Читать книгу "Дворцовые тайны - Кэролли Эриксон"

Роб собирался отправиться ко двору, поступить на службу королеве и сделать себе имя. Он был полон честолюбивых замыслов и с удовольствием делился ими со мной. Однако Елизавета так сильно ненавидела меня, что не торопилась приблизить Роба к себе. Он же выказал несвойственные юности терпение и мудрость, рассудив, что чем сильнее испанская угроза, тем больше вероятность того, что королеве вскоре понадобятся его услуги.

Что до моего мужа, то он сознательно боролся с постигшим его горем в одиночку. Он уходил на дальние прогулки, несмотря на больную ногу, сопровождаемый лишь любимой гончей по кличке Мальчик. У Роберта и лицо вытянулось так, что стало напоминать грустную длинную морду гончей. Боли в ноге сильно испортили его характер, и теперь он разговаривал сварливым тоном. Иногда я целыми днями не видела его, а когда мы встречались, то он все чаще заговаривал о том, что ему пора попроситься в отставку с королевской службы.

— С меня хватит, Летти! В моем возрасте и с моими болезнями следует уйти на покой! — заявил он мне как-то утром, когда его пользовал очень дорогой и модный костоправ — месье Эзар из Парижа.

Роберт сидел, откинувшись на скамье, нога его была высоко задрана на подушки, а вздувшаяся покрасневшая стопа оголена. Лекарь наносил на скрюченные от подагры пальцы какую-то не слишком приятно пахнущую мазь.

— И знаешь что еще, Летти? Я страшно устал: нужно ежедневно читать горы писем и донесений, ведь за последнее время число шпионов всех мастей увеличилось во много раз. Надоели постоянные споры с Берли и его сыном-горбуном[166] в совете, и с твоим отцом, который никогда со мной не соглашается. И еще мне приходится все время успокаивать королеву, развлекать ее, поворачивать дело так, чтобы ей казалось, будто самые лучшие идеи исходят от нее… Я тружусь как раб на галерах, без всякого отдыха, добрых двадцать пять лет, если не больше. Пора и честь знать!

Я молчала и не прерывала мужа, давая ему выговориться.

— Простите, милорд, — сказал меж тем костоправ, — вынужден задать вам вопрос. Когда последний раз ваша хворь на вас напала?

— Я упал с Руан-Таланта, моего ирландского скакуна, и нога моя сразу же распухла так, что я даже сапог на нее не смог натянуть. Это было дней десять-пятнадцать назад, правильно я говорю, Летти?

Я кивнула и добавила:

— Хуже всего мой супруг чувствует себя по ночам. Иногда он даже кричит от боли во сне. И у него начинается жар. И еще он не может… не может облегчиться.

— Облегчиться?

— Ну да, он пытается, но некая телесная жидкость течет из него совсем тоненькой струйкой.

— Черт возьми, Летти, я и сам могу рассказать об этом доктору!

— Простите, милорд, но коль скоро вы не можете облегчиться без помех, то вам потребен хирург…

— Ну уж нет, никаких хирургов! От вас требуется лишь одно — сделать так, чтобы отек на ноге уменьшился. Тогда я смогу без помех надеть сапоги для верховой езды и отправиться в Бакстон[167]. Тамошние ванны всегда мне помогали.

Костоправ нахмурился и ничего не сказал. Я поняла: он считает, что Роберт слишком легкомысленно относится к своей хвори. Я решилась было заговорить, но потом, как и француз, прикусила язык. Всякие попытки убедить Роберта уделять больше внимания своему здоровью приводили к тому, что он злился и чувствовал себя только хуже.

Лекарь принялся втирать козье сало в покрасневшую стопу, а Роберт от боли подпрыгивал, корчился и ругался.

— Если предпочитаете, милорд, я могу отворить вам кровь. Или поставить пиявок…

— Нет, продолжай то, что начал…

Наконец после получаса Робертовых мучений, стонов и громких протестов месье Эзар закончил свои манипуляции и достал из сумки запечатанный сосуд.

— По чашке каждый день, — проговорил врач. — Мое средство поможет вам, оно уменьшит отек и снимет боль.

— Что входит в его состав?

— Черви, костный мозг из свиных костей, травы и один тайный ингредиент, известный лишь мне одному.

— Не буду я жрать червей! — возмущенно воскликнул Роберт. — Помню, один умник мне уже прописал этих тварей в давленом виде.

— Это снадобье не нужно есть, — вмешалась я. — Это — бальзам. Ты будешь его применять и почувствуешь себя лучше. Обязательно!

Произнося эти слова, я подумала: «А я буду следить за тем, чтобы ты неукоснительно выполнял все предписания лекаря, и, может быть, хоть немного отвлекусь от собственных бед».

С поклоном костоправ вручил Роберту счет за свои услуги.

— Летти! Где мои очки?

Я нашла очки и подала мужу.

— Что такое? Тридцать фунтов за козье сало с червями?

— За мои знания и советы, милорд.

Роберт посмотрел на счет с большим сомнением, но затем согласился его оплатить. Он велел французу предъявить счет нашему управляющему.

Месье Эзар вновь отвесил поклон и промолвил:

— Как только я получу плату, я вышлю вам мой тайный ингредиент для бальзама!

С этими словами он вышел из комнаты.

— Будь прокляты эти французы! — взревел Роберт. — А также все немцы, бургундцы, валлоны и фламандцы в придачу. А испанцы — будь прокляты трижды!

Роберт переживал тяжелую пору своей жизни. Сейчас я уже не могла бы назвать его лучшим в мире мужем и любовником, другом и оплотом. Теперь я должна была идти на постоянные уступки, сносить высказанные и невысказанные упреки, подстраиваться под смены настроения Роберта. И в мрачные дни после кончины нашего сына я почувствовала, что от меня требуют слишком многого.

Не хочу этого писать, но должна, дабы не погрешить против истины: наверное, мы с Робертом слишком поздно поженились. Когда мы наконец-то сочетались браком, мы какое-то время были очень счастливы вместе, но затем оказалось, что лучшие годы Роберта уже позади. Королева и Дуглас Шеффилд забрали зрелое вино его любви, а мне достались лишь опивки.

Каюсь, такие мысли все чаще посещали меня, когда Роберт под гнетом лет и болезней становился невыносим. Я всегда любила его, я была предана ему, но все более отчетливо видела рядом с собой того, кто движется к закату своей жизни, и потому себялюбиво жалела, что не имела большего запаса тех лет, когда рядом со мной был сильный, здоровый и бодрый Роберт. Когда умер наш малыш Денби, мне исполнилось всего сорок три года, а Роберт был гораздо старше.