Читать книгу "Черная башня - Наталья Павлищева"

Два десятка богатых флорентийцев — это еще пара сотен их сопровождающих и слуг. Для Пизы такое количество прибывших невелико, в Пизанском университете немало беспокойной молодежи, даже через несколько лет, когда на Пизанский собор съехались представители всей Европы (по утверждениям пизанских патриотов, собралось десять тысяч человек!), Пиза не лопнула от натуги.

Но как ни крути, два десятка молодых бездельников способны раскачать даже портовый город. В общем, пребывание в качестве заложников не оказалось долгим и обременительным, но оказалось весьма полезным.

От семьи Альбицци в Пизу приехали два сына Мазо де Альбицци. Собственно заложником числился младший из братьев Лука, сверстник Козимо, а старший Ринальдо был сопровождающим и фактическим надсмотрщиком над молодежью, а также соглядатаем отца, стоявшего во главе Флоренции.

С Лукой Козимо подружился сразу, они вместе учились еще в школе, а потом Лука пришел к Росси. Поговорить было о чем, тем более других занятий не имелось. Лука и Козимо не стремились попасть на разные пирушки или увеселения с дамами легкого поведения.

Сказать, что старшему из братьев не нравилась дружба младшего с сыном банкира средней руки, да еще и конкурента, значит не сказать ничего. Альбицци не просто в числе самых богатых, они давно в числе настоящих правителей Флоренции. Мазо де Альбицци и Никколо Уццано — вот те, кто диктует волю остальным.

Флоренция могла сколько угодно называть себя республикой и гордиться выборностью своих органов управления, действительность всегда отличалась от нарисованной в умах флорентийцев картинки. Да, членов Синьории меняли часто — каждые два месяца, да, их имена выбирались по жребию путем вытягивания восковых шариков с записками внутри, но эти имена сначала отбирали сильные мира сего. Во главе гильдий стояли богатые люди, а богатые всегда держатся вместе. В Синьорию попадали середнячки, но их всегда было меньшинство, и противостоять тем, у кого деньги и древность рода, трудно. В Республике Флоренция не было герцогов или графов, не было дворян вообще, но равенства не было тоже. Как и в остальном мире, деньги решали если не все, то многое.

И те, у кого деньги были издавна, с большой неохотой пускали в свой круг разбогатевших недавно. Джованни де Медичи мог скромничать и не высовываться, но не попасть под пристальное внимание тех же Альбицци не мог. Медичи богател стремительно, не заметить это было невозможно. Выскочка! — такой вердикт, несмотря на всю скромность поведения, любви аристократов к Джованни и его сыновьям не добавлял.

Козимо и Луку это волновало мало, а вот Ринальдо не раз выказывал брату свое недовольство. Противостояние Ринальдо и Козимо достигло пика, когда во время общего разговора Альбицци презрительно посоветовал потомку аптекарей держаться соответственно происхождению и не пытаться чему-то учить тех, кто правит Флоренцией давно:

— Потомки аптекарей и менял должны знать свое место.

Ринальдо не стал упоминать о гильдии суконщиков или торговцев шелком, поскольку Альбицци сами там состояли. В Республике Флоренция вообще было предпочтительно состоять в какой-то гильдии, там не терпели просто богатых людей, ну разве что подобных Никколи. Все более нормальные непременно делали вид, что зарабатывают деньги тяжким трудом. Альбицци не исключение.

Его приятель из семейства Пацци довольно расхохотался, отпустив еще одну едкую шуточку.

Это было открытым оскорблением, но если бы Козимо ответил, не миновать наказания, ведь любые стычки заложников с кем-то в Пизе были запрещены и приводили к аресту и возвращению во Флоренцию. Ринальдо заложником не был, ему проще.

Все ждали реакцию Козимо, Альбицци смотрел с вызовом. Как пригодился совет отца считать до десяти, прежде чем произнести фразу во гневе! Козимо спокойно пожал плечами:

— У всех нас были предки. Медичи хотя бы знают своих, чего нельзя сказать о многих мнящих себя аристократами. К тому же кичиться аристократизмом в Республике Флоренция не пристало. Но если вам больше нечем, тогда конечно…

Веселая компания замолчала и как-то быстро распалась, разойдясь в стороны. Медичи напомнил о том, что во Флоренции правит народ и что ставить себя выше остальных опасно.

Позже Лука сказал Козимо:

— Брат страшно зол на тебя и всюду поносит, говоря, что вы выскочки. Прости, Козимо, я так не думаю.

— Я знаю.

Но требовалось что-то предпринять, отец будет страшно расстроен, когда узнает, что имя Медичи в Пизе треплют на каждом углу. Что он мог противопоставить Ринальдо Альбицци?

Нашлось что.

Через пару дней Козимо случайно увидел, как Ринальдо, стараясь быть неузнанным, выходит из меняльной лавки Бекаделли. Зачем человеку, имеющему свою контору банка, таясь, ходить в чужую? Только в одном случае — если ему нужно на время перехватить деньги втайне от отца. Этим следовало воспользоваться.

Козимо вспомнил о любовнице Ринальдо, пизанской красавице Франческе. Девушка была действительно очень красива и столь же умна. Но ее ум — из тех, что служит исключительно обогащению.

Дальше было просто. За один солид служанка Франчески рассказала о том, какие украшения нравятся ее хозяйке, ювелир с вниманием выслушал сетования Козимо по поводу необычайной красоты броши и сережек, которые, к сожалению, не подходят его сестре, зато прекрасно подошли бы донне Франческе. Не просто выслушал, но и принял к сведению. Украшения красавице показал, а она изъявила желание иметь такие.

В результате за следующую неделю Ринальдо Альбицци был вынужден нанести целых три визита в лавку Бекаделли. Следом за ним визит нанес сам Козимо. Он уже знал, почему Ринальдо выбрал именно этого ростовщика — Бекаделли переводил свою лавку из Пизы, чем-то не угодив местным властям. У такого можно брать без возврата. Пожалеть бы Бекаделли, но Козимо не было его жалко.

— Я хочу выкупить закладные синьора, который был у вас только что.

— Но я не собираюсь ничего продавать.

Не услышав в голосе ростовщика твердой уверенности, Козимо усмехнулся:

— Рискуете не получить совсем ничего. Человек, который берет в долг тайно, имея при этом собственную контору, едва ли пожелает огласки. Но огласка не нужна и вам. К тому же вы едва ли сможете вернуть деньги. Я выкупаю расписки за двойную стоимость.

— Но…

Глаза Медичи смотрели спокойно и внимательно. В голове Бекаделли мысли метались, словно мыши, застигнутые котом в кухне. Надежды, что Альбицци вернется за своими расписками, было мало, как и на то, что их можно предъявить к оплате без большого риска. Сам он собирался уезжать к родственнику в Неаполь и ждать долго не мог… А Медичи предлагал хорошие деньги…

На следующий день Козимо попросил Луку передать брату небольшую записку. Ринальдо усмехнулся, Медичи решил просить мира? Но, вчитавшись в строчки, написанные бисерным почерком Козимо, в гневе скомкал бумагу:

— Мерзавец!