Читать книгу "Странствия шута. Книга 2. Сага о Фитце и Шуте - Робин Хобб"

«Сделай что-нибудь! Расселась тут в тепле, пока сжигают трупы твоих друзей, а выжившие жители Ивового Леса дрожат под снегом!» Я чувствовала, что пленники ничего не могут поделать, их разум окутан туманом точно так же, как еще недавно был окутан мой. Возможно, я сама смогла прийти в себя лишь потому, что долгие годы противостояла давлению отцовских мыслей, и это вошло у меня в привычку. А люди стояли посреди всего этого ужаса, сбившись в кучу, словно овцы, заблудившиеся в метели. Чувствовали, что дело плохо, но все равно не пытались ничего сделать. Только стонали и мычали, как стадо на бойне. Снова пришли Лин и его напарник. Явились откуда-то из темноты, неся очередное мертвое тело. С каменными лицами они тяжело ступали вперед. Выполняли приказ. Должно быть, им велели не задумываться о том, что это за приказ.

Я присмотрелась к туманному человеку. Оказалось, это скорее туманный юноша или даже мальчишка. Черты его круглого лица выглядели чуть несформировавшимися, подбородок был по-детски вялым, тело – полным и дряблым, непривычным к работе. Зато, наверное, про его разум такого не скажешь, подумалось мне. Юноша сосредоточенно морщил лоб. «Солдаты, – вдруг поняла я. – Вот на кого он бросил все силы». Оставил в покое слуг из Ивового Леса, решив, что хватит и уже наведенного тумана. Сейчас он заставлял солдат стоять тихо и слушать убедительную речь женщины. Туман окутывал старика на черном коне.

Старик держал в руке меч, и с острия его, направленного в землю, сочилась тьма. Туман выглядел почти зримой дымчатой завесой. А потом я поняла, что сквозь завесу плохо видно. Она отражала свет, и старик был окружен красноватым ореолом от огня. Его морщинистое лицо внушало ужас. Казалось, его черты расплавились и потекли, да так и застыли. Кости, выступающие сквозь кожу. Бледные глаза… От него исходило ощущение злобы и ненависти ко всем, кто имел неосторожность быть менее несчастным, чем он. Я нащупала стены своего разума и проделала крохотную щелку, чтобы сквозь нее посмотреть, что туманный человек насылает на старика. Оказалось, тот окутывал старого вояку ощущением самодовольства. Все хорошо. Дело сделано. Старика за это вознаградят, вознаградят даже лучше, чем он ожидал. Все узнают, что это его заслуга. Они услышат о его свершении и сохранят его в памяти. Они пожалеют о том, как с ним обращались. Будут падать перед ним на колени и молить о пощаде.

А теперь? Теперь ему и его людям пора взять то, за чем они пришли, и отправляться домой, а не увлекаться грабежами и насилием. Если они задержатся, все только усложнится. Будут новые схватки, новые смерти… Нет! – туман внезапно переменился. Не подбрасывай ему эту мысль. Вместо этого туман наполнился ощущением темноты, холода и усталости. Меч в руке старика налился тяжестью. Доспехи грузом легли на плечи. Они нашли то, за чем пришли. Чем скорее они вернутся в Калсиду, тем раньше он очутится в теплых землях и обретет свою награду. Тем раньше он сможет взглянуть свысока, восседая в седле, на людишек, которые смели оскорблять его.

– Сожжем здесь все. Убьем всех и сожжем, – предложил один из его людей.

Он был верхом на гнедой лошади. И улыбался, выставляя напоказ крепкие белые зубы. Его светлые волосы были заплетены в две длинные косы, чтобы не падали на лицо. Широкий лоб, волевой подбородок… красавец, да и только. Он направил лошадь на жмущихся друг к другу пленников, и толпа раздалась перед ним, как масло под горячим ножом. В центре толпы он развернулся и крикнул старику:

– Военачальник Эллик! Почему бы нам не разнести тут все в щепки?

В ночи раздался ясный голос полноватой женщины:

– Нет. Нет, Хоген, это было бы неразумно. Не стоит рубить сплеча. Слушайся своего командира. Эллик знает, что делать. Сожгите конюшню и трупы. А об остальном позаботится Виндлайер. Лучше мы отправимся домой в уверенности, что никто нас тут не вспомнит и не станет преследовать. Мы получили то, за чем пришли. Теперь пора уходить. Если не надо будет беспокоиться о погоне, мы сможем быстрее вернуться в теплые края.

Я с трудом выбралась из-под груды одеял и тряпья. Оказалось, кто-то снял с меня башмаки и я осталась в одних носках. Поискать обувь? Но так можно упустить возможность сбежать… Тяжелый балахон из белого меха доходил мне ниже колен. Подобрав его, я отползла к краю саней и перевалилась через бортик. Колени подогнулись, я рухнула лицом в снег. Придерживаясь за край саней, мне удалось встать. Все тело болело, но дело было даже не в этом – я как будто не могла докричаться до своих мышц. Несколько драгоценных мгновений ушло на то, чтобы заставить ноги двигаться. Наконец я почувствовала, что смогу идти и не упаду при первом же шаге.

Тогда я встала. Да, идти я могла. Но что с того? В эту минуту я как никогда сильно пожалела, что уродилась такой крошечной. Однако будь я даже статным воином на могучем боевом коне, много ли я могла поделать против большого вооруженного отряда?

Тут я поняла, что на самом деле все еще хуже, и меня затошнило от собственной беспомощности. Даже армия не смогла бы исправить то, что уже произошло. Ничто и никто не вернет управляющего Ревела, не сделает так, чтобы кровь Фитца Виджиланта, запятнавшая снег, вновь заструилась в его жилах, не восстановит из пепла конюшню. Пусть я еще жива, но я – всего лишь уцелевший осколок разбитой жизни. От всех нас остались одни лишь осколки. Никто из нас больше не будет прежним.

Что же делать? Холод пробирает до костей. Можно забраться обратно в сани, зарыться в одеяла и отдаться на милость судьбы. Можно убежать в темноту и попытаться отыскать Персивиранса и плащ. Можно кинуться к пленникам, но тогда меня снова поймают и погрузят в сани. Интересно, хватит ли у меня духу броситься в пылающую конюшню, чтобы сгореть? Это очень больно?

Загнанный в ловушку волк будет драться. Даже волчонок.

Мысль пронеслась у меня в голове и вдруг обледенела и разлетелась вдребезги от пронзительного протяжного крика. Я сама удивилась тому, что узнала голос. Кричала Шун. Прячась за санями, я выглянула из-за бортика. Воин, который недавно бросал вызов толстушке, ухватил за волосы Шун.

– Мы уедем, – любезно согласился он. – Но сперва я потешусь. Мне причитается награда.

Он дернул Шун так, что ей пришлось встать на цыпочки. Она визжала, как поросенок. В иных обстоятельствах это было бы очень смешно. Обеими руками она вцепилась себе в волосы, чтобы чужак не вырвал их с корнем. Платье ее было разорвано на груди. Оно было алое, как кровь, это платье, расшитое кружевом в виде снежинок. Чужак снова тряхнул ее, без всякой жалости.

– Вот этой. Эта кошечка пыталась пырнуть меня ножом. В ней и сейчас еще остался задор. Я до сих пор ее не опробовал. В таких делах я спешки не люблю.

Он слез с коня, не выпуская волос Шун. Она попыталась вырваться, но он просто перехватил волосы у самого ее затылка. Чужак был выше ее, и сколько Шун ни размахивала кулаками, она не могла до него дотянуться. Мужчины из Ивового Леса просто стояли и смотрели. На лицах у них застыло отупение, челюсти вяло отвисли. Никто не двинулся, чтобы помочь ей. Фитц Виджилант попытался бы спасти ее. Но я знала, что он лежит на снегу, залитом кровью. Шун тщетно пыталась сопротивляться, такая же беспомощная, какой была бы я на ее месте.