Читать книгу "Первый блицкриг, август 1914 - Барбара Такман"

Остановить армии на пороге победы — так мог поступить только сумасшедший, думал военный министр генерал фон Фалькенхайн, сменивший через две недели Мольтке на посту главнокомандующего.

«Лишь одно ясно, — писал министр пятого сентября, — наш Генеральный штаб совсем потерял голову. Записки Шлиффена кончились, и Мольтке перестал соображать».

Виноват был не Мольтке — Германия теряла инициативу в войне. По переброске войск противника Мольтке безошибочно увидел опасность, нависшую над правым флангом его армии, и принял разумные меры для ее отражения. Приказ имел лишь один недостаток — был отдан слишком поздно. Он мог бы оказаться даже своевременным, если бы не один беспокойный француз — Галлиени.

Донесения парижских летчиков от четвертого сентября убедили Галлиени в «необходимости быстрых действий». Тыл выгнувшейся дугой армии Клюка представлял прекрасную мишень для Монури и английского экспедиционного корпуса. Следовало лишь, не мешкая, нанести удар.

В девять часов утра, еще не имея согласия Жоффра, Галлиени направил Монури предварительный приказ: «Я намереваюсь бросить вашу армию при поддержке англичан на германский фланг. Немедленно отдайте все необходимые распоряжения с тем, чтобы ваши войска смогли выступить днем в ходе проведения общего наступления войск парижского укрепленного района в восточном направлении».

Монури предлагалось также срочно прибыть в Париж для консультации.

Затем Галлиени решил добиться «окончательного и быстрого» согласия Жоффра. Этому в какой-то степени препятствовали остатки их прежних взаимоотношений начальника и подчиненного. Случись что-нибудь с Жоффром, и Галлиени стал бы главнокомандующим. Жоффр восставал против его влияния в армии, его популярности, поэтому Галлиени не столько рассчитывал убедить, сколько заставить главнокомандующего сделать этот шаг. Чтобы добиться этого, он переговорил по телефону с президентом Пуанкаре, находившимся в Бордо, сообщив ему о «благоприятной возможности» немедленно возобновить наступление на фронте.

В девять сорок пять Галлиени позвонил в главный штаб и затем уже не отходил от аппарата. «Битва за Марну велась по телефону». Генерал Клержери вел переговоры с полковником Поном, начальником оперативного отдела главного штаба, потому что Жоффр не желал брать трубку, а Галлиени хотел разговаривать только с Жоффром. Жоффр терпеть не мог телефон и делал вид, что «не разбирает слов», сказанных собеседником. Он, как и многие люди, занимающие высокие посты, уже смотрел в будущее и опасался, как бы сказанное по телефону не было кем-нибудь записано и не стало бы без его ведома достоянием истории.

Клержери сообщил о планах наступления силами 6-й армии и парижского укрепленного района на фланг Клюка севернее Марны; в этом случае бои начались бы шестого сентября. Если бы удар по немцам был нанесен на южном берегу Марны, произошла бы задержка на один день, чтобы Монури смог форсировать реку. В любом случае Клержери просил главный штаб отдать приказ о выступлении 6-й армии сегодня вечером. Он передал мнение Галлиени о том, что пришло время прекратить отвод войск и перейти всей армией к наступательным операциям, в которых приняли бы участие и силы парижского укрепленного района. Теперь слово оставалось за главным штабом.

В противоположность намерениям главного штаба сдать Париж Галлиени с самого начала исходил из предположения, что столицу следует оборонять всеми средствами. Он рассматривал военную ситуацию лишь с точки зрения военного губернатора Парижа, не учитывая положение на других фронтах, и решил использовать те преимущества, которые давал французам маневр Клюка. Операция, начатая парижской армией, должна была бы перерасти в общее наступление, поддержанное всеми вооруженными силами. Это был смелый, даже опрометчивый план, потому что Галлиени, не знавший обстановки на других участках, не мог с уверенностью предсказать исход сражения и даже сам несколько сомневался в успехе. Может быть, инстинкт командующего говорил ему о приближении благоприятного момента, а вероятнее всего, он решил, что для Франции — это единственный выход из создавшегося положения.

В одиннадцать утра прибыл Монури, чтобы посоветоваться, Жоффр пока молчал. В полдень Клержери вновь позвонил в штаб.

Тем временем в школе в Бар-на-Обе, где разместился главный штаб, офицеры оперативного отдела, сгрудившись у большой настенной карты, горячо обсуждали предложение Галлиени о совместном наступлении. Крушение французской стратегии в августе побудило некоторых проявлять особую осторожность, другие же остались по-прежнему горячими сторонниками наступательной тактики и отвергали все призывы к сдержанности. Жоффр находился здесь же, слушая их спор, в то время как его адъютант делал пометки в своем блокноте.

Войска измотаны? Не имеет значения, это французы, и они устали от отступления. Как только они услышат о наступлении, их усталость как рукой снимет. Брешь между армиями Фоша и де Лангля? Туда можно направить XXI корпус из армии Дюбая. Части не готовы к наступлению? Спросите лучше командиров на местах, и вы убедитесь в обратном. Сотрудничество англичан? Да, это уже серьезнее. Их командующему приказ не отдашь, придется его уговаривать, а времени мало. Но главное — не упустить случай, обстановка быстро меняется. Клюк еще может исправить свою ошибку, так как передвижения частей 6-й армии определенно привлекут его внимание, и он поймет, что его войскам угрожает опасность.

Не сказав ни слова, Жоффр пошел советоваться с Бартело, который выступал против этого плана. Войска не смогут без подготовки перейти в наступление. Необходимо завершить отход на подготовленные позиции и затянуть немцев подальше в сети. Кроме того, численного превосходства не удастся достигнуть до тех пор, пока из Лотарингии не прибудут и не займут свои позиции два корпуса.

Жоффр молча сидел на стуле напротив настенной карты в кабинете Бартело и размышлял. Его план окончательного перехода в наступление и раньше предусматривал использование 6-й армии для атаки правого фланга немцев. Галлиени, однако, предвосхищал события. Жоффру был нужен еще один лишний день, чтобы дождаться подхода подкреплений, подготовить 5-ю армию и заручиться поддержкой англичан. Когда Клержери позвонил снова, ему ответили, что главнокомандующий высказывается за наступление на южном берегу Марны. Клержери начал было протестовать против отсрочки операции, но ему объяснили, что «задержка на один день даст возможность подтянуть больше войск».

Жоффр стоял на пороге еще более важного решения: продолжить ли отступление к Сене или пойти на риск и дать отпор врагу сейчас. Стояла невыносимая жара. Он вышел во двор школы и сел в тени развесистого ясеня. Судья по натуре, он собирал мнения других, сортировал их, делал поправку на личные способности говорившего, тщательно взвешивал все «за» и «против» и потом объявлял приговор. Последнее слово оставалось всегда за ним. В случае успеха его ждала слава, в случае неудачи он нес всю тяжесть ответственности. Сейчас от его решений зависела судьба Франции. За последние тридцать дней французская армия не смогла выполнить ту великую миссию, к которой готовилась тридцать лет. Сейчас ей был дан последний шанс — спасти Францию, вновь вернуть ее к границам 1792 года. Захватчики находились всего в шестидесяти километрах от главного штаба и тридцати километрах от передовых французских частей. А если французы все же решатся на наступление, несмотря на то что армии не готовы к нему, и потерпят поражение?