Читать книгу "Душа бессмертна (сборник) - Василий Иванович Белов"

— Чего говорит?

— А то и говорит, что Окунь у тебя бабу отбил, а Налим в этом деле сводничал.

— Это точно?

— Провалиться на этом месте! «Этого, — говорит, — Язя давно обманывают, а он дурак полоротый! Дальше носа ничего не видит».

Язь — ныром вглубь. Ударился искать Окуня. В это время Налим свое имя учуял, из-под коряги всплыл:

— В чем дело, Щетинников?

— А ни в чем! Вон Сорога говорит, что Язь у тебя бабу отбил, а Окунь сводничал.

Налим так и взвился:

— Я этому Язю жабры выдеру!

Запахло в озере смертоубийством. Вся вода сбунтилась, не найти чистого места. Муть со дна поднялась, ничего не видать. Налим с Окунем напились до зела, пазгаются. Карась на Сорогу, Сорога на Карася.

Рак с Язем сцепились, друг дружку волочат, все озеро пошло ходуном. Одна Щука стоит на месте, на бузу не обращает вниманья. Ерш совсем обнаглел, налетает и на ее:

— Обжора, лягух приела! Обжора, лягух приела!

— Что?

— Думаешь, зубы востры, дак и испугались тебя? Белое брюхо, косорылая! Лягух приела!

Щука, много не говоря, на Ерша ракетой. Он от ее, она за им. Ерш Щуку заманил в сеть. Ячея была крупная: сам проскочил, Щука запуталась. Только ее и видели.

Вот что за неделю наделал!

Месяц живет, год. Сыновей женил, дочек замуж повыпихивал. Начал и лещей крошить. Сперва по одному в Пучкаса вытурил, потом вытесняет в мох, в болото. Пикнуть боятся, а кто и заикнется:

— Товарищ Щетинников, пусти на струю! Который день в стоялой воде, надо и совесть иметь. Пришел невесть откуда и хозяйничаешь. Озеро наше было испокон веку.

— Это кто пришел? Это про какую ты совесть говоришь? Это с какого ты голоса поешь?

Так прищучит, что иной и не рад, что из моху вылез. А тут вроде бы и попривыкли. А Ерш их же, лещей, за это страмит:

— Вам бы только в болоте сидеть. Тупорылые, одна темнота. Учишь вас, учишь, а толку нету.

Лещева артель духом упала, стали чахнуть. Которые поумнее собрались на собранье, воровски от Ерша. Послали заявление рыбе Нельме на Белое озеро: «Три года хорошо не едали, хорошей воды не пивали. Белого света от Ерша не видим, совсем нас мало осталось. Нас Ерш-Новожил бьет и колет, бока меж ребрами порет, рыбонадзором кажин день стращает. Рыба Нельма, выручи! Наведи, пожалуста, архивные справки. Кубенское озеро наше испокон веку. Ершишко Щетинников пришел с чадами на одну ночь с Уфтюги да зажился и озеро у нас, лещей, хитростью отнял, а мы, лещи, сироты несчастные, остались с таком. Матушка рыба Нельма, не дай сгинуть, приведи Ерша под присягу закона!»

Нарочный с заявлением прет в Белое озеро день и ночь. Вода бурлит, как от катера. Через шлюзы зайцем на пароходах, потом опять шпарит своим ходом. Денег на командировку собрать не догадались. Добрался до Белого озера, сошло сто потов.

Рыба Нельма лежит в ростяг. Керосину в канаве назобалась, вся угорела. Нарочный к ней:

— Бюллетенишь или болеешь?

— Болею.

— Срочное дело!

— Без меня разбирайтесь, и так еле жива.

— Сига отпусти!

— Ну вот! Будет он из-за Ерша суды разводить.

— Терпенья не стало, отпусти самого!

— Ладно, уговорили. Пусть идет. Рыба Сиг говорит:

— Отступитесь, ребятушки, лучше не связываться.

— Нет никакого терпенья!

Уговорили-таки Сига, собрал он народный суд. Ерша вызвали, а тот на дыбы:

— Меня судить не имеете права!

— Это почему?

— Потому, что окончание на «у»! Это подкоп власти. Ему вслух зачитали лещевскую грамоту. Спрашивают.

— Ты почему лещей обижаешь? Они на озере старожилы, а ты, новожил, их в Пучкаса загонил и выселил.

— Нет, я старожил.

— А какие есть документы?

— Документы все сгорели. Все сгорело. У меня однех ковров сколько было. Два телевизора.

Тут слово взяла малая Нельмушка:

— Всё врет! В озере не живал, да и в Уфтюгу-то приплыл из душного ручья. Его и в реку-то не надо пускать, не то что в озеро!

— Ах ты, потаскуха, чего говоришь? Не слушайте ее! Рыба Сиг голос повысил:

— Гражданин Щетинников, вы где находитесь? Ведите себя прилично.

— Я ее, потаскуху, сгною в болоте, я в Москву напишу…

— Вишь, гражданин судья, что он выделывает! — это Судак вступился.

Ерш на него:

— А ты чего, полоротый? Твое какое пятое дело? В зале шум. Встает белозерский Налим:

— Вывести! Судить заочно.

— Ах ты, лягушачья порода, зимний бабник, вяленица!

— Гражданин Щетинников, не выражайтесь!

— Нет, выражусь! Вас тут как сельдей в бочке, а я один. Подавайте защитника! Я на чистую воду вас выведу, я в рыбнадзор заявлю, я…

Дали Ершу десять суток да и отступились. Всех одолел. Срок отсидел, говорят: «Сматывай удочки!» Ерш из казематки выскакивает:

— Остаюсь тут! В Белом озере! Рыба Нельма схватилась за голову…

Ерш полетел по озеру, как новенькой. У половины домов стекла выхлестал:

— Судить вздумали! Я на ваш суд… с высокой колокольни! Я сам кого хошь упеку! Никого не боюсь, в три попа!..

Тсс… Тащи его, стерву, вроде клюет. Ну вот, опять того же калиберу.

СВАДЬБА

— Чего продают?

— Вон, вон, выходят! Оба.

— Кто?

— Да говорят тебе, молодые! Свадьба.

— А мне бы пивка.

Пожилой невзрачный пенсионер с базарной авоськой в руке повернулся и с насмешкой, сочувственно с ног до головы оглядел пивного любителя, тоже пенсионера, но намного моложавее. Тот не заметил дядькиной укоризны, попросил прикурить.

— И охота людям жениться. На такой-то жаре…

— Приспичит — так женисса.

— Я?

— И ты. Я, что ли?

— Я-то еще в своем уме. А ты как хошь. Свадебный поезд из трех