Читать книгу "Дом Солнц - Аластер Рейнольдс"

— Не знаю, — искренне ответил я. — Мы до сих пор копошимся во мраке, пытаемся понять, что значит быть гражданами галактики.

— Ты прав, вам пока рановато. Я не должен быть слишком строг.

— Неужели будет война? Между нами и людьми-машинами?

— Возможно, она уже началась. После тебя в червоточину никто не проникал. Но раз ты прилетел сюда на скорости чуть ниже световой, не исключено, что следом придут и другие. Возможно, они уже потянулись; возможно, потянутся через тысячелетия; возможно, звездамба закрылась. При любом раскладе не сомневаюсь: времена грядут интереснейшие.

— Макровойна охватит весь Млечный Путь?

— Почему непременно так? Войну, даже если она разразится, можно остановить. Враги среди машинного народа у вас определенно есть, но есть и друзья, и сочувствующие вроде Геспера. В этом отношении не считай его уникумом. Прогрессивным элементам человеческой метацивилизации стоит сделать шаг навстречу жителям Машинного пространства. Линии должны занять активную позицию, даже некая истерзанная потерями Линия, у шаттерлингов которой руки в крови.

— Линия Горечавки?

— Именно.

— Нам конец. Насколько мне известно, я — последний из шаттерлингов.

— Лихнис, ты ошибаешься.

Стеклянный тип начал распадаться на шарики, которые разлетались и таяли в воздухе. Рассыпающейся рукой он коснулся своего лба:

— Что же я раньше не сказал?! Когда ты прошел через червоточину? Чуть более трех тысячелетий назад?

— Примерно тогда, — кивнул я, почуяв недоброе.

— «Серебряные крылья зари» попали к нам намного раньше. Корабль был сильно поврежден переходом и не способен на высокие скорости. На орбиту этой планеты он вышел семнадцать с половиной тысячелетий назад.

Мне показалось, что каменный выступ наконец рухнул, а с ним и мои надежды. Они поманили меня, как солнце, которое, выглянув из-за облаков, мгновенно озаряет все вокруг. Теперь облака сгустились снова и превратились в тучи.

— Не понимаю.

— Я говорил, что червоточину еще лихорадит. Такое бывает. Вы справитесь. С глубоким временем вы уже сталкивались.

— Про Геспера вы рассказали. А что случилось с Портулак? Вы нашли ее в стазисе?

— Я нашел робота. Он упал из космоса, спасаясь с гибнущего корабля. На борту «Серебряных крыльев» стало невозможно существовать — из-за угрозы детонации двигателя даже стазис уже не был безопасным. Насколько я разобрался в воспоминаниях Геспера, он не мог ни посадить корабль, ни спуститься сюда на шаттле.

«Крылья» занесли Геспера в такую даль, а он так и не добился контроля над основными функциями корабля. Летели они явно не на сигнал Горечавки, значит притягивал их первый попавшийся аналог сознательной деятельности — модель Солнечной системы из пяти Платоновых тел с мудрено загороженной звездой.

— Он взял Портулак с собой?

— Шаттерлинг, я покажу тебе робота, — может, заинтересуешься. Много времени это не займет — он в джунглях у подножия плато. — Стеклянный тип поманил меня за край обрыва. — Прыгай.

— Что?

— Ты знаешь другой способ туда спуститься? «Лентяй» слишком велик и неповоротлив — на него не уповай. Не бойся и помни: я тебя поймаю.

— Я должен поверить вам на слово?

— Да, — кивнул стеклянный. — Суть в этом. Отныне доверия должно быть не в пример больше. Ну что, пошли, раз решили?

Я закрыл глаза. Вдруг это и есть наказание? Вдруг Первые Роботы оставили стеклянного типа мучить последнего живого представителя человечества, решив отомстить не всей метацивилизации, а одному мне?

Однако Геспер говорил, что месть — удел биологических существ. Роботы решают вопросы иначе.

Я шагнул в пустоту.

«Обманули», — подумал я, на миг повиснув в невесомости.

В следующий момент стеклянный тип поймал меня в падении, так же как Фантом Воздуха на Невме. Шарики поддерживали мне руки, спину, ноги.

Сквозь туман меня опустили в зеленый мрак джунглей неподалеку от ревущего водопада. Среди пышной флоры я не увидел фауну — никого с разумом и пастью. Тишину леса нарушали только шелест листьев, скрип старых деревьев и мерный плеск падающей воды, похожий на шипение миллионов квазаров. По воздуху мы приблизились к поляне у основания плато. Здесь туман был белым потолком, в котором мелькали то небо, то отвесный склон.

Приземлился я мягко. Поляна поросла… неужели травой? Да, сочной и росистой трава бывает даже на Андромеде. На траве лежал стеклянный шар метров трех в диаметре, а в нем покоился распростертый золотой силуэт.

— Геспер по-прежнему в стазисе, — объяснил стеклянный тип, собираясь в человеческую фигуру. — Он спит уже семнадцать тысячелетий, хотя для него прошло менее шести дней.

— А где устройство? Я не вижу стазокамеры.

— И не увидишь. — По мановению стеклянной руки стазопузырь лопнул, и искореженное тело Геспера плавно опустилось на траву. — Время можно сжимать куда проще. Рано или поздно вы поймете как и удивитесь, что прежде доставляли себе такие хлопоты.

Переломало Геспера основательно. Золотая броня стала черной и бесформенной, словно плавилась и снова застывала. Местами она растрескалась, как старая картина, местами блестела, как янтарь. Геспер казался больше, чем мне помнилось, — не золотой человек, а человекообразный золотой саркофаг. Его руки прикипели к бокам, ноги слились воедино. Раздутая голова казалась безжизненной, расплывшееся лицо весьма отдаленно напоминало человеческое. Глаза исчезли. Панели над ушами потемнели, но я видел, что огоньки за ним не горят.

— Вы сказали, что Геспер погиб, — напомнил я, — что от его личности ничего не осталось.

— Так и есть.

— Тогда зачем погружать его в стазис?

— Ради того, что внутри его. Я упомянул, что Геспер пожертвовал своими высшими функциями и намеренно уничтожил значительную часть воспоминаний. Он сделал это не просто так, а чтобы освободить место для той, которую ценил больше всего. — Стеклянный тип кивнул моим мыслям, словно читал их без труда. — Геспер стал доспехами, Лихнис, перестроил себя, чтобы уберечь Портулак при падении на эту планету. Решение защитить ее стало одним из последних, принятых им в полном сознании.

Ноги мои задрожали, и я рухнул на колени рядом с распростертым золотым телом:

— Она внутри его?

— Под броней человеческая особь женского пола. Особь жива, хотя погружена в кому. Я не специалист в таких вопросах, но, по-моему, особь не пострадала. Разумеется, это может быть не Портулак, но в силу имеющихся доказательств…

Я закрыл глаза и зарыдал в три ручья — со слезами вытекали страхи и наихудшие опасения. Как я жалел Геспера, как благодарен был ему за бесценный груз, который он сохранил…

— Мне… нужно… снять броню, — пролепетал я, когда ко мне вернулся дар речи.