Читать книгу "Призраки Сумеречного базара - Кассандра Клэр"

Мэтью даже не представился случай спросить Джеймса, хочет ли тот быть парабатаем. Он как раз собирался предложить приятелю стать его братом по оружию, но хотел сделать это в такой необычной, запоминающейся манере, чтобы у Джеймса не возникло и мысли отказаться.

К воротам уже стремительно шагал мистер Эрондейл, отец Джеймса, прибывший одним из первых. С черными волосами, развевающимися от ветра и ярости, он, спору нет, выглядел очень внушительно.

Несколько девочек, допущенных в Академию, с любопытством поглядывали на Джеймса: даже с неудачной стрижкой и некоторой скованностью в манерах тот очень походил на своего отца. Но Джеймс, наивная душа, не замечал прикованного к нему внимания. Для вида уткнувшись в книгу, он неловко ерзал и тонул в черном отчаянии.

– Не приведи господи иметь такого отца, – поежился Юстас Ларкспир.

– Я слышал, он чокнутый, – хохотнул Аластер. – Еще бы, только ненормальный может жениться на кровью демонов и родить детей, которые…

– Не надо, – тихо попросил маленький Томас.

Ко всеобщему удивлению, Аластер закатил глаза и замолк.

Мэтью хотелось заткнуть рот Аластеру, но Томас уже это сделал, а Мэтью не мог себе представить, как заставить Аластера замолчать навсегда. Разве что вызвать его на дуэль? Впрочем, он сомневался, что это сработает. Аластер не был трусом: наверняка он примет вызов, но потом станет вдвое болтливее. Да и драки были не в стиле Мэтью. Он умел драться, но не думал, что насилие решает все проблемы.

Разумеется, к угрожающей всему миру проблеме демонов это не относилось.

Мэтью резко повернулся и двинулся вниз по лестнице.

Он бродил один по залам Академии, и на душе у него было скверно. И все же, несмотря на дурное настроение, он помнил, что ни в коем случае нельзя надолго упускать из виду Лайтвудов – Кристофера и Томаса.

Когда Мэтью было шесть лет, его старший брат, Чарльз Бьюфорд, отправился с мамой на собрание в лондонский Институт. Мама, Шарлотта Фэйрчарлд, была Консулом, то есть самой важной персоной в мире Сумеречных охотников, и Чарльз всегда интересовался ее работой, а потому не возмущался, что какие-то надоедливые нефилимы постоянно отнимают у нее время. Пока они собирались, Мэтью ревел в коридоре, вцепившись в подол маминого платья. Мама опустилась на колени и попросила Мэтью заботиться о папе, пока их с Чарльзом не будет.

Мэтью серьезно отнесся к возложенной на него ответственности. Папа, конечно, гений, но все считали его инвалидом, потому что он не мог ходить. Если за ним не присмотреть, он мог запросто забыть поесть, увлекшись своими изобретениями. Папа не мог обойтись без Мэтью – и тем более абсурдной казалась затея отправить Мэтью в Академию.

Мэтью нравилось заботиться о людях, и у него это хорошо получалось. Когда им было по восемь лет, Кристофера Лайтвуда застукали в папиной лаборатории, где он проводил в высшей степени любопытный, как выразился папа, эксперимент. Мэтью тогда заметил, что в лаборатории исчезла стена, и взял Кристофера под свое крыло.

Кристофер и Томас – кузены по крови, потому что их отцы – родные братья. Мэтью не приходился им настоящим кузеном: он исключительно из вежливости называл их родителей тетей Сесили и дядей Габриэлем – ну и тетей Софи и дядей Гидеоном соответственно. Их родители дружили. У мамы не осталось никого из близких, а папина семья неодобрительно относилась к тому, что мама – Консул.

Джеймс доводился Кристоферу кровным кузеном, потому что тетя Сесили была родной сестрой мистера Эрондейла. Мистер Эрондейл руководил лондонским Институтом, и Эрондейлы вели замкнутый образ жизни. Злые языки называли их снобами, возомнившими, будто они выше других, но Шарлотта сказала, что так считают только невежественные люди. Она объяснила Мэтью, что Эрондейлы просто натерпелись от недоброжелателей из-за того, что миссис Эрондейл – чародейка.

И все-таки, управляя Институтом, трудно оставаться затворником. Мэтью и раньше встречал Джеймса на всяких праздниках и пытался подружиться с ним, но мешало то, что на вечеринках Мэтью всегда старался развлекать гостей, а Джеймс предпочитал сидеть в углу, уткнувшись в книжку.

Общительному Мэтью ничего не стоило завести друзей, но он не видел в этом смысла, если добыча сама шла в руки. Друзей, доставшихся легко, можно так же легко потерять, а Мэтью хотел крепкой и долгой дружбы.

Поначалу казалось, что Джеймс его невзлюбил, и Мэтью очень расстраивался, но в конце концов ему все-таки удалось завоевать расположение нелюдимого мальчишки. Он до сих пор не мог понять, как это получилось, и чувствовал себя неловко, но недавно Джеймс назвал себя, Мэтью, Кристофера и Томаса «тремя мушкетерами и д’Артаньяном», героями его любимой книги. Все складывалось неплохо, если не считать тоски по папе, но вот теперь Джеймса исключили из Академии, и мир рухнул. Тем не менее, Мэтью не мог забыть про свои обязанности.

У Кристофера сложились в прямом смысле взрывные отношения с наукой, и после недавнего происшествия профессор Фелл наказал Мэтью следить за тем, чтобы Кристофер не контактировал с легковоспламеняющимися материалами. А Томас был настолько тихим и миниатюрным, что они постоянно теряли его из виду, а будучи предоставлен самому себе, он неизбежно тянулся к Аластеру Карстерсу.

Ситуация сложилась отвратительная, но одна светлая сторона в ней все-таки была. Найти потерявшегося Томаса не составляло никакого труда: достаточно было идти на мерзкий голос Аластера.

К сожалению, это означало, что придется увидеть и лицо Аластера – не менее мерзкое.

Мэтью разыскал Аластера довольно быстро: тот стоял у окна, а рядом застенчиво жался Томас.

Томас боготворил своего кумира, и это не поддавалось разумному объяснению. Единственное, что, по мнению Мэтью, могло вызывать в Аластере интерес, так это его необычайно выразительные брови, но, в конце концов, ведь не брови красят человека!

– Ты очень расстроен, Аластер? – расслышал Мэтью тихий голос Томаса, когда подошел ближе и навострил уши.

– Отстань, сопля, – огрызнулся Аластер, хотя и беззлобно. Даже он не мог устоять перед обожанием.

– Ты слышал этого подлого, коварного змея? – спросил Мэтью. – Пойдем отсюда, Том.

– А, наседка Фэйрчайлд, – усмехнулся Аластер. – Какой прекрасной женушкой ты станешь для кого-нибудь в недалеком будущем.

Мэтью пришел в ярость, заметив проблеск улыбки на лице Томаса, хотя тот быстро спрятал ее из уважения к чувствам Мэтью. Кроткому Томасу здорово доставалось от сестер, которые привыкли им командовать. Похоже, грубость Аластера он по ошибке принимал за смелость.

– Жаль, что не могу сказать того же о тебе, – парировал Мэтью. – Неужели ни одна добрая душа не намекнула тебе, что твоя прическа… как бы помягче выразиться… нелепа? Друг? Папа? Никого не волнует, что ты делаешь из себя посмешище? Или у тебя все время уходит на пакости ни в чем не повинным людям и тебе просто некогда обращать внимание на свой жалкий внешний вид?