Читать книгу "Информационная война. Книга 1. Внешний фронт. Зомбирование, мифы, цветные революции - Анатолий Грешневиков"

Сегодня в России завершен процесс создания медиагрупп, пресса монополизирована… В зоне интересов конкретных финансовых и промышленных группировок оказались почти все центральные газеты и журналы. В информационную империю ОНЭКСИМ банка вошли «Комсомольская правда», «Литературная газета». «Мост-Медиа» контролирует под руководством В. Гусинского газету «Сегодня», журнал «Итоги». В зоне интересов Газпрома и нефтяных компаний оказались газеты «Известия», «Рабочая трибуна», «Труд», «Сельская жизнь». Бизнесмен Б. Березовский владеет и контролирует «Независимую газету», газету «Новые известия», журнал «Огонек». Скупка акций печатных изданий уже вряд ли изменит политическую расстановку сил и, главное, – идеологическую направленность данных изданий, ибо все они в один миг стали принадлежать западникам. В скупке газет – тайная сила западников. В период избирательных кампаний мало кто из избирателей вспоминает, что в империи М. Ходорковского («Менатеп») находятся газеты «Культура», «Капитал», «Литературная газета», «Москоу таймс», журналы «Люди», «Космополитен», а в империю Ю. Якутина (Издательский дом «Экономика и жизнь», «Деловые ведомости», «Спортивная Москва», журналы «Чудеса и приключения», «Журналист»). А, между тем, именно эти хозяева монополизированной прессы будут определять политику влияния на сознание масс, то есть, за кого надо голосовать на выборах! И в этой ситуации монополизированная пресса проводит согласованную информационную политику – политику западников.

Монополизированная пресса для западников – надежная гарантия удержания власти.

Информационные фильтры и цензура

Создание западниками информационных империй не означает гш утраты контроля над телевидением и печатью, ни, тем более, отказа от фильтрации информации и цензуры. Западники понимают, что информационные империи незаменимы как контролеры процесса взятия и удержания власти. Телевидение, например, может быть и действенным средством наступления на государственность России, и, наоборот, может служить средством укрепления государственности. Все зависит от диспетчера, дирижера, хозяина.

Первый помощник президента И. Илюшин признается в статье «Диспетчер» («Московские новости», № 28, 1994 г.), что его роль – быть диспетчером. И эта роль распространяется на контроль за предоставлением Президенту необходимой информации, на фильтрацию информации, на разработку механизмов, страхующих от второстепенной информации. В статье приводится и определение одного из сотрудников президентской администрации места Илюшина: «Он сидит в центре информационной-организационной паутины».

Однако информационное обеспечение Президента разнится с нужным информационным обеспечением населения. Здесь в роли диспетчеров выступают в разное время с разными задачами и министр печати, и пресс-секретарь, и правительственный куратор СМИ в ранге вице-премьера. Работа эта весьма трудоемка, и чем она трудоемкей, тем менее заметна. 26 октября 1993 года газета «Московский комсомолец» публикует сенсационное признание: «О существовании главного цензора широкая общественность вообще узнала только после введения чрезвычайного положения 4 октября». Сенсационность заключалась в том, что демократы-западники пришли к власти на лозунгах свободы слова и печати, заявили о ликвидации такого инструмента тоталитаризма, как Главлит, и вдруг оказывается – в России есть госинспекция в триста сотрудников, которая занимается цензурой. Главный цензор Ю. Лучинский заявляет в газете, что он ежедневно обязан перечитывать пачки газет, а свобода печати для него должна умещаться не только в рамки закона, но и в рамки здравого смысла. Как свидетельствует история: здравый смысл западников быстро превращается в революционную целесообразность.

Конечно, в критические для власти западников дни решения принимаются зримые и радикальные. Так, в 1993 году под видом избежания массовых беспорядков официально были запрещены многие газеты, такие, как «День», «Гласность», «Народная правда», «Московский трактор», «Наш марш», «Националист». Но, в первую очередь, запрещены были патриотические издания, в названии которых присутствовало слово «русский» – «Русское слово», «Русский союз», «Русское дело», «Русское воскресение», «Русский пульс», «Русские ведомости», «Русский порядок», «За Русь». Против этих газет, как и против программы новостей «600 секунд» Л. Невзорова, даже заведены уголовные дела. Приостановлены были издания газет «Советская Россия», «Правда», «Рабочая трибуна», «Федерация». На телевидении тоже прошли политические репрессии – были отстранены от эфира ведущие программ «Политбюро» и «Красный квадрат». Вся беда этих ведущих заключалась в том, что они дали возможность выступить представителям оппозиции. Для того, чтобы вернуться к читателям и начать выпуск газет, министр печати и информации РФ В. Шумейко предложил некоторым изданиям перерегистрироваться, некоторым – сменить редактора («Федерация», «Правда», «Советская Россия»), некоторым – сменил, соучредителя («Рабочая трибуна, «Независимая газета»). Почти все предложения министерства пришлось принять… Хотя «Советская Россия» выиграла судебный процесс, возбужденный против министерства, и решением суда ему предписывалось устранить все препятствия для выпуска и распространения газеты.

В период введения цензуры кремлевские западники продемонстрировали и способность к политическим репрессиям в отношении СМИ, и готовность контролировать их деятельность. Более того, прозападные средства массовой информации не протестовали против введения цензуры, а, наоборот, способствовали, провоцировали и пропагандировали это деяние. Редактор газеты «Рабочая трибуна» А. Юрков дал в газете от 28 октября 1993 года отповедь и «безымянному герою», внесшему газету в список запрещенных, и тем, кто воспевал этих героев: «О том, что 4 октября в числе других изданий приостановили выпуск и «Рабочей трибуны», растрезвонили по всему миру – и через каналы информационных агентств, по радио и телевидению. Надо честно сказать, что трезвонило не правительство, конечно, а наши коллеги из клана цивилизаторов, особенно радио-теле-дивы. Уж так смаковали они этот запрет, будто пересчитывали зарплату. Будто свобода слова, печати и гласности стоит им поперек горла».

Однако после отмены жесткой и зримой цензуры западники не отказались от электронного зомбирования, безнравственной цензуры, пропаганды чуждых россиянам ценностей, фильтрации нужной информации. До формирования телевизионных империй и медиа-групп разные министры печати пытались создать Федеральный информационный центр, который бы стал своеобразным министерством пропаганды, с крупным пропагандистским аппаратом, призванным обеспечивать жесткий контроль над СМИ. В декабре 1992 года информационный центр был учрежден указом Президента – для контроля за деятельностью электронных средств массовой информации. И хотя Верховный Совет России дважды упразднял его, а Конституционный суд признал Указ Президента неконструкционным, ФИЦР продолжал работать. По мнению министра печати В. Шумейко, перед ФИЦ стояли «задачи формирования идеологии общества». Согласно аналитической записки руководителя Администрации Президента РФ С. Филатова, при создании агитпрома ФИЦ учитывался тот факт, что «баланс информационных потоков, направленных на массовую аудиторию, складывается далеко не в пользу Президента». А назначение В. Черномырдиным Михаила Полторанина руководителем ФИЦ и присвоение руководителю правительственной пресс-службы Валентину Сергееву ранга министра означало, что у ФИЦ появилась обязанность – обеспечивать западникам масштабное вторжение в эфир и печать и тем самым – победу в предвыборной борьбе.