Читать книгу "Будь здоров, жмурик - Евгений Гузеев"

– А вот и я, – с юмором произнес он и поклонился при приземлении, словно балерина в Лебедином озере. – Ну что, испугался?

– Это что, опять шуточки? – спросил я.

– Ну, а что такого, не понравилось? Юмор же…

– Да нет, не очень. Я не против черного юмора, но, мне кажется, для ангела-хранителя – так себе юмор, – ответил я.

– Подобные вещи я иногда делаю для того, чтобы лишний раз убедиться в своем бессмертии и неуязвимости. Ведь это же так приятно избавиться навечно от страха смерти, не правда ли?

– Ну, если в этом смысле, то может быть. Хотя мне трудно судить, сам не пробовал ни разу. И вообще пока нет желания на такого рода эксперименты с петлей, тем более не имея крыльев. Да, насчет крыльев. Толя, у меня к тебе дельце по амурной части.

– Ну, ты меня с этими., с мелкотой этой не путай. Я ангел-хранитель, а не какой-нибудь пухленький амурчик со стрелами. А этот письменный прибор с амуром – это так…

– Я понимаю, но хочу спросить совета. Дело в том, что я в стогу ночевал не один.

– С ненаглядной певуньей в стогу ночевал, – неожиданно запел Толя песню, не относящуюся к его времени – и это откуда-то знал.

– Вот, вот. Моя юношеская любовь Валечка приходила. Так что сейчас, в данный момент, у меня в голове обе эти женщины, и я не знаю, что мне делать дальше. Встречаться с одной по вторникам, с другой по пятницам, или как? Ну, и третья явится – бессмертных на земле не бывает, только разве что Ленин и Кащей Бессмертный.

– Ой, блин, я ж ее предупреждал… Она обещала… Нет, все равно приперлась, в первую же ночь. Тьфу ты. Да, брат, боюсь, придется тебе на расчленение души согласиться.

– Да пошел ты… А по-другому нельзя?

– Не знаю. Кстати, мы можем в порядке эксперимента посоветоваться с властью. Интересно, что скажут. Точно, вот идейка-то…

– С какой еще властью? С богом, что ли?

– Ну, причем здесь бог. До тебя ли ему? У нас есть жмурики всех сортов. Есть любители давать советы трудящимся. Мне ведь по программе нужно тебя познакомить с совершенно непохожими друг на друга райскими уголками и местечками, ибо ты новоумерший, несмышленый еще. Я тебе говорил, здесь у каждого – свой рай, поэтому тебе будет полезно знать, какой тут дурдом иной раз встречается, то есть разнообразие неожиданных вариантов я имею ввиду. Не знаю, может и мой рай – комедия, но тут ведь бесчисленное количество и других весьма любопытных мест. Чай будешь? У меня сгущенка есть.

Мы прошли пешком по узкой тропинке, что начиналась незаметно за домом Толика и вела в сторону сказочного леса. Оба мы были в скромных советских костюмах мышиного цвета и при галстуках. Галстуки тоже были не очень – тошнотворной расцветки серого с коричневым. У Толи был дипломат в руках, а сзади привычно болтались лебединые крылья, и опять было не понятно, растут ли они из ткани или каким-то образом протащены через дыры на спине пиджака. Насчет прикида я не стал пока интересоваться. Узнаю, подумал, в чем тут гвоздь. Пройдя лесную чащу, мы неожиданно оказались на другой стороне лесной зоны, но вовсе не в сказке, а на прозаической автобусной остановке среди неприхотливой и знакомой до боли природы. Это было кольцо обычной дороги, а автобусная остановка представляла собой лавочку, стоящую под навесом, сооруженного из трех бетонных стен и крыши. Типичное советское строение, почти будка, но, слава богу, без окурков и экскрементов поблизости, и не заплевано было тоже. Бетонная урна, кстати, стояла на своем месте сбоку – грубый дизайн, но, однако, мусора в ней тоже не было и не просматривалось никаких следов грязи. Не было и пошлых надписей. Куда-то вдруг подевалась сказочная страна Толи – детское впечатление моего ангела-хранителя от гобеленового ковра и разных там прочих картинок с голландскими и южно-европейскими сюжетами и пейзажами от средних веков до восемнадцатого рококо-века – это по моим приблизительным оценкам. А тут, в пяти шагах, вдруг снова оказался наш родной СССР, только приукрашенный, как на картинах советских художников и в цветных кинофильмах 50-годов. Вот и красный новенький автобус ЗИС 155 не замедлил появиться на дороге, заасфальтированной грубо, но более-менее аккуратно.

– Куда ты меня завел? – спросил я все-таки Толю, пока автобус подруливал к остановке.

– Ну, это уже не мое царство. Тут коммунистический рай. Партийные работники кайфуют в загробном мире только так, а не иначе. Им такое вот нравится, что ж с ними поделаешь. У каждого свое представление о рае, каждый его строит по-своему. Учись, как надо устраивать свою потустороннюю жизнь. Сюда ведь попадают и простые чиновники, никому ничего плохого не сделавшие. Впрочем, и хорошего тоже.

Подрулил автобус, распахнулись двери. В заднюю вышли какие-то пассажиры – на вид простые советские люди, но с радостными лицами и в чистых аккуратных спецовках. Мы вошли в переднюю дверь. Я нерешительно остановился на ступеньках – ведь денег на билет у меня не было. Вежливый водитель улыбкой и каким-то еле заметным жестом дал понять, что проезд бесплатный.

– Коммунизм, Сашок, не боись, – подтвердил Толя, пока мы проходили по коридору, подыскивая лучшие места в середине автобуса.

Откуда ни возьмись, появились еще пассажиры: вслед за нами вошла чистенькая и благообразная старушка с небольшой кошелочкой в руках, а за ней мальчик и девочка лет одиннадцати – оба в белых рубашечках и с пионерскими галстуками. У мальчика в руках была модель планера, а у девочки – большая зеленая папка с надписью «Гербарий». Когда дверь автобуса закрылась, что-то брякнулось о стекло и тут же отлетело. Я успел увидеть голого, чуть жирноватого амурчика, с луком и стрелой в пухленьких ручках. Крылышки его были значительно меньше, чем у Толи. Мне показалось, что амурчик скорчил нам рожицу, отлетая в сторону и назад.

– Вот ведь лезут тут всякие, случайные, не от мира сего. Тьфу, мелкота невоспитанная, – проворчал не зло Толя и отвернулся от окна.

Автобус отъехал с остановки и плавно двинулся по шоссе. Мы неслись мимо лесов и равнин, мимо ровных пашен и колхозных деревень с добротными свежевыкрашенными деревянными домами. В деревнях загробная жизнь кипела, много молодых колхозников чем-то важным занимались – сеяли, жали, молотили, а вокруг полно было ухоженной техники и скота. Все ребята, которых мы встречали по пути, были трезвыми, с ясными глазами, светлыми и умными лицами, а девушки – словно актрисы советских кинофильмов. Поля с золотистой рожью казались действительно скорее золотыми, чем желтыми, и своим волнением напоминали более морской пейзаж, чем поле. Неожиданно нас обогнал грузовик. Кузов был набит веселыми девушками в белых платочках и цветных сарафанчиках. Какие-то сельскохозяйственные инструменты, вроде деревянных грабель были у них с собой и торчали, словно антенны. Девчонки пели задорную комсомольскую песню, что-то про целину, а когда поравнялись с нами, то, смеясь, стали махать нам и что-то озорное кричать. Толя им ответил снисходительно какими-то юмористическими гримасами, мол, ладно уж, девчонки, обгоняйте.

– Думаешь, это души, такие же, как мы с тобой? – прокомментировал он этот эпизод. – Черта с два. И это тоже декорации. Люди-декорации. Герои соцреализма. И все остальное – декорации. Без народа рай – не рай. У меня ведь тоже – декоративные все, кроме меня самого любимого… Не только пипл, но и скотина всякая, птички и так далее – все искусная и суперсовершенная подделка. Ну, ты видел… Вот и эта часть загробного мира соткана сплошь из лучших воспоминаний и впечатлений одного жмурика с партбилетом. И, как ты догадываешься, стырено все из хорошего советского кино и прочего социалистического нарисованного и сфотографированного вранья. Гораздо меньше – из самой жизни. Все эти парни и девушки, дети, старушки – совершеннейшие куклы-актеры. И в этом кукольном театре есть всего одна живая душа – Карабас-Барабас – тот, который создал этот райский театр на радость себе самому. Ну, а мы едем к нему на прием.