Читать книгу "Николай Николаевич - Алексей Шишов"

Николай Николаевич имел с собой немалую сумму денег в звонкой монете на покупку иноходцев лично для себя. У него в Санкт-Петербурге тоже была отменная коллекция скакунов, в которой преобладали орловские рысаки и дончаки. Но он хотел привести с собой с Востока несколько коней.

Местные губернаторы об этом знали из Стамбула. В Бейруте гостю местные купцы и жители привели на показ для продажи лучших ливанских лошадей. Бейрутцы устроили в присутствии Николая Николаевича скачки и игры «джерит», напоминавшие кавказскую джигитовку. И хозяева, и гости остались очень довольны праздничным днём.

Но пожалуй, самое интересное именитого путешественника ожидало в Сирии. Вблизи столичного Дамаска в то время раскинули свои палатки несколько кочевых племён бедуинов. Великий князь осмотрел их скакунов, и ему особенно понравилась одна чистокровная арабская кобыла. Он пожелал купить её, не жалея денег. Вождь племени по законам гостеприимства не стал препятствовать торгу.

Владельцем кобылы оказался бедуин древнего рода степной аристократии по имени Гамаль. Николай Николаевич через константинопольского переводчика спросил араба:

— Сколько стоит твоя лошадь?

— Я покупал её ещё жеребёнком, — уклончиво ответил хозяин иноходца.

— Тогда сколько ты за неё заплатил?

— Вот такую чашку золотых динаров. И в придачу дал десяток лучших баранов из стада моей семьи.

— Я хотел бы купить у тебя лошадь.

— Мне с ней не хочется расставаться. Это моя гордость.

— Твой скакун просто великолепен. Поэтому даю за неё две чашки золотой монеты. Скалой, — сказал великий князь своему адъютанту, — отсыпьте в чашки рублей.

Бедуин при виде целой кучи золота сразу польстился на небывалый куш, но как человек Востока не согласился на продажу, а начал торг со знатным покупателем. Он расхваливал перед русским пашой-генералом и без того несомненные достоинства своей лошади, всякий раз называя новую цену.

Вокруг торговавшихся собралась немалая толпа бедуинов, которая живо реагировала на каждую новую сумму. Великий князь раз за разом соглашался. Поручику Скалону только оставалось подсыпать на ковёр из дорожной сумки всё новые и новые золотые монеты, сверкавшие под жаркими солнечными лучами.

Когда наконец была названа последняя цена и бедуин уже взял в руки тарелку с кучей золота на ней, толпа сородичей притихла, испытующе смотря на хозяина иноходца. Тот словно спохватился: азарт торга в секунду слетел с его вдруг помрачневшего лица. Он бросил монеты на ковёр, молча вскочил на ноги, сел на своё сокровище и стремительно ускакал в степь, подальше от становища.

Видя это, бедуины восторженными криками приветствовали такой исход торга. О нём ещё долго они говорили в своём кругу. А вождь племени с вежливым поклоном сказал своему раздосадованному гостю:

— Не сердитесь. Для бедуина такая лошадь в жизни всё: и честь, и богатство, и сама жизнь. У кочевников не всё имеет цену золота...

Из путешествия по Востоку, больше напоминавшего служебную командировку, великий князь вернулся с довольно ясным представлением о турецкой армии. О том было доложено императору Александру I. Состоялся разговор в Главном штабе и у военного министра-реформатора Милютина.

Трудно сказать, предчувствовал ли тогда Николай Николаевич-Старший, что всего через пять лет турецкие войска, которые он видел в Константинополе и гарнизонах арабских городов Блистательной Порты, он встретит на полях войны в Болгарии. Но султанская армия для него «незнакомкой» не оказалась.

* * *

Хотя Восточный кризис вызрел на Балканах, в турецких провинциях Босния, Герцеговина и Болгария, Санкт-Петербург оказался одним из его эпицентров. Причина ясно виделась всем: Россия была славянской, православной державой. Балканские народы тоже были славянскими (исключая греков), исповедовавшими православие.

На Балканах в состав Оттоманской Порты входили Болгария, Македония, Босния, Герцеговина, Албания, греческие области Эпир и Фессалия. Здесь только сильно урезанная территориально Греция могла назвать себя независимой страной. Сербия и Румыния признавали сюзеренитет, то есть верховное право турецкого султана, и платили ему ежегодную дань. Маленькое Черногорское княжество силой оружия добилось своей фактической независимости от Турции, но не имело юридического статуса независимого государства.

Толчок к развитию событий Восточного кризиса дало восстание в Герцеговине в 1874 году. Он ознаменовался неурожаем, который в следующем году «дополнило» резкое повышение турецкими властями «ашара» — натурального налога с местных крестьянских хозяйств.

В июне 1875 года султанские сборщики налога попытались вторично собрать ашар в Герцеговине. В ответ началось стихийное народное восстание, которое перекинулось в соседнюю Боснию. Хотя численность повстанцев не превышала 10-12 тысяч человек, а турецких войск здесь находилось 35 тысяч человек, восставшие повсеместно наносили туркам поражения, загнав часть их в крепости, которые осадили.

Затем восстание из Герцеговины и Боснии перекинулось в Болгарию. Первым взялось за оружие население Старо-Загоры. В 1876 году турки с неимоверной жестокостью, поразившей христианскую Европу, подавили Болгарское восстание. Только на юге страны было вырезано около 30 тысяч болгар-христиан из числа мирных жителей.

Движение в поддержку южных славян приняло общеевропейский характер, хотя бесспорным центром его стала Россия. В августе 1875 года в Париже создаётся Международный комитет помощи повстанцам. Осуждение турецких зверств в Западной Европе было связано с многими популярными и авторитетными личностями: В. Гюго, Д. Гарибальди, Г. Спенсер, Ч. Дарвин, Т. Карлейль и многие другие.

В России общественное осуждение репрессивных действий Оттоманской Порты на Балканах было связано с такими именами, как И.С. Аксаков и Ф.М. Достоевский, М.М. Антокольский и Л.Н. Толстой, В.М. Гаршин и Д.И. Менделеев, И.И. Мечников и Н.И. Пирогов, И.Е. Репин и И.С. Тургенев, В. В. Стасов...

Повсеместно в России возникли Славянские комитеты, при которых создавались «вербовочные» присутствия». Они занимались записью добровольцев и их отправкой в Сербию и Черногорию, которые объявили войну султанской Турции. Особенно активно Славянские комитеты действовали в Санкт-Петербурге и Москве, Нижнем Новгороде и Орле, Одессе и Екатеринодаре, Новочеркасске и Севастополе, Харькове и Владикавказе, поволжских городах.

Отправлялись прежде всего люди, имевшие подготовку — отставные военные и медицинский персонал. Проходил широкий сбор добровольных пожертвований. Движение русского общества достигло своего апогея весной 1876 года. Это было связано с тем, что Сербия и Черногория потребовали от Турции прекратить посылку карательных экспедиций в Боснию и Герцеговину для истребления мирных жителей. Стамбул отказался выполнить это требование. 18 июня оба славянских государства объявили Оттоманской Порте войну.

Тогда из России в Сербию и Черногорию и пошёл поток добровольцев. В Белград прибыл генерал Черняев, прославившийся присоединением Туркестана к Российской империи. Из Севастополя приехал генерал Новоселов. В числе добровольцев оказались полковники Дохтуров и Киреев, известные врачи Склифосовский и Боткин, писатель Успенский, художники Поленов и Маковский.