Читать книгу "История запорожских казаков. Быт запорожской общины. Том 1 - Дмитрий Яворницкий"

Если раскинуть эту цифру – 6660 рублей – на все запорожское войско, то есть на 10–12 тысяч человек средней численности, то царского жалованья окажется слишком недостаточно даже для первой необходимости казаков – содержания лошадей в военное время. Оттого запорожцы ежегодно просили о прибавке жалованья войску, жалуясь на незначительную сумму отпускаемых им русским правительством денег и на трудные времена жизни; но правительство или вовсе оставляло эти просьбы без удовлетворения, или же делало прибавки лишь в виде временного пособия и то лишь за особые военные заслуги.

Для сохранения общей войсковой казны у запорожских казаков существовала так называемая скарбница и заведена была опись, «особливый войсковий скарбець и табель войсковий»; для этой цели содержалась особая «неподвижная» скрыня при сечевой церкви на руках войскового судьи. Эту казну могли считать и расходовать старшина и куренные атаманы лишь с общего согласия стариков; без стариков же никто ни из старшин, ни из куренных не смел касаться, в противном случае виновного казнили смертью, а все имущество его отбирали на войско, невзирая на то, значный он или простой казак[1096].

Вместе с денежным жалованьем выдавалось запорожским казакам и хлебное жалованье, а также боевое «зелье», свинец и порох; до 1759 года им отпускалось по 1000 пудов муки и «по военной узаконенной пропорции крупы», а с 1759 года 1300 четвертей муки и крупы вместе, свинцу же и пороху по 50 пудов отдельно. Хлебное жалованье распределялось следующим образом: кошевому – 15 четвертей муки и 2 четверти круп, судье – 15 четвертей муки и 2 четверти круп, писарю – 12 четвертей муки и 2 четверти круп, есаулу – 10 четвертей муки и 1 четверть круп, войсковой жинцелярии – 10 четвертей муки и 3 четверти круп, пушкарю и довбышу вместе – 6 четвертей муки, начальнику церквей – 5 четвертей муки, пономарне – 2 четверти муки, школе – 4 четверти муки, ктиторам сечевым – 2 четверти муки, стадникам войсковым – 2 четверти муки, 38 куреням по 32 четверти муки, 1 четверти и 6 четвериков круп; всего 1300 четвертей муки и 85 четвертей круп[1097].

Кроме царского хлебного жалованья запорожские казаки получали продовольственные запасы еще из Киево-Межигорского и собственного Самарско-Николаевского монастырей; так, в 1759 году, 4 сентября, из монастырских мельниц по Самаре и Самарчику отправлено было в Сечь, на войсковую канцелярию, по «едной бочке пшона пшеничного да и ржаного» на войсковых, присланных с нарочным из Сечи в монастырь, подводах[1098]. Как распределялся свинец и порох, за неимением указаний, нам неизвестно; известно лишь то, что некоторую часть его получали и сечевые школяры, жившие тем же общинным началом, как и все низовые товарищи[1099]. Свинцу и пороху, так же как денежного и хлебного жалованья, слишком было недостаточно для всего запорожского войска; оттого запорожцы частью сами делали его, а большей частью, так как свой порох был плохого производства, покупали у поляков, украинцев, турок, татар, армян и даже жидов[1100].

Где и как выдавалось денежное и хлебное жалованье запорожским казакам, об этом дают понятие подробные акты сечевого архива, отрывочно сохранившиеся до нашего времени. После перехода запорожских казаков из-под власти крымского хана в 1734 году в Россию, запорожцы, по ходатайству своего благодетеля, киевского генерал-губернатора, графа Вейсбаха, денежное жалованье получали лично в Петербурге. Делалось это таким образом. Ежегодно из Сечи в столицу отправлялась депутация из 20 человек «знатного войскового товарищества» – полковника, писаря, есаула и 17 куренных атаманов; эта депутация ехала сперва в Киев или (с 1750 года) в Глухов, в Глухове представлялась гетману, от которого получала прогоны и дорожные листы и потом уже пускалась в Москву или Петербург. Прибыв в столицу, депутация размещалась на казенный счет по квартирам, потом представлялась императору или императрице и, пока происходила формальность выдачи жалованья, знакомилась со столичными вельможами, одаривала их привезенными из Сечи подарками, принимала сама от них «презенты», потом получала денежное жалованье, иногда милостивые подарки – медали, кафтаны, сукно, бархат, шубы; в то же время испрашивала лист на хлебное жалованье, свинец и порох, которые отпускались, по ассигновке от провиантской канцелярии и от конторы главной артиллерии и фортификации, из кременчугских магазинов, и доставлялись в Сечь казенными судами и людьми «за надлежащим конвоем». Под конец депутация вновь представлялась ко двору, удостаивалась видеть «высокомонаршее лицо» и наконец уезжала обратно из столицы в Сечь.

Так делалось до 1751 года; с этого года указом 26 ноября установившийся порядок получения жалованья запорожскими казаками был изменен. Гетман граф Кирилл Разумовский нашел[1101], что за дальним расстоянием столицы от Сечи поездки запорожцев за жалованьем сопрягались с большими трудностями, и потому по его предписанию и по решению Правительствующего сената определено было на будущее время: «тому запорожскому войску повсегодно отпускать и ассигновать денежное жалованье стац-конторы из тамошних ближних мест, хлебное жалованье провиантской канцелярии с кременчуцкого магазейна, порох и свинец канцелярии главной артиллерии и фортификации из ближних же мест, и отсылать в киевскую губернскую канцелярию, а той канцелярии все оное жалованье, как денежное и хлебное, так порох и свинец, на 1751 год отправить и впредь повсегодно отправлять к тому запорожскому войску в Сечу через нарочных казенными судами и людьми за надлежащим конвоем и отдавать кошевому атаману и всему войску с расписками… а присланным от запорожцев в Москву или Петербург нарочным (то есть депутатам) кормовых, на питье, дрова и свечи, також при отпуске им жалованья и прогонных денег, то оного давать им не надлежит, для того что к получению оного жалованья как ныне, так и впредь присланных от того войска запорожского уже не будет»[1102]. Запорожцы справедливо считали подобное распоряжение немилостью для себя, а для всего войска – страшным затруднением. Затруднение это шло как от обычного в то время волокитства и формализма дел, так и от личного настроения киевского генерал-губернатора; в то время киевским генерал-губернатором был Михаил Леонтьев, до глубины души ненавидевший запорожцев. На этот раз он употребил от себя все возможное, чтобы сделать неприятное запорожским казакам: казаки получали жалованье вперед за год, но прошел 1751 год, а жалованья не было, прошла и первая четверть 1752 года, а жалованье все так же не было доставлено в Сечь. Тогда запорожцы обратились с жалобой на Леонтьева гетману графу Кириллу Разумовскому, в которой писали, что «жалованья от киевского генерал-губернатора Леонтьева, по многократным требованиям, к ним, запорожцам, в присылке еще не имеется». Гетман, прочитав жалобу запорожцев, сделал предписание генерал-губернатору отпустить войску запорожскому деньги «без всякого медлительства»; на это предписание Леонтьев отвечал Разумовскому, что деньги еще не получены из белгородской канцелярии и потому не могут быть выданы запорожцам. Так запорожское войско ждало своего денежного жалованья до 21 июня 1752 года: только в это время прибыл в Сечь поручик Фролов с 1 капралом и 12 солдатами на пяти подводах и привез казакам их войсковое денежное жалованье[1103].