Читать книгу "Прекрасное далеко - Либба Брэй"

— Джемма, — говорит она, заметив мое состояние, — я не знаю, что тебе там почудилось в лесу, но там ничего не было. Должно быть, тебя подвело воображение.

— Да, ты права, — киваю я.

И как раз это и пугает меня сильнее всего.

Глава 45

Когда приходит время вставать с постели, я не слишком этому рада. И не только из-за недостатка сна. Я чувствую себя не очень хорошо. Все тело болит, а мысли неповоротливы. Я как будто бежала быстро и долго, и теперь каждый шаг дается с усилием. Я словно сливаюсь со всем подряд — с мыслями и чувствами других людей, с вызывающим боль в глазах солнечным светом, с мириадами ощущений, — пока не перестаю понимать, где кончаюсь я и начинается мир.

Но все остальные в школе Спенс оживленны и взволнованны из-за костюмированного бала. Девушки не в силах удержаться от того, чтобы пробежаться туда-сюда в костюмах, просто для пробы. Они вертятся перед зеркалами, где в результате собираются целые толпы, они толкаются, чтобы увидеть себя в роли принцесс или волшебниц, с затейливыми масками, украшенными бусами и перьями. Маски скрывают лица, видны только глаза и губы. Младшие девочки рычат друг на друга, скрючив пальцы, как звериные лапы. Они крадутся и прыгают, как настоящие дикие тигры.

Входит миссис Найтуинг и хлопает в ладоши.

— Леди, начинаем репетицию!

Другие учителя разгоняют в разные стороны младших девочек, отделяя тигров от фей. Им предлагается сесть на пол, пока миссис Найтуинг наблюдает за нашим представлением, проявляя при этом не больше благодушия и щедрости на похвалы, чем какой-нибудь тюремный надзиратель.

— Мисс Итон, вы играете на пианино или вы собираетесь его сломать? Леди, ваш реверанс должен быть легким, как снежинка, падающая на землю! Мягче, мягче! Мисс Фенсмор, пойте для нас, сделайте одолжение. Я думаю, пол отлично слышит ваше пение, но это ведь всего лишь пол, он не станет вам аплодировать.

Когда миссис Найтуинг вызывает меня, чтобы я прочитала стихотворение, у меня начинает бурлить в животе. Мне совсем не хочется стоять на виду у всех, быть центром внимания. Мне ни за что не вспомнить слова. Девушки смотрят на меня с ожиданием, со скукой, с жалостью. Миссис Найтуинг откашливается, и это звучит как выстрел стартового пистолета, дающего знак к началу скачек. Мне некуда деваться.

— Роза всех роз, роза всего мира…

Миссис Найтуинг перебивает меня:

— Помилуйте, мисс Дойл! Что это, чтение стихов или скачка с препятствиями?

Девушки тихонько хихикают. Кое-кто из «тигров» прикрывается руками.

Я начинаю сначала, изо всех сил стараясь следить за голосом и ритмом, хотя сердце колотится с такой силой, что я с трудом втягиваю немножко воздуха.

— От битв, толпой идущих в эту жизнь,

Ещё не совершённых, откажись,

— выговариваю я так, словно слоги проходят мимо меня один за другим, —

Тому, кому любовь дарит свой свет,

В беде, войне, — спасенья, мира, нет,

Близ очага её царит покой.

При слове «любовь» младшие девочки снова хихикают, и мне приходится подождать, пока мисс Мак-Клити не отругает их за невежливость и не пригрозит, что оставит без сладкого, если они не будут вести себя как следует. Потом миссис Найтуинг кивает мне, предлагая продолжить.

— О Роза всего Мира, Роза Роз!

Пришла ты также в гавань грусти, слёз,

Чей тёмен блеск, и колокола звон

Взывает к нам, и нежит сердце он.

Я сглатываю раз, другой. Все с ожиданием смотрят на меня, и я чувствую: неважно, что я делаю, они все равно будут разочарованы.

— Прекрасное… Прекрасное, печаль в себе любя…

У меня начинает пощипывать глаза от подступивших слез, мне хочется зарыдать, хотя я и не понимаю, почему.

— Мисс Дойл? — окликает меня миссис Найтуинг. — Вы намерены добавить в этом месте драматическую паузу? Или вы впали в ступор?

— Н-нет, — бормочу я. — Я просто немного забылась.

«Только не плачь, Джемма. Ради всего святого, только не здесь…»

— Прекрасное, печаль в себе любя,

Из нас, из моря создало тебя.

Поникли паруса без мысли и борьбы,

Бог кораблям не даст одной судьбы;

В Его сражениях, что в мир идут,

Под тем же небом все они падут,

Мы не услышим в нашем сердце зов,

Что к жизни, как и к смерти, не готов.[3]

Когда я добираюсь до конца, меня награждают почти искренними аплодисментами. Вскинув голову, миссис Найтуинг смотрит на меня из-под очков.

— Это требует доработки, мисс Дойл. Я надеялась на большее.

Похоже, все ждут от меня чего-то большего. Я разочаровываю всех. Я могла бы нацепить на грудь алую букву «Д», знак самой низкой оценки, чтобы все видели: ждать от меня нечего.

— Да, миссис Найтуинг, — говорю я, и слезы снова подступают к глазам, потому что втайне, в глубине души, мне хотелось бы доставить ей удовольствие, если это вообще возможно.

— Что ж, ладно, — смягчается миссис Найтуинг. — Потренируйтесь еще, хорошо? Мисс Темпл, мисс Хоуторн и мисс Пул, я уверена, вы готовы исполнить ваш танец.

— Вы будете гордиться нами в самом деле, миссис Найтуинг, — волнуется Сесили, — мы ведь очень много репетировали!

— Рада это слышать, — замечает директриса.

Проклятая Сесили. Всегда старается все сделать лучше всех. Интересно, ей когда-нибудь снятся дурные сны? И беспокоит ли хоть что-то вообще таких людей, как она? Они живут в драгоценных коконах, куда не могут прорваться никакие неприятности.

Сесили плывет по полу с безупречной грацией. Руки вскинуты над головой, как будто могут служить защитой от любых тревог. Я ничего не могу с собой поделать: мне ненавистны ее самодовольство и самоуверенность. Мне хочется обладать тем, что имеет она, и я начинаю ненавидеть себя за это желание.

Я не успеваю спохватиться, как магия взрывается во мне. И Сесили спотыкается прямо посреди грациозного пируэта. Она с громким стуком падает на пол, при этом ее нога ужасающе подвернута и прижата телом к паркету.

Все вскрикивают. Рука Сесили сначала взлетает к губам, на которых выступила кровь, потом касается распухающей на глазах лодыжки — как будто она не может понять, что болит сильнее. И разражается слезами.

— Боже праведный! — восклицает миссис Найтуинг.

Все бросаются к Сесили, кроме меня. К ее губам прикладывают чайное полотенце. Она рыдает, а миссис Найтуинг довольно холодно ее утешает, говоря, что незачем поднимать такую суматоху.