Читать книгу "Боевой разворот. И-16 для «попаданца» - Александр Самохвалов"

Чтоб понятнее было – никогда не пробовали топить айсберг? Человеку, впервые столкнувшемуся с данным явлением, непременно покажется наиболее привлекательным простое и, как обычно, неверное решение – а почему бы просто не спилить ту здоровенную хрень, что из воды торчит? Да-да, вон ту, с пингвинами! Однако, не говоря даже о достаточной сложности, трудоемкости и категорической небезопасности данной экстремальной процедуры, эффективность ее всенепременно окажется катастрофически ниже средней. Поскольку взамен снятой вершины из воды мгновенно вылезет несрезанная часть ледяной горищи. Ибо девяти десятых ее объема скрыто, натурально, под поверхностью. Но с на хрен никому не нужным айсбергом это, в общем, не фатально. Не срежется, так взорвем. А лучше вообще – пусть себе плавает. Сам растает. Когда-нибудь. А вот если речь идет о народе, дорогом хотя бы как память…

В общем, когда ту верхушку срезали, пусть и в щадящем режиме, однако реально хирургическим путем – а иначе никак было, – снизу такое полезло… Дело, надо думать, еще и в том, что положительная плавучесть зачастую так и остается у некоторых единственным позитивным свойством. В смысле, народ давненько заметил, что именно обычно не тонет.

Да и вообще… Ежели кто подумает, что после той «тихой революции» прям-таки рай на земле настал. На русской. Тот здорово ошибается. Соотечественники так и оставались в большинстве своем все теми же ленивыми, сволочными, завистливыми, похотливыми, вороватыми и продажными алкашами, склонными к употреблению наркотиков и свершению всяческих криминальных деяний. А также к дешевым понтам – большей частью за немалые, впрочем, деньги. Голод сытых неутолим. К счастью, не только соотечественники. К счастью, потому что, будь иначе, Россия давно бы уже накрылась. Медным тазом, женским половым органом или кому что еще больше нравится…

Приземляюсь уже в сумерки. Солнце подсвечивает круг винта темно-розовым ореолом, черные тени елей макушками – аж в конец полосы, толстомордый короткокрылый силуэт, чуть пробежавшись впереди, шустро ныряет под капот. На КП только Сиротин. С Ласточкой. Которой, однако, абсолютно не до меня. Что-то там передает. Морзянкой. Далеко, значит. Докладываю. Впрочем, здесь все знают уже. Ласточка-то меня принимает. По радио, в смысле. Это я ее – нет. Гримасы радиосвязи в отечественном исполнении. Сколько себя помню, всегда у нас с этим делом неважно было. У немцев до каждого отдельно взятого цырика включительно, причем с кодировкой, хорошо и надежно. У нас же и группе с командованием связаться иной раз проблема неразрешимая. Впрочем, иногда оно и к лучшему…

Доводит ЕБЦУ. Потому что ЦУ уже были. Короче, сейчас свободен, а часам к трем ночи прилетит транспорт и всех заберет. Вылет ориентировочно ближе к четырем. Буду сопровождать. До Смоленска. Там садимся, «ишачка» своего отдаю – в хорошие руки – и пересаживаюсь в транспортник. Далее не то в Москву, не то под. Лады.

Пошел поужинать. В гордом одиночестве. Потом к «птичке». Там Коля мне уже берлогу соорудил. Под коряжиной, брезентом накрытой. Типа берлога. Стащил туда парашюты, шмотки всякие, столы брезентовые и все такое прочее. Все равно оставлять. Под крылом неудобно – «птичка» обслуживается. Шумно – все технари вокруг. Гоша неподалеку устроился. Под кустом. Спит и улыбается во сне. Аки дитя. Интересно, что снится? Говорят, тех, кто воевал, кошмары потом мучают… Не знаю, может, у кого-то что-то такое и есть. У меня же кошмары обычно муторные. Что-то надо сделать, никак не получается, все какие-то проволочки и нестыки… бюрократически-организационного скорее плана. В общем, кто «Замок» Кафки не читал – рекомендую. А вот чтоб война – никогда.

Пока зарылся в вещимущество, совсем темно уже стало. Звезды… Здесь, в Белоруссии, так себе. Мелкие какие-то и довольно немногочисленные. Не то что в южных краях. Там смотришь в ночное небо – и словно в бесконечную вечность погружаешься, не то сквозь космос летишь, особенно безлунными ночами… Сейчас же… небо залунявилось… над деревней Клюевка. Отчего звезды поблекли еще сильнее…

В общем, когда подъехали – вечерком, на автобусе междугороднем, – слышим, стреляют. К тому времени стремному военным давно уже разрешили с оружием вышивать. Во внеслужебное, разумеется, время. Тоже, в смысле. Не с автоматами, разумеется – с личкой. Ну, я свою «чезетту», Птиц – «гюрзу»[314], и вперед. Там аж очередями шмаляют. С одной стороны. А с другой – одиночными в ответ. Стороны довольно быстро учишься различать. При некотором опыте. Черт знает как… По наитию. Рассредоточились – и шнырь туда.

Одиночные, похоже, от домика, где, судя по нумерации домов, Конь должен обитать. Небольшой такой домишко. С палисадничком. Вокруг фигуры какие-то мельтешат. В камуфле, но разной. Человек пять, пожалуй. Трое лежат, упокоимшись вроде. Да пара еще орет противными голосами. Подранетые. Потом граната долбанула. Растяжка, похоже. С тыльной стороны дома. Воплей поприбавилось. Мы с Птицем – без слов. Всех пятерых. Потом в одном из джипарей, что у обочины стояли – без света, кто-то ворохнулся. Ну, его Птиц из своей карманной противотанковой. Гаубицы. Уговорил. Свои – кричим. Из палисадника ворчанье: «Слышу, что свои…». Я милого узнаю по походке, так, что ли? Была такая песенка… А он нас – по манере стрельбы. Действительно, спутать трудно. Мастера ближнего огневого боя с любителем. Быстренько посмотрели-законтролили раненых – на фиг нужно в спину получать. За дом быстренько сбегали. Там тоже.

Поручкались, обнялись даже. Конь в норме. Лишь чуть прихрамывает. Протез, знамо дело, не нога. А что чумазый малехо – не привыкать. Он, оказывается, пожил у родных пенатов месяца четыре, посмотрел, как там дела… складываются. Поселился в старом домике – у мамы. Предлагали благоустроить – отказался. В кабинетике, что ему выделили, не засиживался. Давали большой – выбрал самую что ни на есть клетушку. Не кабинетный-де работник. От секретутки – отказался. Машину еще хотели дать, с шофером или как – на выбор. Не. Прикупил «Ниву» подержанную. На свои. Из ВС к тому времени далеко не нищими увольняли, а по инвалидности так вообще… Походил, поездил, посмотрел. С народом пообщался. А потом – что в день нашего приезда случайно получилось, не ждал он нас, мы вроде как сюрпризом планировали – взял да и направился в местное отделение милиции. Из полицаев-то их сразу переименовали. Обратно. Но суть осталась. Местами. В любимом кожаном пальто – а как же? Он его из Пакистана по случаю вывез – кожи там знаменитые… Горные пастбища – насекомые шкуры баранам меньше портят. Ну, а как мечта детства, отрочества и юности сбылась… идиота… стал нормальным человеком. Ну, почти. Со скидкой то есть на предшествующий жизненный опыт. Специфический. Да…