Читать книгу "Овод - Этель Лилиан Войнич"

– Как! Джиованни Болла? Вы его прекрасно знаете. Молодой человек высокого роста, бритый. Ведь он ваш товарищ по университету.

– Я знаком далеко не со всеми студентами.

– Боллу вы должны знать. Посмотрите: вот его почерк. Вы видите, он вас прекрасно знает.

И полковник небрежно передал ему бумагу, на которой сверху стояло: «Протокол», а внизу была подпись: «Джиованни Болла». Наскоро пробегая её, Артур наткнулся на своё имя. Он с изумлением поднял глаза.

– Вы хотите, чтобы я прочёл это? – спросил он.

– Да, конечно. Это касается вас.

Артур начал читать, а офицеры молча наблюдали за выражением его лица. Документ состоял из показаний, данных в ответ на целый ряд вопросов. Очевидно, Болла тоже арестован! Первые показания были самые обычные. Затем следовал краткий отчёт о связях Боллы с обществом, о распространении в Ливорно запрещённой литературы и о студенческих собраниях. А дальше Артур прочёл: «В числе примкнувших к нам был один молодой англичанин, по имени Артур Бёртон, из семьи богатых ливорнских судовладельцев».

Кровь хлынула в лицо Артуру. Болла выдал его! Болла, который принял на себя высокую обязанность руководителя, Болла, который завербовал Джемму… и был влюблён в неё! Он положил бумагу на стол и опустил глаза.

– Надеюсь, этот маленький документ освежил вашу память? – вежливо осведомился полковник.

Артур покачал головой.

– Я не знаю этого имени, – сухо повторил он. – Тут, вероятно, какая-то ошибка.

– Ошибка? Вздор! Знаете, мистер Бёртон, рыцарство и донкихотство – прекрасные вещи, но не надо доводить их до крайности. Это ошибка, в которую постоянно впадает молодёжь. Подумайте: стоит ли компрометировать себя и портить свою будущность из-за таких пустяков? Вы щадите человека, который вас же выдал. Как видите, он не отличался особенной щепетильностью, когда давал показания о вас.

Что-то вроде насмешки послышалось в голосе полковника. Артур вздрогнул; внезапная догадка блеснула у него в голове.

– Это ложь! Вы совершили подлог! Я вижу это по вашему лицу! – крикнул он. – Вы хотите уличить кого-нибудь из арестованных или строите ловушку мне! Обманщик, лгун, подлец…

– Молчать! – закричал полковник, в бешенстве вскакивая со стула.

Его коллеги были уже на ногах.

– Капитан Томмаси, – сказал полковник, обращаясь к одному из них, – вызовите стражу и прикажите посадить этого молодого человека в карцер на несколько дней. Я вижу, он нуждается в хорошем уроке, его нужно образумить.

Карцер был тёмной, мокрой, грязной дырой в подземелье. Вместо того, чтобы «образумить» Артура, он довёл его до последней степени раздражения. Богатый дом, где он вырос, воспитал в нём крайнюю требовательность ко всему, что касалось чистоплотности, и оскорблённый полковник вполне мог бы удовлетвориться первым впечатлением, которое произвели на Артура липкие, покрытые плесенью стены, заваленный кучами мусора и всяких нечистот пол и ужасное зловоние, распространявшееся от сточных труб и прогнившего дерева. Артура втолкнули в эту конуру и захлопнули за ним дверь; он осторожно шагнул вперёд и, вытянув руки, содрогаясь от отвращения, когда пальцы его касались скользких стен, на ощупь отыскал в потёмках место на полу, где было меньше грязи.

Он провёл целый день в непроглядном мраке и в полной тишине; ночь не принесла никаких перемен. Лишённый внешних впечатлений, он постепенно терял представление о времени. И, когда на следующее утро в замке щёлкнул ключ и перепуганные крысы с писком прошмыгнули мимо его ног, он вскочил в ужасе. Сердце его отчаянно билось, в ушах стоял шум, словно он был лишён света и звуков долгие месяцы, а не несколько часов.

Дверь отворилась, пропуская в камеру слабый свет фонаря, показавшийся Артуру ослепительным. Старший надзиратель принёс кусок хлеба и кружку воды. Артур шагнул вперёд. Он был уверен, что его выпустят отсюда. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, надзиратель сунул ему хлеб и воду, повернулся и молча вышел, захлопнув за собой дверь.

Артур топнул ногой. Впервые в жизни он почувствовал ярость. С каждым часом он все больше и больше утрачивал представление о месте и времени. Темнота казалась ему безграничной, без начала и конца. Жизнь как будто остановилась.

На третий день вечером, когда в карцере снова появился надзиратель, теперь уже в сопровождении конвоира, Артур растерянно посмотрел на них, защитив глаза от непривычного света и тщетно стараясь подсчитать, сколько часов, дней или недель он пробыл в этой могиле.

– Пожалуйте, – холодным, деловым тоном произнёс надзиратель.

Артур машинально побрёл за ним неуверенными шагами, спотыкаясь и пошатываясь, как пьяный. Он отстранил руку надзирателя, хотевшего помочь ему подняться по крутой, узкой лестнице, которая вела во двор, но, ступив на верхнюю ступеньку, вдруг почувствовал дурноту, пошатнулся и упал бы навзничь, если бы надзиратель не поддержал его за плечи.

* * *

– Ничего, оправится, – произнёс чей-то весёлый голос. – Это с каждым бывает, кто выходит оттуда на воздух.

Артур с мучительным трудом перевёл дыхание, когда ему брызнули водой в лицо. Темнота, казалось, отвалилась от него, – с шумом распадаясь на куски.

Он сразу очнулся и, оттолкнув руку надзирателя, почти твёрдым шагом прошёл коридор и лестницу. Они остановились перед дверью; когда дверь отворилась, Артур вошёл в освещённую комнату, где его допрашивали в первый раз. Не сразу узнав её, он недоумевающим взглядом окинул стол, заваленный бумагами, и офицеров, сидящих на прежних местах.

– А, мистер Бёртон! – сказал полковник. – Надеюсь, теперь мы будем сговорчивее. Ну, как вам понравился карцер? Не правда ли, он не так роскошен, как гостиная вашего брата?

Артур поднял глаза на улыбающееся лицо полковника. Им овладело безумное желание броситься на этого щёголя с седыми бакенбардами и вгрызться ему в горло. Очевидно, это отразилось на его лице, потому что полковник сейчас же прибавил уже совершенно другим тоном:

– Сядьте, мистер Бёртон, и выпейте воды, – я вижу, вы взволнованы.

Артур оттолкнул предложенный ему стакан и, облокотившись о стол, положил руку на лоб, силясь собраться с мыслями. Полковник внимательно наблюдал за ним, подмечая опытным глазом и дрожь в руках, и трясущиеся губы, и взмокшие волосы, и тусклый взгляд – всё, что говорило о физической слабости и нервном переутомлении.

– Мистер Бёртон, – снова начал полковник после нескольких минут молчания, – мы вернёмся к тому, на чём остановились в прошлый раз. Тогда у нас с вами произошла маленькая неприятность, но теперь – я сразу же должен сказать вам это – у меня единственное желание: быть снисходительным. Если вы будете вести себя должным образом, с вами обойдутся без излишней строгости.

– Чего вы хотите от меня?

Артур произнёс это совсем несвойственным ему резким, мрачным тоном.