Читать книгу "Распутин. Вера, власть и закат Романовых - Дуглас Смит"

5. Алексей

Перед тем, как оставить Россию навсегда, Филипп впал в транс и изрек пророчество. «Ищи заступничества святого Серафима Саровского, – сказал он Александре, – и он даст тебе сына». Но существовала серьезная проблема: в Русской православной церкви не было такого святого. Однако в начале XIX века был великий старец Серафим. Почти всю свою жизнь он прожил в полной бедности и уединении. Сначала он жил в лесном скиту, а затем в келье монастыря в Сарове. Он был истинно святым человеком, смиренным, но обладающим великой духовной силой. Серафим не прошел испытания святости: его тело не осталось нетленным, поэтому Церковь отказалась признать в нем святого. Но Николай, к великому раздражению Святейшего синода, отменил это решение («Император может делать все, что угодно», – заявила Александра) и приказал канонизировать Серафима. В высшем свете многие восприняли это как свидетельство чудотворных способностей Филиппа. «Было трудно отличить, где заканчивается Филипп и где начинается Серафим», – едко замечала фрейлина Елизавета Нарышкина.

В июле 1903 года Николай и Александра вместе с другими членами семьи и почти тремястами тысячами паломников присутствовали на церемонии. Это было очень трогательное религиозное событие, которое окончательно убедило Александру в нерушимой связи царя с народом. Канонизация Серафима имела также определенные политические обертоны. Продолжая политику, начатую отцом, Николай старался связать династию с русским народом, возвращаясь к допетровскому прошлому России. И Серафим, который осуждал растленное влияние западноевропейского Просвещения на русскую духовность, идеально подходил для этой цели. Благодаря этой фигуре царь пытался восстановить средневековое понятие о мистической связи монарха с его народом. Вечером 1 августа царственная чета, как и предписывал Филипп, вошла в святые воды реки Саровки, надеясь, что на них и на Россию снизойдет благословение и на свет появится долгожданный наследник1.

Через три месяца Александра забеременела. 12 августа 1904 года в 13.15 она родила сына. Мальчика назвали Алексеем. Радость и чувство облегчения были непередаваемыми. Праздновала не только семья, но и вся страна – по всей империи стреляли пушки, звонили церковные колокола. Вернувшись в детскую, императрица записала в свой блокнот: «Вес 4660 гр.; длина 58 см. Окружность головы 38 см, груди 39 см»2. Но самого главного в малыше она не могла ни увидеть, ни измерить, ни записать. У мальчика была гемофилия.

Болезнь он получил от матери. Бабушка Александры, королева Виктория, была носительницей гемофилии. Ген этой болезни унаследовали сын и двое дочерей, в том числе и мать Александры. От матери ген унаследовали Аликс и ее брат Фредерик. (Сестра Александры, Ирен, тоже была носительницей этого гена.) У Фредерика (Фритти) первые симптомы болезни проявились в 1872 году – в том самом, когда родилась Александра. В мае 1873 года трехлетний Фритти, которого мать буквально боготворила, упал с подоконника на каменную террасу. Он ничего не сломал, и казалось, что все обошлось. Но через несколько часов малыш умер от внутреннего кровотечения. Двое племянников Александры тоже болели гемофилией. Один из них, принц Генрих Прусский, умер от этой болезни в 1904 году в возрасте четырех лет. Это произошло незадолго до рождения Алексея.

Болезнь мальчика могла бы стать жестоким шоком для родителей, но уже в середине XIX века медики установили наследственную природу болезни. В 1876 году один французский врач писал, что «всем членам семьи гемофиликов следует воздерживаться от брака». Но члены королевских семейств Европы не спешили прислушиваться к подобным советам, предпочитая жить в неведении законов науки. Как писал британский генетик Дж. Б. С. Холдейн, «гемофилия царевича – это признак разрыва между монархией и реальностью»3. Впрочем, реальность быстро вторглась в жизнь семьи Романовых. В первые два месяца Николай и Александра заметили, что у младенца из пупка постоянно сочится кровь. Потом у него стали образовываться синяки и темные пятна на нежной коже. К этому времени родителям стало ясно: у Алексея гемофилия. Радость сменилась горем.

Великая княгиня Мария Павловна (младшая), двоюродная сестра Николая II и сестра великого князя Дмитрия Павловича, одного из убийц Распутина, в мемуарах писала:

«Даже в нашем доме воцарилось уныние. Дяде и тете, несомненно, было известно, что ребенок родился больным гемофилией, заболеванием, проявляющимся в кровоточивости из-за неспособности крови быстро свертываться. Конечно же, родители быстро узнали о природе болезни сына. Можно представить, каким это стало для них ужасным ударом; с этого момента характер императрицы начал меняться, от мучительных переживаний и постоянного беспокойства здоровье ее, как физическое, так и душевное, пошатнулось»4.

Если Николай и Александра связывали рождение сына с влиянием Филиппа, то все остальные связали это с его преемником. Говорили, что Распутин предсказал рождение Алексея, и Александра верила в то, что это произошло благодаря его молитвам. Именно в этом многие видели основу его влияния на императрицу. Другие шли дальше и утверждали, что Распутин вовсе не молился за императрицу, а был отцом мальчика5. Конечно, в этих словах не было ни грана правды, потому что первая встреча Николая и Александры с человеком, которому было суждено занять такое важное место в их жизни, состоялась только через год.

Английский историк, сэр Бернард Пэрс, спустя десятилетия писал: «Детская стала причиной всех проблем России». Именно болезнь царевича Алексея привела Распутина во дворец, а его удивительная способность успокаивать мальчика стала основой его влияния и власти6. Такое восприятие природы отношений между Распутиным и царственной четой, главным образом с Александрой, было весьма распространено. Александра действительно тяжело переживала болезнь сына. Ее вера в то, что только Распутин может сохранить ее мальчика, играла большую роль. Но потребность Александры в Распутине была гораздо более сложной и глубокой.

Как показывает история месье Филиппа, даже до рождения сына Александра и Николай искали святого человека, который мог бы поддержать императрицу советом, наставлением и утешением. Отчасти это было связано с ее материнской ролью. Александра отчаянно искала того, кто подскажет, как ей родить сына. И происхождение такого человека не имело для нее никакого значения. Но с самого начала Александра не намеревалась ограничивать влияние Филиппа ни на свою утробу, ни на свою душу – и об этом часто забывают. Как явствует из ее писем к Николаю, Александра искала в Филиппе политической поддержки и силы, силы не для себя, но для Николая, слабость и фатализм которого были слишком хорошо ей известны. Александра любила Николая, но не могла не видеть того, что его личные слабости лишают его силы, уважения и эффективности как императора. Она была готова сделать все необходимое, чтобы помочь ему, даже если это означало поиск другого мужчины, обладавшего волей, которой не хватало ее мужу.

И вот здесь, в истории Филиппа, мы видим зарождение истории Распутина: Александра нуждалась в духовном наставнике, божьем человеке, который изрекал бы высокие истины и пророчества. Ему она была готова слепо довериться. Она всегда была склонна к мистицизму и очень религиозна. Она была готова участвовать в политике – ей казалось, что наставления святых людей помогут Николаю править страной эффективно. Ни Александра, ни Николай не понимали, что их личная жизнь чревата публичными последствиями. Уровень недоверия членов Дома Романовых был очень высок, и это недоверие порождало слухи и сплетни, которые еще более ослабляли семейные узы и впоследствии окончательно их разрушили. Сплетни быстро распространялись в просвещенном обществе и подтачивали имидж монархии. А любые сомнения в святости и попытки открыть царю глаза на происходящее еще более углубляли пропасть между троном и остальной Россией. И со временем это привело к революции.