочим князьям в мире.
Самые красивые женщины всегда достаются наиболее сильным, могущественным и богатым.
Красота Цесарки была инфернальна, запредельна, волшебна.
– В чём секрет золотого платья? – спросила она.
Мне удалось изобразить недоумение.
– Какого платья?
– Золотого! – раздражённо повторила Цесарка. – Связанного из золотой нитки!
– Не знаю, – ответил я, на этот раз совершенно искренне. – Клянусь жизнью. Нитку девке подарил я. А что она из неё связала – не имею представления. Если честно, я сомневаюсь, что за одну ночь можно связать платье.
– Она связала, – произнёс Неясыт. – Очевидно, применила неизвестное нам колдовство. Под действие колдовства попал и старый князь. Теперь он хочет, чтобы моя дочь явилась на суд именно в этом платье. Зачем ему это нужно?
– Не знаю, – повторил я с сожалением.
– Говори всё, что тебе известно про дикую девку.
Я послушно изложил:
– Во-первых, она не колдунья. Младшая из трёх дочерей кузнеца. Родилась на юге. Там же и сошлась с княжьим сыном. Потом его ранили, он вернулся в город, а девка пошла его искать. Искала три года, пока не добралась до нашей долины. Там мы встретились. Я привёз её сюда.
– С какой целью?
– Чтобы помочь ей вернуть любимого.
Цесарка покраснела. Запах духов усилился.
– У любимого есть жена!
– Я этого не знал. Я ничего не знал и не знаю. Я – изгнан, мне нельзя было тут появляться. Я думал, что делаю доброе дело, возвращаю подругу младшему Финисту. Я думал, меня поблагодарят и наградят, и отменят приговор. А попал на суд. Знал бы, что так выйдет, – ни за что бы не полез. Остался бы внизу.
Неясыт оглянулся на дочь и вздохнул.
– Девку казнят, – сказал он. – Сбросят. А тебя – повесят. Ты живёшь последний день. Но я могу спасти тебе жизнь. Ты ведь хочешь жить?
– Хочу, – ответил я. – Глупо отрицать.
Неясыт улыбнулся, обнажив зубы, между прочим – крепкие и целые, и пока я на них смотрел – он грубо схватил меня за волосы и потянул мою голову ближе к своей.
– На суде, – тихо прохрипел он, сжимая сильные пальцы на моём затылке, – ты должен сказать, что девка тебя обманула. Скажешь, что она колдунья. Скажешь, что она собиралась соблазнить чужого мужа и подчинить его своей воле, и прибрать к рукам весь город. Золотую нить она также получила от тебя обманом и хитростью. Скажешь так – и тебя пощадят. Даю слово.
И разжал хватку.
Я посмотрел на обоих – одинаково дрожащих от волнения – и покачал головой.
– Не могу. Это же неправда. А на суде врать нельзя. Начнут допрашивать, выяснять подробности – поймут, что я обманываю. Тогда точно повесят.
– Не бойся, – резко произнёс Неясыт. – Никто не будет тебя допрашивать. На сегодняшнем суде ты не главный. Тебя вообще никто не ждал, ты никому не нужен и неинтересен. Тебе зададут от силы два или три вопроса. Поверь, так и будет.
– Всё равно, – сказал я. – Не могу. Я прибыл с чистым сердцем, чтоб попросить у народа прощения. Врать в такой момент никак невозможно.
– Мы тебе заплатим, – тихо сказала Цесарка. – Золотом или алмазами.
– Благодарю, – ответил я. – Но у меня есть свои алмазы. И золото. И ещё многое другое. Если народ и князь простят меня, я отдам свои богатства на нужды Храма. И начну жизнь с чистого листа. И этих ваших предложений про соврать на суде и заплатить за это алмазами – я не слышал, и никому не скажу; но для себя вывод сделаю. И врать не стану. Я уже был преступником, и мне надоело, теперь хочу пожить честно.
Они молчали.
Я очень хотел высказаться до конца, заявить им, что они оба – продажны, и думают, что остальные люди – такие же; им обоим никак нельзя находиться рядом с верховной властью; именно эти двое и были настоящими изменниками, достойными жестокого наказания. И то, что дочь обменяла собственного мужа на золотую тряпку, – закономерность. Она для того и рвалась наверх, чтобы продавать всё, что можно, и всех, кого можно, и наслаждаться золотым сверканием.
Так и не сказав ни слова, они ушли: сначала отец, следом дочь. От неё остался сиропный запах. Провожая их, я опять дважды поклонился. Но они не обратили на мою вежливость никакого внимания.
Тут следует кое-что пояснить.
Читатель моих записок может заподозрить, что на протяжении всего того дня, длинного и трудного, я только и делал, что просчитывал варианты, подслушивал, обдумывал и ловко маневрировал, договариваясь с всесильными князьями и не менее всесильными их придворными, и даже дерзил, и вообще выступал как бесстрашный и привлекательный хитрец, всё предугадавший и предусмотревший заблаговременно.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Финист – ясный сокол - Андрей Рубанов», после закрытия браузера.